Роберт М. Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Север – Юг
Посольство утратило смысл еще до того, как переговоры начались.
Навер поднял руку, и в зале установилась тишина. Была у него в этот миг власть большая, нежели у его дяди.
– Но мы ведь прибыли сюда не для того, чтобы горевать! – рявкнул он. – Так возрадуемся же. Тахг приготовил для нас пир!
Все взглянули на владыку. Аэрисс Клависс медленно кивнул и хлопнул в ладоши. Отворились двери, внесли блюда, подносы с жарким, кувшины вина. Зал наполнился ароматом печеного мяса, пахучих соусов и свежего хлеба. Перед Кеннетом возникли тарелки с куропатками и какими-то другими птицами, ломти темного мяса, маленькие хлебцы с золотистой корочкой, несколько кувшинов вместе с чашами разного размера, а еще серебряная тарелка размером с небольшой щит. Лейтенант сглотнул. Он не сумел бы съесть сейчас ничего, даже будь это последний пир в его жизни.
Приглашенные гости двинулись к столам, занимая места согласно непонятной ему иерархии. Навер бесцеремонно уселся ошуюю от тахга.
– Хороший пир, дядюшка. А мать говорила, что у тебя в голове лишь сражения да охоты.
Аэрисс потянулся к подносу с птицей, положил себе двух жареных куропаток и спокойно, без усилия, разодрал одну напополам. Равнодушный, он и усмехался равнодушно.
– Ванира не думала обо мне хорошо с момента, как пришла на свет, хотя я управлял родовыми землями еще до того, как она научилась ходить. Всегда твердила, что это ей должно бы стать главой клана и тахгом всех родов. И кажется мне, что она наконец-то нашла способ.
Навер принял обвинение без эмоций.
– Ха, получается, я лишь пес, ходящий на поводке амбиций своей матери? И не больше?
Тахг, не торопясь, поднес ко рту половину куропатки, откусил, вытер пальцы о скатерть и сделал изрядный глоток вина.
– Серп может воображать, что это он срезает колосья, а молоток – что это он вбивает гвоздь. Но и тот и другой – лишь инструменты. Я готов биться об заклад, что сам бы ты не додумался до этой идеи с представлением вместо приветствия. И я готов поспорить на свой резной трон: кто-то подбросил тебе мысль, что неплохо, дескать, прийти в тахгской зелени, но сделать это так, чтобы я не смог спустить тебя с лестницы за то, что ты ее натянул, – поскольку во время исполнения Лавондерха именно зелень является знаком первого авендери. Твои бандиты извлекли оружие, но это также лишь часть церемонии, оттого они не кончат, повиснув на стенах. И вся эта речь… Еще год назад ты умел лишь рычать «больше пива» и «давайте ее сюда, пока шевелится». Ты недурно разбиваешь головы, парень, но, когда ты входил, я видел нити, которые тянутся за тобой и исчезают за дверьми. Скажи-ка ему, чтобы он к нам подошел.
Навер покраснел:
– Войдет, когда решит, что это необходимо.
– Ну конечно. Но ты и не заметишь… А вот он и вошел, верно, жрец?
Кеннет моргнул, а мужчина уже стоял подле стола. Простая магия, фокусы со светом и отводом глаз, но она всегда производила впечатление. Был он среднего роста, в бурых, свободных одеждах, подпоясанных простым шнуром. На гладковыбритых щеках его темнела татуировка – вьющиеся, извилистые линии, взбирающиеся под самые глаза и стекающие вниз, на шею. Он усмехнулся.
– Разве ты не обрадован нашим представлением, тахг? Лавондерх. Освобождение. День, когда сошел к нам Сетрен. Нет большего праздника для истинных сынов Винде’канн. А в твоем замке его проводят хорошо если раз в два года, а то и реже, как я слышал.
– Сплетни. – Аэрисс указал жрецу место рядом с Навером. – Сплетни и наговоры. Как всегда. Долго научались этому выходу?
– Всего раз, Навер Та’Клавв – прирожденный освободитель. Впрочем, все ведь видели, верно? И все знают, зачем прибыли наши гости, с чем прибыли и почему прибыли. Империя, коя более полагается на переговоры и дипломатию, а не на силу оружия, се скорлупа пустая, дуб прогнивший, труп, раздутый газами. Кажется, именно так писал один из ваших императоров едва сто лет назад, верно, господин граф? Как было его имя? – Жрец сделал паузу, усмехаясь к послу.
– Кальвер-дас-Сеувер. Написал трактат «Об упадке стран». – Дипломат налил себе вина, наполнил чашу жены и только потом поднял взгляд на жреца. – Вторым его знаменитым трактатом был «Несколько слов об охоте». Особенно запал мне в память раздел о травле молодыми собаками медведя. Не помню подробностей, но речь там шла о том, чтобы не поступать так, ежели охотник не уверен, что зверь смертельно ранен. Поскольку в противном случае медведь может задрать псов и наброситься на охотника.
Жрец даже не скривился, хотя Кеннет ожидал хотя бы холодной, вызывающей усмешки.
– Ох, слова, слова и слова. И ничего, кроме слов. Слова же посла обладают тем большей силой, чем многочисленней стоящие за ними мечи. Это тот же император, верно? Но отчего вы не спросите о смысле нашего маленького представления? О его истоках. Разве мы так мало стоим в ваших глазах, что вы не интересуетесь нашими обычаями и верой?
Акустика снова сыграла дурную шутку, и голос жреца разнесся по всему залу. Гробовая тишина наполнила ее до предела. Кеннету не было нужды оглядываться, чтобы увидеть, что уставились на них все. Внезапно пахнуло железом и кровью.
Тахг иронично фыркнул, выпил махом кубок вина, закусил половиной куропатки. Было что-то без малого гипнотическое в том, чтобы наблюдать, как владыка Винде’канна насыщается. Так мог бы пожирать жертву горный медведь.
– Жреческий треп, – сказал он, сглотнув. – Ты знаешь меекханцев. Они выстроили прекрасные храмы и следят, чтобы боги из них не вышли. И многие из них выбрали себе Сетрена патроном и служат ему не хуже, чем мы. Разве что не поклоняются ему как Владыке Войны. И никакому иному богу – тоже, поскольку полагают, что мир и так слишком долго купался в крови по желанию Бессмертных, чтобы прославлять сей титул. Они уважают богов, но выигрывают войны, не пытаясь спрятаться за божескую спину. И умеют выигрывать, даже когда все остальные готовы уже копать им могилу.
Раздался звон нескольких кубков, и словно по этому знаку тишина поджала хвост и выскочила из зала. Шум, бормотание, смешки наполнили пространство. Кеннет, однако, не дал себя обмануть: внимание всех все равно сосредотачивалось на главном столе.
– И если я еще раз услышу этот фокус с голосом, – Аэрисс разодрал вторую куропатку, – то сделаю из твоей шкуры ножны для меча.
Седоволосый тахг улыбнулся, извиняясь, Исаве.
– Простите, госпожа графиня, наш простецкий язык. Жрецы Сетрена называют сие Фырканьем Быка, жрецы Реагвира – Шепотом Битвы, наверняка в каждом храме есть свое именование для этого фокуса. Его назначение – чтобы в битве все солдаты слышали голос командира, несмотря на крики, рык и лязг оружия. Увы, поскольку одновременно слышат его и солдаты противника, сперва необходимо оговорить всякие сложные пароли и обучить им армию. Но это умение полезно и во время богослужений. И, чтобы уж мы оставили эту тему, се наш гость, Йавен Одеренн. Официально – жрец Сетрена, духовник моей сестры и, возможно, ее любовник. Неофициально – слуга Сетрена-Воителя, присвоивший себе титул Красного Рога или же боевого жреца культа. Однако призвать силу бога в чьем-то доме без согласия хозяина – это просьба о поцелуе земли.
Исава несмело улыбнулась:
– Поцелуй земли?
– Таково наше традиционное наказание. Мы кладем приговоренного лицом к земле, накрываем доской и возлагаем на нее камни. Пока тот не задохнется… ох, вы побледнели. Может, еще вина?
– Да, прошу вас. – Графиня пододвинула тахгу свой кубок. – Еще немного, еще… хватит.
Отпила глоточек.
– Я уже говорила, что оно – прекрасно? – послала она тахгу сладкую улыбку.
– Виноградники южного Лодентрея. Добро, которое мы можем получить лишь с помощью торговли и обмена, как и шелк, хорошую сталь, фарфор, стекло и другие вещи, каких сами мы не производим, но которыми охотно торгует империя. Только отдельные глупцы все еще морочат себе голову военной славой и силой Сетрена-Воителя. С севера у нас горы и племена аг’хеери, которых меекханцы называют ахерами. На юге – Савехде, и его князь обещал превратить наши дома в хлева для своих свиней. На западе над морем растут несборские поселения, поскольку там слишком много островов и фьордов, чтобы мы сумели проконтролировать побережья. С четверть века единственная спокойная граница у нас – на востоке, и вот некий молодой глупец решил разжечь вдоль нее огонь.
– Я…
– Молчи, парень, пока сидишь за моим столом. Знает ли госпожа графиня, что представляет собой та церемония? Та, в которой принимал участие Навер?
– Нет. – Исава-кан-Лаверр скромно потупила взгляд. – Я не поклоняюсь Сетрену.
– Конечно, Сетрена в империи в качестве патрона чаще выбирают воины, он ведь, говорят, некогда соревновался с Реагвиром за титул Владыки Битв. Тогда, возможно, вы, граф, или кто-нибудь из ваших солдат?
Кеннет взглянул на посла, потом на капитана и двух сидящих напротив десятников. Из них явно никто не имел желания подать голос. Почувствовал движение справа.
