Даррен Шэн - Кардинал
– Если бы можно было продавать наше счастье в розлив, – сказала потом Ама, когда мы нежились в объятиях друг друга, – мы бы озолотились.
– Кому нужны деньги? – щекоча носом ее шею, возразил я. – Ни с кем не хочу делиться. Остальные пусть идут на хер.
– Грубиян! Плохой мальчик, – хихикнула Ама.
– А кто сказал, что я хороший? – улыбнулся я.
– Правда? Ты плохой? – уже серьезно спросила она.
– Сомневаешься во мне?
– Просто хочу знать. Я тебя люблю, но не понимаю за что, чем именно ты мне нравишься. В тебе столько загадочного. Я хочу знать, кому себя вверяю.
Вздохнув, я приподнялся на локте и, вычерчивая пальцем невидимые круги на животе Амы, начал рассказывать:
– Я гангстер. Граблю, запугиваю, терзаю. Убиваю, если потребуется. Без нужды никого не трогаю. Верю в семью и дружбу. Но я совершал страшные поступки, Ама, и буду совершать еще более страшные.
Она грустно кивнула:
– Я догадывалась.
– Тяжело такое принять? – тихо спросил я.
Она пожала плечами:
– По крайней мере, ты был честен.
– Ты сможешь любить человека за одну честность?
– Да, – после короткого раздумья ответила Ама. – Но вот сможешь ли ты любить женщину, которая любит такого?
– Я готов проверить. – С этими словами я закрыл ей рот поцелуем, и она откликнулась.
Вскоре мы уже снова занимались любовью, растворяя в страсти все сомнения и тревоги.
* * *Выписавшись из мотеля, мы проехали через весь город обратно, а потом разделились за несколько кварталов до Дворца. Ама подобралась с тыла, а я прошел через вестибюль и отметился у стойки регистрации. Сказал, что пришел поработать за компьютером. Это было в порядке вещей. Сдав обувь вместе с носками, я двинулся вверх по лестнице. Неторопливо, обдумывая предстоящее дело и то, что узнал от Вами. Перед рассеянным внутренним взглядом тут же возник отчетливый образ той женщины. Я попытался, уцепившись за него, отомкнуть засовы, не пускающие меня в прошлое, но они не поддались.
Я спокойно поднимался наверх, и вдруг на шестом этаже отделившаяся от стены тень схватила меня за руку.
Отпрянув, я чуть не скатился кубарем навстречу скоропостижной безвременной смерти.
– Капак, это я.
– Господи! – вырвалось у меня. – Решила облегчить Кардиналу задачу и прикончить меня сама? Что ты здесь делаешь? Мы же договорились встретиться наверху.
– Не хотела идти одна. Страшно.
Я посмотрел на ее лицо в тусклом свете лестничных ламп. Ее трясло. Она всегда казалась такой храброй, мне и в голову не приходило, каких нервов ей это стоит. Ама ведь всего-навсего дочь владельца ресторана.
Конечно, она напугана и не верит в свои силы.
– Хочешь, не ходи. Я все сделаю сам.
– Нет. – Она улыбнулась дрожащими губами. – Это просто нервы. Пройдет.
– Точно?
Ама кивнула, и я успокаивающе сжал ее руку. Мы стали подниматься дальше, Ама впереди. На лестнице никого не было.
– Ты здесь кого-нибудь вообще встречала?
– Редко. Как услышу, что кто-то идет, ныряю за дверь и жду, пока стихнут шаги. Ты единственный, кто меня застал врасплох. Везунчик, да?
Я только хмыкнул. Позади остался девятый этаж, десятый, потом одиннадцатый и двенадцатый. Даже на несчастливом тринадцатом – никого. Я начал понимать, что Ама действительно вполне могла много раз подниматься тут незамеченной – это несложно, главное, не терять бдительности… И тут на четырнадцатом этаже открылась дверь.
Мы застыли на семь ступеней ниже, скрыться некуда. Сердце ухнуло в пятки. Я узнал каменный профиль Форда Тассо. Повинуясь наитию, я подскочил к Аме и, обхватив ее за талию, зарылся лицом в волосы, притворяясь, что не замечаю первого помощника Кардинала.
При виде непрошеных гостей в опасной близости к пятнадцатому этажу Форд машинально схватился за кобуру. Реакция у него будь здоров – мне бы такую отменную форму, когда доживу до его возраста, точнее, если доживу. Вероятность стремительно сокращалась. Узнав меня, он расслабился и опустил руку, но сурового выражения лица не изменил.
– Капак! – рявкнул он. Я оторвался от Амы, вздрогнув, будто от неожиданности. – Что ты здесь делаешь? Почему не на лифте, как все нормальные люди?
– А вы? Я вас то же самое мог бы спросить. – Я не остался в долгу.
– Врач велел. Двигаться больше. Времени на спортзал нет, вот и ношусь по лестнице вверх-вниз. – Он глянул на Аму: – Что у тебя за подружка?
– Это Ама, мой секретарь. Расту.
– Что она здесь делает?
– Ввожу ее в курс дела. Знакомлю с людьми, помогаю освоиться. Сами знаете.
– На это есть специальные сотрудники, им за это деньги платят.
– Это да, но… – Я интимно шлепнул Аму по заду. – Индивидуальный подход всегда эффективнее. – И подмигнул заговорщицки.
Форд сдавленно хохотнул – с таким звуком труп мог бы хрипеть в эпилептическом припадке – и пошел вниз.
– В следующий раз поднимайся на лифте, – велел он. – Чуть не пристрелил тебя в темноте.
– Да, босс!
Я растянул губы в улыбке и сохранял ее, пока Форд не скрылся из виду. Тогда мы с Амой посмотрели друг на друга и выдохнули.
– Боже! – простонала Ама. – Десятки раз пробиралась сюда одна – как по маслу. Стоит прийти с тобой, тут же напарываешься на Форда, мать его, Тассо. Тебя что, сглазили, Райми?
– Будем надеяться, что нет. Но зато как я все разрулил, а?
– Нормально.
– Нормально? Как бы ты, интересно, без меня выкрутилась?
– Скинула бы трусы и затрахала бы его до беспамятства, – рассмеялась она.
До девятнадцатого этажа мы добрались без приключений. Весь этаж занимало одно огромное помещение, такое пыльное, что меня тут же начал бить кашель. Ама выдала мне платок, и я еле успел вставить «спасибо» между приступами. Тут стоял полумрак, лампочки, вкрученные через неравные промежутки, светили тускло, и их было мало. Ама порылась в каком-то из своих многочисленных карманов и вытащила фонарик. Включив его, она двинулась от двери в темную глубину. Я бесшумно последовал за ней, с интересом оглядываясь по сторонам.
Повсюду, как молчаливые стражи, возвышались высоченные пирамиды из коробок на расстоянии трех-четырех футов друг от друга. Проходы между ними сплетались в запутанный лабиринт.
– Что в этой? – спросил я, постучав по одной из башен.
– Все что угодно. Четкого разделения нет. Карты, чертежи, газетные вырезки, личные дела. Протоколы закрытых правительственных заседаний – Кардинал, наверное, на этом разорился. Списки приютов, домов престарелых и школ. Медицинские карты. Фотографии бомжей. Все, что можно зафиксировать документально.
Протискиваясь между двумя небоскребами, я случайно задел один из них и втянул голову в плечи, представив, как меня сейчас погребет под лавиной. Но башня даже не дрогнула. Я толкнул посильнее – она стояла намертво. Наверное, даже библейский Самсон бы не справился.
– Здесь как в музее, – сказала Ама, петляя между башнями. – Эти архивы ведутся веками. И почти все из оригинальных экземпляров. Музейщиков бы удар хватил, узнай они, что где-то существует подобное собрание.
– А где же охрана?
Меня настораживала беспрепятственность доступа. Я и в открытое окно-то с трудом поверил, но то, что можно просто подняться по лестнице, и пожалуйста – заходи кто хочет, бери что хочешь… Неужели у Кардинала работают такие раздолбаи?
– Если не держать ухо востро, попадешься, – возразила Ама. – Но патрульные обычно топают громко и ходят с фонарями, так что спрятаться несложно. Говорю же, самая надежная защита Дворца – это его репутация. Никто просто не верит, что сюда можно пробраться.
– Все равно…
Я не мог отделаться от ощущения, что дело нечисто. Казалось, сюда вот-вот ворвется отряд гвардейцев и изрешетит нас свинцом. Ладно, чего теперь-то трястись? Раньше надо было. Мы уже внутри, соломку не подстелешь.
– Где эта папка? – Я решил, что хватит терять время. Мы достаточно подразнили судьбу.
– Здесь. – Ама подвела меня к низенькой башне. – Я ее и выбрала из-за небольшого размера. Высокие – это просто каторга. Ищешь лестницу, лезешь наверх, снимаешь верхние коробки, тащишь вниз, снова лезешь наверх, снова вниз – и так до бесконечности. Всю жизнь проканителишься. Поэтому я стараюсь разбирать те, что поменьше.
Она принялась сгружать бумаги, пачку за пачкой. Вместе мы уже через минуту разобрали примерно две трети башни.
– Стой, – велела Ама. – Где-то здесь. – Она начала снимать отдельные листы, и тут наконец показался наш драгоценный клад, который Ама вручила мне.
Тощий картонный скоросшиватель, вместивший четыре листа формата А4. Как Ама и говорила, никаких грифов важности и секретности. Название на белой наклейке по центру обложки: АЮАМАРКА.
Я осмотрел первую страницу. Длинный список имен, через одинарный интервал, большинство вычеркнуты аккуратной чертой, проведенной по линейке. Открывало список невычеркнутое имя Леоноры Шанкар. Чуть ниже красовался Паукар Вами. Дальше длинный столбик вычеркнутых. Из этих я не знал никого, за исключением Инти Майми. И почти в самом низу еще одно невычеркнутое имя – Кончита.
