Райчел Мид - Серебряные тени
Но тетя Татьяна – порой моя помощница, а иногда скептик – очень мне мешала.
«А что же с ней делают? – возмущалась она. – Может, как раз сейчас она мучается, кричит и зовет тебя на помощь. А ты даже не шевелишься».
«Сидни в порядке, – твердо возразил я. – Конечно, условия в центре не идеальные, но Сидни – сильная».
Тетя Татьяна была безжалостна.
«Она хочет, чтобы ты так думал, но втайне мечтает, что только ты можешь ее спасти».
Во мне взыграли гнев и чувство вины.
«Я стараюсь! Если бы я мог, уже сейчас был бы в логове алхимиков. Не изводи меня больше!»
– Адриан!
Оклик Маркуса вернул меня в реальность. Он сидел за столиком напротив меня – мы заглянули в один ресторанчик – и буравил меня взглядом.
– Где ты был? – рявкнул он. – Я три раза позвал тебя по имени.
– Извини, вымотался, – соврал я.
Он кивнул, веря мне на слово.
– Готов ехать?
Поговорив с Карли, мы заскочили пообедать, чтобы потом продолжить наш путь в Бойсе. За сутки столь большое расстояние преодолеть не удалось, поэтому переночевали мы в пригороде Лас-Вегаса в примитивном мотеле – далеко от праздничного бульвара Стрип, где я обычно развлекался, оказываясь в Неваде. Сейчас меня это мало трогало. Я хотел лишь найти нормальное место для ночлега, связаться с Сидни и опять отправиться в путь. На следующее утро, когда первые две цели были достигнуты, мы с Маркусом погнали прямо к «картофельному штату» – Айдахо.
– Штату самоцветов, – поправил меня Маркус в ответ на мою реплику про Айдахо.
– Что?
– Айдахо – самоцветный штат, а не картофельный.
– Уверен? – уточнил я, не пытаясь скрыть скепсис. – Я вечно слышу про картофель Айдахо. И никто не говорит: «Ого, у меня в кольцо вставлен редчайший рубин из Айдахо».
На его губах появилась легкая улыбка, но глаза от шоссе он не оторвал.
– Уверен, – произнес он.
Я не был мазохистом, чтобы спорить с бывшим алхимиком по поводу мелких фактов, но, когда мы пересекли границу, нам начали попадаться номерные знаки с надписью «знаменитый картофель» – и я удостоверился в том, кто из нас прав.
Спор о драгоценностях Айдахо напомнил мне, что я до сих пор ношу в кармане джинсов запонки тети Татьяны. Я это сделал для того, чтобы они на затерялись в моем багаже, когда я летел обратно в Палм-Спрингс, но теперь риски возросли. Я не расставался с ними, а они стоили целое состояние и могли в любой момент выпасть, если я буду невнимателен! Я извлек из кармана запонку, любуясь игрой бриллиантов и рубинов в солнечных лучах. Наверное, глупо, но когда они были при мне, я чувствовал себя удачливым, как будто мне помогает сама тетя Татьяна. То есть – настоящая Татьяна, а не мой призрачный мучитель.
Мы с Маркусом добрались до Бойсе в сумерках и сразу же отправились по адресу, полученному от Карли. Это оказался многоквартирный дом. Кит занимал квартиру на первом этаже с терраской, на которой мы и устроились, когда нам никто не открыл. Наступил летний вечер, приятный и для людей, и для мороев, но меня беспокоила мысль о том, сколько нам придется здесь пробыть.
– А если он работает в ночную смену? – спросил я у Маркуса.
Маркус положил ноги на перила терраски.
– Кит – алхимик, который влип в неприятности, нарушив правила и выйдя из повиновения. Если бы он оказался алхимиком, который настолько увлекся вампирами, что спелся со стригоями, его бы назначили вкалывать по ночам и установили бы за ним жесткое наблюдение. Но за непослушание полагается другое наказание. Вероятно, Кит работает с восьми до пяти – по режиму нормальных людей, а ночные смены достаются тем, кто внушает серьезные опасения… с точки зрения алхимиков, разумеется.
Через десять минут правота Маркуса подтвердилась: «Киа Сорренто» въехала на парковку, и Кит зашагал к дому. Когда он заметил нас, а точнее, меня, застыл на месте как вкопанный и побледнел.
– Нет. НЕТ! – заверещал он. – Вам нельзя здесь быть. Господи! А вдруг уже слишком поздно? Может, вас кто-то видел?
Он принялся отчаянно озираться по сторонам, как будто ожидая, что спецназ алхимиков выскочит из кустов и набросится на него.
– Успокойся, Кит, – произнес я, вставая со скамейки. – Мы просто хотим поговорить.
Он замотал головой.
– Нет! Мне можно общаться с такими, как вы, только по делу. Но мне не разрешается вступать в прямой контакт, пока я не…
– Речь пойдет о Карли Сейдж, – прервал я его.
Его путаные возражения моментально прекратились. Он уставился на нас, не мигая.
– Ладно, – пробурчал он, наконец. – Я согласен.
Кит нервно шагнул вперед и отпер дверь, продолжая испуганно коситься на нас с Маркусом. Когда мы очутились в его квартире, он поспешно задернул занавески, а потом попятился, чтобы оказаться как можно дальше от нас, и скрестил руки на груди.
– Что случилось? – затараторил он. – Кто этот тип? Карли в порядке?
– Мой друг… э… Джон, – сказал я, сообразив, что мне не стоит называть настоящее имя одного из самых разыскиваемых алхимиками отступников. Маркус и так замазал свою синюю татуировку какой-то косметикой. – Карли в полном порядке. Мы виделись с ней вчера.
Лицо Кита чуть смягчилось.
– Правда? У нее все хорошо?
– Очень хорошо, – ответил Маркус. – И Карли дала нам твой адрес. Предложила нам приехать и встретиться с тобой.
– Да?..
Глаза Кита изумленно округлились, что выглядело довольно-таки противно: ведь один его глаз был стеклянным!
– Сидни пропала, – сообщил я. – Карли хочет, чтобы ты нам посодействовал.
Сперва он впал в ступор, но в следующую секунду заметно насторожился.
– Куда пропала?
– Она на перевоспитании, – рубанул я.
– Ой! – запричитал Кит. – Ой, нет! Я ведь знал, что не надо вас впускать! Я ничего не могу! Раз она угодила в центр, мне вообще нельзя о ней говорить! – Он закрыл глаза и плюхнулся на пол. – Боже! Они догадаются, что вы были здесь, и отправят меня обратно!
– Никто ничего не узнает, – утихомирил я Кита, надеясь на благополучный исход, и на миг задумался. Странно, но я даже не мог предположить, что когда-либо испытаю к нему жалость.
– Нам надо выяснить, где Сидни находится, – добавил я. – Она там же, где побывал ты. Где расположен центр?
Он распахнул глаза и хохотнул.
– А разве нам рассказывали? Нам солнце увидеть не давали! Хорошо, хоть иногда какой-то свет был.
Я нахмурился:
– А поконкретней?
Кит в ужасе скривился.
– Я сидел в одиночке.
– Сидни не в одиночке, – озадаченно возразил я и сглотнул. – Рядом с ней есть другие люди.
– Это тоже особая пытка, – произнес Кит с горечью. – Сразу понимаешь, что от тебя требуется. Соблюдаешь правила и выживаешь по мере сил.
Мне ужасно хотелось выпытать у него подробности, но Маркус возвратил нас к главному вопросу:
– Но тебя-то уже выпустили на свободу. А чтобы оказаться здесь, ты должен был просто-напросто выйти наружу.
– Да. С завязанными глазами, – ответил Кит. – Мне ничего не позволяли увидеть, пока я не оказался далеко от центра. И не просите меня даже примерно прикинуть расстояние – я не смогу! Они меняли самолеты и машины… Спустя некоторое время я вообще потерял ориентацию. И, если честно, мне совершенно не хотелось возвращаться обратно, поэтому я особо и внимания не обращал.
– Но ты был в… здравом рассудке, – напомнил ему Маркус. – Ты ничего не видел, но остальные чувства у тебя работали. Ты что-то запомнил? Звуки? Запахи?
Кит замотал головой, но я заметил, что в его глазах на мгновение вспыхнуло озарение. Однако он сжал губы и смерил нас недоверчивым взглядом.
– Не знаю, простит ли тебя когда-нибудь Карли, даже если ты нам поможешь, – тихо проговорил я. – Но я уверен, что она тебя не простит, если ты утаишь сведения, которые могли бы помочь ее сестре.
Кит вздрогнул, словно от удара.
– Я все перепробовал, – промямлил он. – Я просил. Умолял. На колени встал…
Он опять говорил о Карли, а не о центре.
– А зачем? – невольно спросил я. – Зачем тебе понадобилось ее прощение? Куда подевалась твоя совесть в тот давний день? Или в те годы, которые последовали за ним?
– Это все перевоспитание, – признался он, уставившись в пол. – Я никогда в жизни не чувствовал такой беспомощности и безнадежности… как там. Оказаться целиком в чьей-то власти, когда не к кому обратиться даже за советом… заставить человека думать, что он сам виноват в своих мучениях… Я понял, что сделал с Карли именно такое. Вот что постоянно на меня давит.
Мне опять стало его жалко, но с другой стороны, я нисколько не сочувствовал Киту. Как-никак, он надругался над Карли. Даже мне девушки порой отказывали, но тогда я отряхивал свое извалявшееся в пыли эго и жил дальше. Мне и в голову не приходило сделать нечто такое, что сотворил он. Киту следовало осознать свой проступок еще до того, как алхимики швырнули его в лагерь для зомбирования. Но сейчас это их с Карли дело, и даже если он искренне раскаивается, она имеет полное право предоставить ему возможность страдать, хоть до конца жизни.
