Кассандра Клэр - Город небесного огня. Часть II
Начни сначала.
– С вами ничего не случится, обещаю.
Эмма подумала, что Хелен повторяет одно и то же, вероятно, в шестьсот девяносто седьмой раз. Кажется, она старается уговорить саму себя.
Хелен почти закончила складывать вещи, которые брала с собой в Идрис. Дядя Артур (он попросил Эмму называть его так) обещал передать остальное. Он ждал внизу с Алиной, чтобы сопровождать Хелен в Гард, откуда через Портал она перенесется на остров Врангеля. Алина собиралась отправиться следом за ней на следующей неделе, когда закончатся голосования в Конклаве.
Эмма сожалела, что когда-то считала Хелен и Алину плаксами. Теперь Хелен вообще не казалась ей плаксой, несмотря на красные глаза.
Трясущимися руками девушка закрыла на «молнию» свою сумку и повернулась к кровати. Кровать была огромная, на ней вполне могли уместиться все Блэкторны. Джулиан сидел в изголовье, Эмма с другой стороны. Близнецы, Дрю и Тэйви спали в своих комнатах.
Тиберий воспринял новость об отъезде Хелен, широко раскрыв глаза от удивления, но, похоже, он не знал, как ему на это реагировать. В конце концов он пожал сестре руку и торжественно пожелал ей удачи, как будто та ненадолго уезжала по делам.
– Ах, Тай, – сказала Хелен и разрыдалась, чем вынудила мальчика бежать.
Девочки отреагировали по-другому, они прижались к старшей сестре и дали волю слезам.
– Помни, что я сказала, ладно? – Хелен опустилась перед Джулсом на колени и посмотрела ему в глаза.
– С нами ничего не случится, – послушно повторил он.
– Мне не хочется оставлять вас… Если бы не это решение, я бы заботилась о вас. Ты знаешь это, да? Я бы взяла на себя Институт. Я вас всех люблю.
При слове «люблю» Джулиан скривился, как скривился бы любой двенадцатилетний мальчишка.
– Знаю, – выдавил он.
– Я уверена, что малыши остаются в надежных руках.
– Ты имеешь в виду дядю Артура?
– Я имею в виду тебя, – ответила девушка, и Джулс открыл рот от удивления. – Я знаю, что могу положиться на тебя. Я знаю, что ты успокоишь Дрю, если ей приснится страшный сон, ты найдешь подход к Таю, ты позаботишься о Ливви и Тэйви… А дядя Артур… Он довольно приятный… Забывчивый, но, кажется, он будет стараться. – Она замолчала, а потом начала снова: – Тай… Наш Тай не такой, как все. Он воспринимает мир иначе, чем мы. Не все могут говорить на его языке, но ты можешь. Позаботься о нем, ладно? Конклаву не нравятся те, кто выпадает из общего ряда… Пожалуйста, защити от них нашего Тая.
На лице Джулиана отразилось беспокойство.
– Тай ненавидит меня, – сказал он. – Все время со мной дерется.
– Он любит тебя, – печально улыбнулась Хелен. – Он спит с той пчелкой, что ты ему подарил. Он не спускает с тебя глаз. Он хочет быть похожим на тебя, но он не знает, как этого добиться. – Она могла бы добавить, что Тай завидовал умению брата легко общаться с миром, но не стала этого говорить.
Между бровями Джулиана пролегла складка смущения, он взглянул на Хелен и коротко кивнул:
– Я позабочусь о Тиберии, обещаю.
– Вот и хорошо. – Хелен поднялась и быстро поцеловала Джулиана в макушку. – Наш Тай не такой, как все, но мы все немножко не такие. – Потом она повернулась к Эмме: – Эмма… – Но тут самообладание изменило ей, и Хелен вылетела из комнаты, схватив на бегу сумку. Через минуту Эмма услышала, как хлопнула входная дверь.
Джулиан застыл. Девочка подвинулась к нему, раскрыла его ладонь и написала:
– Ч-Т-О-Н-Е-Т-А-К?
– Ты ведь слышала, что сказала Хелен? – прошептал Джулс. – Она доверяет мне заботу о младших. О Тэйви, Дрю, Ливви и Тае. В общем, обо всей моей семье. Мне двенадцать лет, а у меня будет четверо детей!
Она начала писать:
– Н-Е-Т-Т-Ы-Н-Е…
– Не надо, – остановил он ее. – Нас уже некому подслушивать. – Джулс произнес это с горечью, и Эмма едва не заплакала.
– Да, некому, – прошептала она. – Но мне нравится разговаривать с тобой на нашем секретном языке.
– Эмма, я видел дядю Артура только на каникулах. Хелен считает его замечательным… и все такое, но ведь речь идет о моих братьях и сестрах. Я знаю их, а он – нет. – Мальчик сжал кулаки. – Я буду заботиться о них. У них будет все необходимое, чего их уже никто не лишит. Я все сделаю для этого.
Эмма снова взяла его за руку и написала:
– Я-П-О-М-О-Г-У-Т-Е-Б-Е.
Он улыбнулся:
– Я и не сомневаюсь. – Он сжал ее руку. – Марк… он хотел, чтобы мы держались друг друга. Но дело даже не в его одобрении, хотя для меня важно все, что связано со старшим братом. Просто… просто так всегда поступают парабатаи.
У Эммы перехватило дыхание. Так всегда поступают парабатаи. Когда она подтвердила, что они с Джулсом хотят стать парабатаями, внутренний голос шептал и шептал: скажи ему, что ты готова на все, чтобы остаться в Лос-Анджелесе; скажи ему, что ты хочешь выяснить, что случилось с твоими родителями, что ты хочешь отомстить; разве не это в первую очередь движет тобой?
– Джулиан, – тихо произнесла она, но он даже не шелохнулся, позволив себе задремать.
Тени от длинных ресниц ложились ему на щеки, лунный свет, пробивавшийся в окно, серебрил волосы. Она вдруг представила, каким он будет, когда повзрослеет. Он будет красивым, девушки таких любят, и одна из них уведет его от нее навсегда, потому что она, Эмма, его парабатай, а значит, уже не сможет быть той самой девушкой.
Рукав Джулса был закатан до локтя. Она протянула руку и осторожно написала на нежной коже предплечья, еще не покрытой шрамами:
– М-Н-Е-Т-А-К-Ж-А-Л-Ь-Д-Ж-У-Л-С.
Она затаила дыхание, но он не проснулся.
Эпилог. Звезды над озером
Май 2008 года
Солнце ярко освещало угол Кэрролл-стрит и Шестой авеню, деревья были покрыты еще не запылившейся молодой листвой.
Выходя из подземки, Клэри, скинула с себя куртку и осталась в майке – жарко. Она спешила к колледжу Сен-Ксавье, зная, что сейчас там закончатся занятия.
Ее уже поджидали Изабель и Магнус. Магнус – на вид лет двадцать пять, не больше, – был в стильном бархатном пиджаке и джинсах, а Изабель – в коротком серебряном вечернем платье, не скрывавшем ее меток, которые примитивные принимали за татуировки, да и то видели не все. Одни метки были постоянные, другие – временные; те, что были доступны взору, смотрелись пикантно.
Клэри улыбнулась – в данную минуту ни ее, ни Магнуса, ни Изабель не видел никто. По улице шла пожилая женщина и вела на поводке той-пуделя. Пуделек остановился у дерева, где стояли ее друзья, и задрал лапу. Магнус свирепо взглянул на него, и собака, поскуливая, потащила свою хозяйку дальше, передумав справлять нужду.
– Роскошь быть невидимками имеет свои издержки, – вздохнул колдун.
– Вот он, – вдруг вскрикнула Изабель.
По ступенькам, разговаривая о чем-то, спускались трое юношей, Клэри сразу узнала их: Кирк, Эрик и Саймон. Кирк и Эрик не изменились, а Саймон…
Когда она видела его последний раз, он был бледный и грязный, в пятнах запекшейся крови. Теперь на его щеках играл румянец, волосы подросли и закрывали ему лоб. Не сказать, чтобы он поправился, но все же прибавил пару фунтов. На нем была полинявшая синяя рубашка. Болтая, Саймон оживленно жестикулировал и то и дело поправлял сползающие на кончик носа очки.
Не сводя с него глаз, Клэри стерла руну-невидимку. Магнус пробормотал, что надо быть осторожнее: ее внезапное появление под деревом могло хоть кого ввести в ступор, но никто даже не посмотрел в ее сторону.
– Удачи, – шепнула Изабель.
Иззи никогда бы не заговорила с Саймоном, подумала Клэри. Для ее подруги сам факт того, что ее забыли, был непереносим, притом что сама она не забывала Саймона ни на минуту.
Клэри направилась к колледжу. Кирк отошел, а Эрик, болтая с Саймоном, бросил на нее оценивающий взгляд. Он не узнает меня, поняла девушка. Она покачала головой и указала подбородком на Саймона. Эрик понимающе кивнул и, прежде чем ретироваться, хлопнул приятеля по плечу:
– Пока, старик.
Саймон повернулся, и у Клэри все сжалось внутри.
– Привет. – Она остановилась перед ним. – Привет, Саймон.
В темно-карих глазах промелькнуло смущение, он пятерней откинул волосы со лба:
– Я… Мы знакомы?
Она вдруг ощутила горьковатый привкус во рту:
– Когда-то мы дружили… Давно. В детском саду.
Саймон недоуменно поднял брови:
– Наверное, я был очаровашкой, если ты до сих пор меня помнишь.
– Да, я помню тебя, – кивнула она. – Я помню твою маму и твою сестру Ребекку. Ребекка разрешала нам поиграть в «голодного-голодного бегемота», и ты съедал все конфеты.
Саймон немного побледнел:
– Так ты… – Удивление в его голосе сменилось чем-то другим.
Она искала его взгляд, желая, чтобы он вспомнил хоть что-то.
