Том Поллок - Сын города
Бет медленно открыла глаза и вздрогнула. Дневной свет жег глаза. От солнечного тепла клонило в сон. Она чувствовала землю под собой: город терся об ее кожу. Девушка ощущала заряд, возникший между ними. «Урбосинтез», – подумала она. Улыбка, такая широкая, что даже рот заболел, расколола ее лицо.
Она села. Фил, выглядящий опустошенным, лежал рядом. «Наверное, не стоит его будить». Она поразмыслила над этим долю секунды, а потом крикнула:
– Эй, Филис, проснись!
Парень приоткрыл один глаз.
– Тоже мне, нашла время, – проворчал он. – А я-то размечтался, что ты оценишь дневной сон по достоинству.
– Сон? Как можно спать, когда у меня есть это… когда у нас есть это… – она, засуетившись, взмахнула руками, подбирая правильные слова. В девушке бурлила энергия города, и она чувствовала, как подпитывается ею. Словно стала маленькой и перенеслась в Рождество, когда мама приплясывала вокруг, добродушно хмурясь, спускаясь по лестнице с кипой завернутых в газету подарков, которые купила на их мизерную…
Купила.
Слово «купила» заставило Бет встрепенуться.
– Фил? – позвала она, вдруг забеспокоившись. – Сколько это стоило? Что Синод попросил за то, чтобы сделать меня такой?
Он, кряхтя, сел и почесался копьем:
– Немного, учитывая, что мы просили. – Парень зевнул, словно гигантский довольный кот. – Я сказал им сделать тебя настолько похожей на дитя Матери Улиц, насколько это возможно. Взамен они захотели всего лишь какой-то никудышный компонент, пропавший из их магазинов, но оказавшийся во мне. В жизни им не воспользуюсь. А они смертельно в нем заинтересованы.
– Серьезно? – засомневалась Бет. – Звучит… дешево.
Парень пожал плечами:
– Никогда не знаешь, что Синод захочет в качестве оплаты. Как сказал Петрис, они делают товар из ничего.
К тому времени, как он поднялся, Бет приплясывала от еле сдерживаемой нервной энергии. Фил отряхнулся и поднял прут:
– Хорошо, хорошо, – сказал он с обессиленным добродушием, которое девушка замечала в парке за гуляющими с малышами папочками. – Что хочешь поделать?
Ответ мог быть только один. Она вздрогнула от удовольствия, говоря:
– Бегать.
Бет повела, шаг ее был невероятно легким. Фил спотыкался позади, нетвердо держась на ногах при дневном свете.
Она нырнула в заднюю дверь фабрики и помчалась между заплесневелыми стенами, а эхо вторило их голосам, кричащим и смеющимся.
Фабрика промелькнула в мгновение ока, а потом они снова очутились на солнце. Теперь Фил бежал плечом к плечу с Бет, его лицо сосредоточилось, а ноги так и мелькали, когда он вырвал у девушки лидерство. В ее груди, как куст сирени, расцвело возбуждение, когда пустырь уступил место асфальту, и они побежали по шоссе. Под крик гудков потока машин, оставленного позади, слившегося в один неясный мазок.
Бет поймала вспышку улыбающегося лица, когда Фил обошел ее, и стиснула зубы, набирая обороты. Теперь она поняла, как парню удавалось бежать так быстро: каждый шаг вытягивал новые силы из асфальта, каждое предыдущее движение заряжало следующее. Они бежали все быстрее и быстрее.
Бет радостно кричала, несясь навстречу ветру, и Фил кричал в ответ. Ее ноги изучали город: каждый раз, когда голая ступня касалась земли, девушка знала, что никогда не забудет этот кусок шифера, участок асфальта, его текстуру. Она могла бы снова найти каждый дюйм, даже с закрытыми глазами.
Постепенно Бет поравнялась с Филом. В день, когда они познакомились, девушка, следуя за ним, рухнула, задыхаясь. Теперь дети города бок о бок неслись по своему дому.
Перед ними открылась небольшая пристань в паре сотен ярдов от реки. Пришвартованные лодки с плотно скрученными вокруг мачт парусами покачивались на мутной воде. Не останавливаясь, Фил вскочил на лодку, и инерция бросила его на такелаж, где он стал раскачиваться от одной нок-реи к другой.
Бет заметалась на краю пристани.
«Обойди кругом, – настаивал нервный голос в голове, – обойди кругом».
Его заглушил другой голос: «Иди в задницу!» – подумала девушка и прыгнула.
Когда Бет повисла на гике, желудок дернулся, но она удержалась. Девушка позволила своим новым инстинктам пронести ее через лес мачт на противоположную сторону пристани, где ждал Фил, указывая на Кэнэри-Уорф. Ее глаза, проследив за его пальцем, расширились.
– Хочешь полазить? Как насчет одного из них?
Три гигантских небоскреба возвышались над головой, светя огнями в надвигающемся вечернем мраке. До них было всего несколько сотен ярдов.
Бет судорожно сглотнула. Средний небоскреб, Канада-Тауэр, был самым высоким в городе. Гигант из стекла и стали нависал над столицей, венчавшая его серебряная пирамида прокалывала подбрюшье облаков.
Фил подмигнул:
– Я тебя обгоню.
Мимо проносились смазанные кирпичи. Кровь Бет, ее новая кровь, стучала в венах. Интересно, она все еще красная, – размышляла девушка, – или стала дегтярно-черной? Несколько человек, катающихся на коньках на площади Канады, едва ли увидели пару серо-черных пятен, пронесшихся мимо.
Фил стремительно влез на стальной столб рядом с одной из крутящихся дверей небоскреба, подтянулся ко второму этажу… и стремительно пополз вверх по стене здания, выбирая темные промежутки между ярко освещенными окнами.
Бет притормозила, покачав головой. Ноги стали тяжелыми, словно ртуть заменили свинцом.
«Он ползет прямо по стали».
Она не сможет…
Не сможет сделать этого.
Девушка принялась расхаживать взад и вперед, критически щурясь на отвесный металлический уступ, смущенная, что не может следовать за Филом.
Ее взгляд упал на металлический усик: по всей стене башни вился кабель, придерживающий люльку для мытья окон. Бет схватила его – в самый раз для новой загрубевшей кожи рук. Оторвав ноги от земли, девушка повисла, наслаждаясь чувством легкости, с какой удерживала собственный вес.
С широкой улыбкой Бет напрягла плечи и начала проворно подниматься, держась за кабель пальцами рук и ног. Ее отражение скользило по металлу, ветер натянул капюшон на лицо, вздувая одежду, словно воздушный шар. Она глянула вниз всего лишь раз и рассмеялась над игрушечным городом.
Девушка увидела жилистый силуэт на вершине башни – Фил ее ждал.
– А ты не торопишься, – заметил парень, когда Бет втащила себя на край крыши и откинулась на скат, с трудом переводя жгущее грудь дыхание.
– Не все могут лазить, как долбаные белки, знаешь ли.
– Да что ты? Думаешь, я типа белка? – с гордостью в голосе поинтересовался он.
– Я бы так не радовалась. Белки – те же крысы, только уложенные феном.
– А что не так с крысами?
Бет не потрудилась ответить. Она откатилась от края. Серебряная пирамида резко возвышалась над ними. Подсветка вспыхивала и потухала, предупреждая низко летящие самолеты. Пар змеился из вентиляционного отверстия кондиционера, рассеивая свет «маяка», а прямо под ним…
Девушка почувствовала, как отвисла челюсть.
– Э-м-м, Фил, – прохрипела она.
– Что?
– Это трон?
Углубление с восточной стороны башни напоминало кресло с покатыми подлокотниками. Оно было огромным – ничто не могло бы его заполнить. Но даже когда слова слетели с ее губ, Бет знала, чей это был трон, потому что на высокой спинке стула была вырезана корона, складывающаяся из зданий.
Фил поглядел наверх, весело фыркнув:
– Не-а, – невозмутимым тоном возразил он, – это алмаз из задницы махараджи Мадраса.
Парень приостановился, а потом сказал:
– Круто, что разглядела, Бет: это действительно трон. Поздравляю. Твоя способность замечать, блин, очевидное делает честь человеческой расе. – Окинув панораму взглядом, он оценивающе присвистнул. – Однако это что-то с чем-то, не находишь? Все не могу свыкнуться с этим, когда сюда прихожу. Надо отдать должное старине Щебнелицему, строить он умеет.
– Щебнелицему? – удивленно посмотрела на парня Бет. – Хочешь сказать, Выси?
Фил уставился на нее:
– Окей, – медленно проговорил он, – возможно, ты схватываешь очевидное не так хорошо, как мне казалось. Все небоскребы – дети Выси, Бет. Думаешь, можно построить такую штуку без кранов? Кэнэри-Уорф был его грандиознейшим, крутейшим достижением. Зеркалом для его потрескавшегося лица, которое может видеть весь город…
…а Мать Улиц взяла и села на него.
Он фыркнул:
– Сообщение было недвусмысленным, ты уж мне поверь. Никакой больше мелкой ереси. Даже монах Арчибальд и его Каменные Апостолы ужасно попритихли. Доброе десятилетие никто не смел и слова молвить против Старушки.
Всполох маяка подсветил злую усмешку парня:
– Хочешь попробовать?
Бет медленно встала, уставившись на огромное пустое кресло на крыше Города.
– А нам – это… – позволительно?
Сиденье трона уместило их обоих.
Они уселись бок о бок: Бет – скрестив ноги, Фил – откинувшись на локтях. Тьма разделила город на множество беспрестанно меняющихся квадратов света – пазл, ждущий, чтобы его собрали. Это была красота хаоса, но от того не менее чистая. Бет окинула все взглядом, усталые мышцы расслабились. Девушка была возбуждена, грустна, задумчива, взволнованна и…
