Вирджиния Бокер - Ищейка
– Письмо?
Файфер берет его двумя пальцами, брезгливо, как дохлую крысу.
– Да. Мы с прошлого года переписываемся. Он тебе не говорил? – Файфер поднимает брови. – Нет? Ну, Джон никому не рассказывает такие вещи. Я же говорю: очень ответственный!
У меня наполовину созрело намерение ухватить ее за волосы, отволочь в лес и вбить это письмо в глотку, но тут вступает Файфер:
– Ой, Чайм, не могу себе представить, что Джон тебе не сообщил. Впрочем, сейчас столько всякого происходит, и приготовлений столько – прямо водоворот. Ну зато как романтично! – Она смотрит на меня, глаза у нее поблескивают. – Ну не молчи, расскажи новость!
Я тупо смотрю на нее. Разве не она просила меня рта не раскрывать? Тем более когда я совсем не знаю, о чем речь?
– Элизабет! – говорит Файфер. – Ты же понимаешь, что я о свадьбе – твоей и Джона!
У меня отпадает челюсть. Как будто тысяча этих ярких бабочек влетели мне через горло в живот и там изо всех сил колотят крыльями. Ларк и Ревери визжат от радости и кидаются меня обнимать.
Чайм смотрит с неприкрытой ненавистью:
– Не верю.
– Не веришь? Элизабет, покажи ей кольцо!
Файфер хватает мою руку и сует ей под нос.
Чайм протягивает руку, выхватывает из пальцев Файфер это свое проклятое письмо и решительно шагает прочь. Ларк и Ревери осаждают нас вопросами:
– А когда свадьба?
– Мы же приглашены, да?
– Не могу я сразу все секреты выдавать! – смеется Файфер. – Обещаю, скоро все вы всё узнаете. А теперь извините нас, мне еще много кому надо показать Элизабет!
Файфер берет меня под руку и уводит прочь.
– Терпеть не могу эту девчонку! – говорит она с сердцем, когда нас уже не слышно. – В прошлом году видела ее с Джоном, но не знала, что они состоят в переписке. Надо же, целый год. – Ее передергивает, потом Файфер разражается смехом. – Сама не могу поверить, что сказала, будто Джон женится! Это кольцо навело на удачную мысль. Ох, убьет он меня, когда узнает. Но так ему и надо, раз уж он мне ничего не рассказал.
– А что ты им скажешь, когда выяснится, что никакой свадьбы нет?
Файфер прекращает смеяться, потом отталкивает меня прочь, будто вспомнила, с кем разговаривает.
– Не твое дело. Да и вообще, если ты не найдешь эту скрижаль, у меня возникнут проблемы поважнее, чем какая-то фальшивая свадьба. – Она отворачивается. – Куда это Шуйлер девался?
А ее кавалер стоит на берегу озера и болтает с нимфами – совершенно обнаженными, если не считать крошечного клочка материи вокруг бедер. Они хихикают, щекочут его своими волосами.
– Клянусь, его ни на минуту нельзя оставить без присмотра!
Файфер решительно направляется к озеру. Шуйлер видит ее приближение и прекращает разговор.
– О чем это ты с ними болтаешь? – налетает Файфер.
– А что случилось?
– Почему всегда девушки, к которым ты подходишь, голые?
– Не всегда. Вот ты – нет.
– Не увиливай от ответа!
– Файфер, да я просто любовался на их…
– Не смей такого говорить!
– …ожерелья. Ты не дала мне закончить.
Они продолжают ругаться. Я стою, переминаясь с ноги на ногу, в ожидании, когда они наконец угомонятся, и тут подходит Брам – тот, что с переломанным носом, – еще с каким-то парнем. У них в руках чашки, от чашек поднимается фиолетовый пар.
– Они опять собачатся? – смеется Брам. – Долго же тебе придется тут простоять. Я решил, что тебе не помешает выпить.
Он протягивает мне чашку.
– Спасибо.
Я делаю осторожный глоток.
– Что за вкус? – спрашивает с интересом приятель Брама.
Я отнимаю чашку от губ и с подозрением спрашиваю:
– А что? Что в нем такое намешано?
– Успокойся, – смеется Брам. – Просто дело в том, что каждый ощущает этот вкус по-своему. Считается, что это эссенция того, чего или кого ты жаждешь больше всего на свете. У меня, например, в чашке вкус имбиря.
Я вижу, как его глаза на миг обращаются в сторону Файфер.
– Что-то вроде любовного зелья? – Я вглядываюсь в чашку.
– Скорее, зелья правды. Самое интересное – до этой правды додуматься. – Они оба делают по большому глотку. – Но будь осторожна! Штука крепкая, и даже небольшое количество дает серьезный эффект.
Я пожимаю плечами. В крепких напитках я кое-что понимаю – эль у Джо пью с одиннадцати лет. Но «зелье правды»? Я бы предпочла яд.
И все же делаю еще глоток – из вежливости.
– Со свадьбой – поздравляю, – говорит Брам, и они уходят.
– Спасибо, – повторяю я и прикладываюсь снова.
Надо признать, вкус отличный. Пряный, терпкий, почти как шенди – смесь имбирного пива и лимонов, который иногда готовит Джо. Калеб постоянно шутил, что из всего меню это самая нормальная штука.
Калеб. Это хочет сказать мне зелье? Что он мне нужен больше всего на свете? Когда-то это могло быть правдой. А сейчас я в этом сомневаюсь. Не могу забыть, что он не пришел за мной во Флит, не могу забыть, что говорил он про меня у Веды. Не могу забыть, что когда он был мне нужнее всего – именно тогда его и не оказалось рядом.
Выплескиваю остаток зелья на траву и присаживаюсь рядом – подождать. Рассматриваю кольцо, держа его против света, и солнце глубоко проникает в синий камень. Вертя его так и этак, я замечаю что-то вроде клейма на нижней грани. Снимаю кольцо и переворачиваю – там, вытравленное в камне, крохотное сердечко.
Надеваю кольцо обратно на палец. Жаль, Файфер не знала про рисунок. Чайм бы с ума сошла от злости.
Я снова вспоминаю очарование шенди, и тут, тяжело дыша, появляется Файфер.
– Что случилось? – спрашиваю я, вставая и отряхиваясь.
– Он невозможен! – дымится она. – Возмутителен! Всегда говорит, что исправится. Но ничего не меняется. – Она замечает мою пустую чашку. – Что это было?
– Брам принес. Сказал, нечто вроде зелья правды.
– Ага. И каково на вкус?
– Лимоны. И пряности.
Файфер глядит на меня острым взглядом.
– А что? Ты такое пробовала?
– Да. – Она кривится.
– И как?
– И никак. Всегда какая-то мерзость.
Я приподнимаю брови:
– Кстати, о мерзости. Куда девался Шуйлер? Разве он не поможет нам в поисках?
– Кто знает, – говорит она раздраженно. – Как будто я могу угадать, что он будет делать в следующую минуту и почему. Сказал мне, что я веду себя неразумно.
– Ты? Неразумно? – Я изо всех сил подавляю желание расхохотаться. – Не могу такого даже представить.
– Так это самое я ему и сказала! – отвечает Файфер. – Сказала: если ты думаешь, что прийти на праздник с одной девушкой, а уйти домой с другой разумно, тебя ждет сюрприз. А он тогда: а зачем же ты в прошлом году с другим парнем ушла домой? А я ему: Джон – это не другой парень. Он мне как брат, и Шуйлер отлично это знает. А он мне…
Файфер, яростно жестикулируя, рассказывает, а я ищу в толпе Шуйлера. В основном парни одеты нормально, ну а наш покойник выглядит так, будто только что с собственных похорон пришел, и значит, его должно быть нетрудно найти. Я вижу странных парней в черном у костра, но если присмотреться как следует, у них у всех красные глаза. Не мертвецы – какой-то род демонов.
Я уже готова сдаться, когда вижу черную фигуру на холме возле озера с нимфами, и фалды плаща раздуваются на ветру.
Шуйлер.
Я поворачиваюсь к Файфер. Она увлечена своим рассказом.
– А я тогда говорю: если хочешь уйти с нимфой, так не трудись больше меня звать. Как будто мне не плевать, что они там под водой вытворяют…
– Файфер!
– Чего?
– Вон он.
Я показываю на холм. С минуту мы смотрим, как Шуйлер идет вкруг воды, деревья у него слева, озеро справа.
– Что это он делает? – бурчит Файфер себе под нос.
Я пожимаю плечами:
– Кто знает. Но нам действительно пора начинать поиски. Если он с нами не идет, ничего страшного, но у нас всего несколько часов, а места здесь много, и… что такое?
Файфер мотает головой и что-то бормочет сквозь зубы. Лицо ее словно грозовая туча.
– Что случилось?
– Да ничего. Просто снова Чайм вспомнилась. – Она распахивает сумку и начинает там копаться. – Знаешь, какая у нее специализация? Любовные чары. Можешь себе представить?
Она вытаскивает из сумки два ожерелья и застегивает ее.
– Зряшная трата магии! Готова что угодно поставить, что на письме к Джону как раз такое заклинание лежит. Ну, я его предупреждала, чтобы держался от нее подальше. Нельзя верить девушке с тремя фамилиями.
Я моргаю:
– Файфер, я понятия не имею, о чем ты.
Она обеими руками надевает мне через голову ожерелье, потом второе – на себя. И испускает вздох облегчения.
– Наконец-то! Теперь можно и поговорить.
– В каком смысле? И что это такое?
Я приподнимаю ожерелье. Оно длинное, изящное, к низу тянутся связки странного вида талисманов.
– Ты себе хоть представляешь, что значит завести роман с мертвецом? – спрашивает Файфер.
– Ну, вообще-то нет.
– Они слышат все, что ты говоришь, знают все, о чем думаешь. Знают, что ты сделаешь, еще до того, как ты начнешь действовать. Они даже могут управлять твоими действиями. Они могут все, а ты ничего. Так же нечестно?
