Анджей Сапковский - Ведьмак. Последнее желание
Ведьмак осторожно приподнял голову и попробовал повернуться.
– Геральт… – услышал он шепот. – Очнулся?
– Лютик, – тоже шепотом отозвался он. – Где мы… Что с нами…
Лютик тихо застонал. Геральт не выдержал, выругался, напрягся и перевернулся на бок.
Посреди поляны стоял дьявол, носивший, как он уже знал, звонкое имя Торкве. Он был занят погрузкой на лошадей мешков, корзин и вьюков. Помогал ему высокий худощавый мужчина, который мог быть только Галарром. Тот, услышав движение ведьмака, повернулся. Его черные волосы заметно отливали темно-синим. На угловатом лице горели большие глаза. Уши заострялись кверху.
Галарр был эльфом. Эльфом с гор. Чистой крови Aen Seidhe – представитель Старшего Народа.
Галарр не был единственным эльфом в пределах видимости. На краю поляны сидели еще шестеро. Один был занят тем, что потрошил вьюки Лютика, другой тренькал на лютне трубадура. Остальные, собравшись вокруг развязанного мешка, усиленно уничтожали репу и сырую морковь.
– Vanadain, Toruviel, – сказал Галарр, движением головы указывая на пленников. – Vedran! Enn’l!
Торкве подскочил и заблеял.
– Нет, Галарр! Нет! Филавандрель запретил! Ты забыл?
– Нет, не забыл. – Галарр перекинул два связанных мешка через спину лошади. – Но надо проверить, не ослабли ли петли.
– Чего вы от нас хотите? – простонал трубадур, пока один из эльфов, прижав его к земле коленом, проверял узлы. – Зачем связываете? Что вам надо? Я – Лютик, тру…
Геральт услышал звук удара. Повернулся, выкручивая шею.
У стоящей над Лютиком эльфки тоже были черные глаза и буйно опадающие на плечи волосы цвета воронова крыла, только на висках заплетенные в две тоненькие косички. На ней была короткая кожаная курточка, надетая на свободную рубаху из зеленого сатина, и облегающие шелковые брючки, заправленные в сапоги для верховой езды. Бедра обмотаны цветным платком.
– Que glosse? – спросила она, глядя на ведьмака и поигрывая рукоятью длинного кинжала, висящего на поясе. – Que l’en pavienn el’ea?
– Nell’ea, – возразил он. – T’en pavien, Aen Seidhe.
– Слышал? – повернулась эльфка к товарищу, высокому сеидхе, который, и не думая проверять узлы Геральта, с безразличной миной на вытянутом лице продолжал бренчать на лютне Лютика. – Ты слышал, Ванадайн? Человекообразное умеет говорить! К тому же нагло!
Сеидхе повел плечами. Перья, украшавшие его куртку, зашелестели.
– Еще один повод заткнуть ему глотку, Торувьель.
Эльфка наклонилась над Геральтом. У нее были длинные ресницы, неестественно бледная кожа, обветренные, потрескавшиеся губы. Она носила ожерелье из фигурных кусочков золотистой бронзы, нанизанных на ремешок, несколько раз обернутый вокруг шеи.
– Ну-ка, скажи что-нибудь, человекообразное, – прошипела она. – Посмотрим, куда годится твоя привыкшая лаять глотка.
– Тебе что, повод нужен, – ведьмак с усилием перевернулся на спину, выплюнул песок, – чтобы ударить связанного? А так, без предлога, не можешь? Я же видел, тебе это доставляет удовольствие. Ну, успокой душеньку.
Эльфка выпрямилась.
– На тебе я уже душу успокоила, когда у тебя были свободные руки, – сказала она. – Это я прошлась по тебе конем и дала по морде. Знай, что именно я прикончу тебя, когда придет время.
Он не ответил.
– Охотнее всего я б ткнула тебя кинжалом сейчас, глядя в глаза, – продолжала эльфка. – Но от тебя жутко несет, человек. Я прикончу тебя из лука.
– Воля твоя, – пожал плечами ведьмак, насколько это позволяли путы. – Как хочешь, благородная Aen Seidhe. В связанного и неподвижного ты должна бы попасть. Не промахнуться.
Эльфка встала над ним, расставив ноги, и наклонилась, сверкнув зубами.
– Должна, – прошипела она. – И попаду, куда хочу. Но будь уверен, от первой стрелы ты не подохнешь. И от второй тоже. Постараюсь сделать так, чтобы ты чувствовал, что умираешь.
– Не подходи так близко, – поморщился он, изображая отвращение. – От тебя зверски несет, Aen Seidhe.
Эльфка отскочила, качнулась и с размаху пнула его в бедро. Геральт скорчился и сжался, видя, куда она собирается пнуть теперь. Это ему удалось, он получил по ноге, да так, что лязгнули зубы.
Стоящий рядом высокий эльф аккомпанировал ударам резкими аккордами на струнах лютни.
– Оставь его, Торувьель, – заблеял дьявол. – Спятила? Галарр, вели ей прекратить!
– Thaess! – взвизгнула Торувьель и пнула ведьмака еще раз. Высокий сеидхе сильно рванул струны, одна с протяжным стоном лопнула.
– Достаточно! Довольно, о боги! – нервно крикнул Лютик, дергаясь в путах. – Зачем ты издеваешься над ним, глупая девка! Оставьте нас в покое! А ты перестань терзать лютню, слышишь?
Торувьель повернулась к нему со злой гримасой на потрескавшихся губах.
– Музыкант! – проворчала она. – Гляньте-ка, человек, а музыкант! Лютнист! Надо же!
Она молча выхватила инструмент из рук высокого эльфа и, с размаху разбив о ствол сосны, бросила опутанные струнами остатки Лютику на грудь.
– На коровьем роге тебе играть, дикарь, не на лютне!
Поэт смертельно побледнел, губы у него задрожали. Геральт, чувствуя вздымающуюся где-то внутри холодную ярость, притянул взглядом черные глаза Торувьели.
– Что пялишься? – прошипела эльфка, наклоняясь. – Грязное человекообразное! Хочешь, чтобы я выколола твои гадючьи зенки?
Ожерелье нависло над ним. Ведьмак напрягся, резко приподнялся, схватил ожерелье зубами и сильно рванул, подогнув ноги и выворачиваясь на бок. Торувьель, потеряв равновесие, свалилась на него. Геральт метался в узах, как выброшенная на берег рыба. Он прижал собою эльфку, откинул голову так, что хрустнуло в шейных позвонках, и изо всей силы ударил ее лбом в лицо. Торувьель взвыла, захлебнулась воздухом.
Его грубо стащили с нее, волоча за одежду и волосы. Подняли, кто-то ударил, он почувствовал, как перстни рвут кожу на скуле, в глазах заплясал и поплыл лес. Он увидел, как Торувьель поднимается на колени, увидел кровь, текущую у нее из носа и рта. Эльфка выхватила из ножен кинжал, сгорбилась, но вдруг разрыдалась, скуксилась, схватилась за лицо и опустила голову в колени.
Высокий эльф в украшенной пестрыми перьями куртке взял у нее из руки кинжал и подошел к удерживаемому другими ведьмаку. Усмехнулся, поднимая клинок. Геральт видел его сквозь красный туман, кровь, сочившаяся из разбитого о зубы Торувьели лба, заливала ему глаза.
– Нет! – заблеял Торкве, подскакивая к эльфу и повисая у него на руке. – Не убивай! Нет!
– Voerle, Vanadain, – раздался вдруг звучный голос. – Quess aen? Caelm, evellienn! Galarr!
Геральт повернул голову, насколько это позволяла вцепившаяся ему в волосы пятерня.
На полянку выехал снежно-белый, длинногривый конь. Грива, мягкая даже на вид, казалась шелковистой, как женские волосы. Шевелюра сидящего в богатом седле наездника была того же цвета. Волосы были перехвачены на лбу повязкой, усеянной изумрудами.
Торкве, побебекивая, подскочил к лошади, ухватил ее за стремя и засыпал белоголового эльфа потоком слов. Сеидхе, прервав его властным жестом, спрыгнул с седла. Приблизился к Торувьели, осторожно отнял от ее лица окровавленный платок. Торувьель душераздирающе охнула. Сеидхе покрутил головой, повернулся к ведьмаку, подошел ближе. Его черные пылающие глаза, горевшие на бледном лице словно звезды, были обведены синими кругами, будто он несколько ночей кряду не знал сна.
– Кусаешься даже связанный, – сказал он без акцента, тихо, на общем языке. – Как василиск. Я сделаю отсюда выводы.
– Торувьель сама начала, – забебекал дьявол. – Она пнула его, связанного, словно сумасшедшая…
Эльф жестом велел ему замолчать. По его краткому приказу другие сеидхе перетащили ведьмака к сосне и привязали ремнями к стволу. Потом все присели рядом с лежащей Торувьелью, заслонив ее. Геральт слышал, как она вдруг вскрикнула, дергаясь в их руках.
– Я этого не хотел, – сказал дьявол, все еще стоявший рядом с ними. – Не хотел, человек. Я не знал, что они появятся именно тогда, когда мы… Когда тебя оглушили, а твоего друга связали веревкой, я просил, чтобы вас оставили там, в хмеле. Но…
– Они не могли оставить свидетелей, – проворчал ведьмак.
– Может, нас не убьют? – простонал Лютик. – Может, нас не…
Торкве молчал, шмыгая мягким носом.
– Черт побери, ох, прости, – снова застонал поэт. – Убьют? В чем дело, Геральт? Свидетелями чего мы были?
– Наш козлорогий друг выполняет в Долине Цветов особую миссию. Верно, Торкве? По заданию эльфов он крадет семена, саженцы, рассаду, выуживает сельскохозяйственные знания… Что еще, чертушка?
– Что удастся, – бебекнул Торкве. – Все, что они потребуют. А ты скажи мне, чего они не требуют? Они голодают в горах, особенно зимой. А о земледелии понятия не имеют. Пока-то они приручат животных или птицу, пока-то что-нибудь вырастят на своих делянках… У них нет на это времени, человек.
