Роберт Говард - Приключения Конана-варвара (сборник)
Подгоняемые его рыком, воины поспешно поднялись на ноги и стали выстраиваться в боевые порядки, надевая шлемы и просовывая руки в ремни креплений щитов. Туман же тем временем расступился, словно понимая, что в нем более нет нужды. Нет, он не поднялся или медленно рассеялся, как бывает в природе, – он попросту исчез, словно его и не было. Вот только что равнина была укутана накатывающейся на предгорья плотной клубящейся массой, слои которой змеились, как живые, – а в следующий миг жаркое солнце уже сияет на безоблачном небе, освещая пустыню, но уже не голую и безжизненную, а кипящую великолепием вооруженной армады. И горы дрогнули от дружного слитного рева.
В первые мгновения наблюдателям на скалах показалось, что они смотрят на сплошное море блистающей бронзы и золота, в котором подобно мириадам звезд угрожающе мерцают наконечники копий. Когда туман внезапно рассеялся, нападающие замерли на месте, сомкнув ряды, и солнце ярко засверкало на их доспехах.
Впереди выстроилась длинная шеренга колесниц, запряженных огромными и горячими стигийскими жеребцами, головы которых украшали плюмажи. Кони фыркали и рыли копытами песок, а обнаженные возничие, смуглые и мускулистые, откинулись назад, всем весом удерживая вожжи и широко расставив ноги. За их спинами виднелись высокорослые воины, их ястребиные лица обрамляли бронзовые шлемы с гребнями, на которых красовались золотые шары. В руках они сжимали тяжелые дальнобойные луки. Это были не обычные лучники, здесь собрался цвет знати Юга – рожденные для войн и охоты, эти воины могли одной стрелой насмерть поразить атакующего льва.
За ними колыхались нестройные ряды кочевников на полудиких лошадках – воины Котха, первого из великих черных королевств, расположенных к югу от Стигии. Тонкие и гибкие, они голыми сидели на лошадях, пренебрегая седлами и уздечками, и солнце переливалось на их блестящей черной коже, под которой перекатывались бугры мускулов.
А еще дальше волновалась орда, заполнившая собой, казалось, всю пустыню до самого горизонта. Здесь собрались тысячи и тысячи воинственных сыновей Шема: шеренги всадников в чешуйчатых кольчугах и цилиндрических шлемах – ашшури Нипра, Шумира, Эрука и других городов – и кочевники из диких племен в долгополых белых халатах.
И вот доселе стройные ряды смешались. Колесницы дружно сдвинулись в сторону, а основная масса войск неуверенно покатилась вперед. Внизу, в ущелье, рыцари вскочили на коней, и конт Теспид галопом поскакал вверх по склону к тому месту, где стоял Конан. Он не дал себе труда спешиться, а отрывисто и резко обратился к главнокомандующему прямо с седла:
– Туман поднялся не вовремя, и они растерялись! Сейчас самое время атаковать их! У кушитов нет луков, и они только мешают продвижению вперед. Мои рыцари сомнут их, они смешают ряды шемитов и расстроят их боевые порядки. Следуй за мной! Мы выиграем битву одним решительным ударом!
Но Конан лишь покачал головой в ответ:
– Если бы нам противостоял обычный враг, я бы согласился с тобой. Но эта сумятица – деланая, а не подлинная, и цель ее явно состоит в том, чтобы обманом вынудить нас пойти в атаку. Я опасаюсь ловушки.
– То есть ты отказываешься выступать? – воскликнул Теспид, и лицо его потемнело от гнева.
– Будь же благоразумен, – попытался было урезонить конта Конан. – Мы заняли очень удачную позицию…
Грязно выругавшись, Теспид развернул коня и галопом поскакал обратно в ущелье, где его с нетерпением поджидали рыцари.
Амальрик покачал головой.
– Тебе не следовало позволять ему вернуться, Конан. Я… смотри!
Конан с проклятиями смотрел на то, как Теспид приблизился к своим людям. Издалека до них донесся его слабый голос, слов они разобрать не могли, но жесты его были достаточно красноречивы. В следующее мгновение пять сотен копий наклонились к земле, и закованный в стальные латы отряд с грохотом и лязгом устремился по ущелью навстречу врагу.
От шатра Ясмелы к ним бежал юный паж, крича срывающимся голосом:
– Милорд, принцесса желает знать, почему вы не следуете за контом Теспидом, дабы поддержать его?
– Потому что я не такой дурак, как он, – рявкнул Конан, усаживаясь на камень и принимаясь обгладывать баранью кость.
– А власть действует на тебя положительно, как ни странно, – заметил Амальрик. – Раньше ты бы первым бросился в эту авантюру.
– Да, но тогда мне надо было беспокоиться только о собственной жизни, – ответил Конан. – А теперь… какого черта?
Орда остановилась. С одного ее края вдоль всего строя неслась колесница. Обнаженный возница, как сумасшедший, настегивал разгоряченных коней. Позади него стояла высокая фигура в призрачной развевающейся мантии. В руках она держала большой золотой кубок, из которого струился слабый дымок, искрившийся на солнце. Колесница промчалась вдоль всего фронта замершей армады, оставляя за собой тоненькую пунктирную полоску, которая сверкала на песке подобно фосфоресцирующему следу змеи.
– Это же Натохк! – выругался Амальрик. – Что за дьявольские семена он сеет?
Между тем, атакующие рыцари и не подумали сдержать стремительный бег своих коней. Еще каких-нибудь пятьдесят шагов, и они на полном скаку врубятся в неровные ряды кушитов, которые стояли неподвижно, подняв пики. И вот уже первые рыцари достигли тонкой линии, блестевшей на песке. Они не обратили никакого внимания на подстерегающую их опасность. Но едва подкованные копыта коней коснулись ее, случилось то, что бывает, когда сталь ударяет по кремню, – вот только последствия оказались куда более сокрушительными. Пустыня содрогнулась от страшного взрыва: проведенная черта извергла снопы ослепительного белого пламени.
В мгновение ока оно поглотило первые ряды атакующих рыцарей, и закованные в сталь всадники и их кони корчились, как насекомые, поджариваемые на открытом огне. В следующий миг в обугленные тела врезались их подоспевшие товарищи. Не сумев остановить своих скакунов, блестящие рыцари шеренга за шеренгой влетали в образовавшуюся свалку. Не прошло и нескольких мгновений, как стремительная атака захлебнулась и рыцари в сверкающих доспехах бесславно погибали в кровавой каше кричащих от боли людей и лошадей.
Иллюзия беспорядка и сумятицы в рядах воинства пустыни рассеялась без следа, и шеренги вновь выстроились в строгие боевые порядки. Возбужденные и необузданные кушиты ввязались в свалку, круша шлемы рыцарей топорами и железными молотами. Все закончилось так быстро, что наблюдатели на холмах не успели оправиться от изумления. Орда качнулась и двинулась вперед, огибая обугленное месиво людских и конских трупов. Со склонов донесся протяжный крик:
– Нам противостоят не люди, а дьяволы!
На обоих кряжах заволновались горцы. Один из них не выдержал и бросился вниз, на плато. С бороды его срывались клочья пены.
– Бегите! Спасайтесь! – вопил он. – Разве можно противостоять магии Натохка?
Взревев, как раненый лев, Конан сорвался с места и огрел паникера бараньей костью по голове. Тот зашатался и рухнул на землю, из носа и рта у него брызнули струйки крови. Конан потянул меч из ножен, и глаза его превратились в щелочки, в которых полыхало бешеное синее пламя.
– Всем вернуться на свои места! – зарычал он. – Если кто-нибудь посмеет сделать хоть шаг назад, я снесу ему башку с плеч! Сражайтесь, черт бы вас побрал!
Волнение утихло столь же быстро, как и поднялось. Личность Конана и его поведение подействовали на запаниковавших воинов так, словно в костер их ужаса плеснули ведро ледяной воды.
– Займите свои места, – продолжал он отдавать распоряжения. – И стойте насмерть! Сегодня через Проход Шамла не просочится ни человек, ни дьявол!
Там, где край плато переходил в спуск в долину, наемники затягивали пояса и брались за пики. Позади них кавалеристы успокаивали своих коней, а на фланге в качестве последнего резерва расположились копейщики Хорайи. Ясмеле, которая, побледнев и затаив дыхание, стояла у откинутого полога своего шатра, собственная армия показалась жалкой по сравнению с дикой ордой, приближающейся из пустыни.
Конан занял место в строю копейщиков. Он знал, что захватчики не рискнут бросить колесницы в самоубийственную атаку на Проход, где они станут легкой добычей лучников, но не сумел сдержать удивленного восклицания, увидев, что наездники спешиваются. Эти кочевники не взяли с собой обозы с припасами. К седлам у них были приторочены бурдюки и переметные сумы с провиантом. Они допили последние капли воды и отшвырнули опустевшие меха в сторону.
– Это будет схватка не на жизнь, а на смерть, – проворчал Конан. – Я бы предпочел отразить кавалерийскую атаку: раненые лошади нарушают строй и вносят беспорядок.
Орда перестроилась гигантским клином, острие которого образовали стигийцы. В центре стояли ашшури в кольчужных доспехах, а на флангах остались кочевники. Сдвинув ряды и подняв щиты, они слитной массой устремились вперед, а позади них на неподвижной колеснице высокая фигура в мантии воздела руки к небесам в дьявольском заклинании.
