Пустота - Хорн Джек Дуглас
– Сделаю так, чтобы она к нему не притронулась! – заявила я. – Ладно, до встречи!
Клер взяла мою левую руку и легонько сжала ее.
– Хотела бы я, чтобы ты Питера дождалась. Он бы подбросил тебя до дома. Не нравится мне, что ты одна домой пешком пойдешь, когда кругом ни души.
Я с гордостью продемонстрировала ей свою правую руку. С кончиков пальцев сорвались крохотные голубые искорки.
– Я могу за себя постоять.
– Верно, – вздохнула Клер.
Клер неоднозначно относилась к моему дару. В глубине души Клер надеялась, что у нее будет нормальный сын, который женится на нормальной девушке. Но чаще ей было действительно наплевать на нормальность.
– Мы тебя любим, дорогая, – прошептала она, и в уголках ее глаз проявились морщинки.
– А я вас обоих очень люблю, – сказала я и погладила свой живот. – Я и мой сын Колин.
Клер всплеснула руками и посветлела лицом. Она аккуратно обхватила меня за талию.
– До свидания, золотко!
Чмокнув меня в макушку, Клер отпустила меня.
Я подошла к двери и сдвинула засов. Повернулась. Внезапно я решила еще разок на них посмотреть. Я помахала Клер и Колину на прощание.
– Айрис привет передавай, – напутствовал меня Колин, когда дверь у меня за спиной почти захлопнулась.
Этой осенью тепло задержалось в Саванне, на улице припекало. Подумать только – температура оказалась выше двадцати градусов по Цельсию! С реки дул прохладный ветерок. Погода была отличная. Хотя мне было приятно прогуляться, я поняла, что мне не хватает моего старенького велосипеда, на котором я каталась с двенадцати лет. Я соскучилась и по плетеной корзинке, и по звонку, который давным-давно заклинило. Я закатила велосипед в гараж два месяца назад, когда располнела настолько, что уже точно не могла ездить. Заканчивался второй триместр беременности, но я достигла поистине гигантских размеров и с трудом узнавала себя в зеркале.
– Мама купит тебе прицепчик, малыш, – пробормотала я, обращаясь к Колину и похлопав себя по преждевременно разросшемуся животу.
Конечно, я буду кататься с ним, показывая ему родной город, нашу прекрасную Саванну.
Когда я начала бурно полнеть, я перепугалась, но Эллен заверила меня, что, по ее ощущениям, плод развивается нормально, возможно, чуточку быстрее, чем бывает у обычных матерей.
– Похоже, Колин идеально здоров, но учти, что он наполовину – ведьмак, а наполовину – фейри, – напомнила мне Эллен. – Нет оснований ожидать, что беременность будет протекать так, как у всех остальных.
Подумав об Эллен, я вспомнила, что она собирается закрывать свою цветочную лавку. Она назвала ее «Тейлорс» – без всяких прикрас. Я решила заглянуть к ней, чтобы потом вместе отправиться домой. Естественно, в случае опасности я могла себя защитить, обретенная мной магия была сильна, я неустанно в ней совершенствовалась. И быстро. Однако постоянные новости о том, что где-то бродит серийный маньяк, расчленяющий женщин, поумерили мою храбрость.
Подойдя к лавке, я с удивлением обнаружила, что свет в помещении погашен, а на окошке висит табличка «Закрыто». Заметила и другой лист бумаги, на котором было выведено от руки «Да, у нас есть омела» [2]. Это показалось мне не столько торговым объявлением, сколько признанием поражения. Тетя терпеть не могла это растение-паразит, цветущее в канун Рождества и почитаемое в язычестве.
Немного поразмыслив, я сообразила, в чем дело. Когда Фригг, мать Бальдра – скандинавского бога света и весны, увидела пророческий сон о его смерти, она взяла клятву со всех живых существ, что они не навредят ее сыну. И пропустила омелу, решив, что та – совершенно невинна. Наверное, Эллен увидела в древней истории аналог, схожий с ее собственной трагедией. Женщина, обладавшая всей магией мира, не уберегла своего сына… [3]
– Делаешь все, чтобы защитить своих любимых, – сказала Эллен однажды, разговаривая с Айрис. – Творишь заклинания, наводишь чары от сверхъестественного, одеваешь, чтобы не простудились, но всегда останется то, чего ты не предугадала… Беда всегда тебя нагонит.
То, что Эллен предстояло целый месяц торговать ненавистной омелой, повергло ее в уныние, и поэтому она закрыла магазинчик пораньше. Я прикоснулась к стеклу, мысленно пожелав тете Эллен удачи в завтрашнем дне. И вдруг мельком заметила какое-то быстрое движение рядом с собой. Услышала детский смех: высокий, словно колокольчик. Я крутанулась и застыла на месте. Не может быть! Возле меня находился тот, цену кому я слишком хорошо знала: синеглазый мальчик со светлыми кудрявыми волосами. Рен, демон, в течение десятилетий живший в нашем особняке, парил в воздухе, на уровне моих плеч. Рен, инфернальное существо, которое моя сестра Мэйзи снабжала магией до тех пор, пока он не смог создать себе новый более взрослый облик. Превратившись в парня по имени Джексон, он буквально околдовал меня. Однако в последнюю нашу встречу он держал кинжал у моего сердца, готовый убить меня, чтобы освободить своих соплеменников от заточения в мире вечной тени. Я думала, что он сгинул в преисподнюю, и сила грани изгнала его вон навсегда. Я глубоко ошибалась. Паршивец опять материализовался в нашей реальности.
– Эллен, как пить дать, умрет, сама понимаешь, – произнес он и расхохотался. Звук его смеха напоминал бьющиеся о землю сосульки. – Все они умрут. Эллен, Айрис, Оливер, Питер, все, кого ты любишь. А когда ты останешься одна, мы раздерем тебя на части, на мелкие кусочки!
У меня в голове возник образ расчлененного женского тела. Рен подлетел ближе, на расстояние вытянутой руки.
– Грань тебя уничтожила, – пролепетала я и ощутила, как леденеют мои пальцы, как на шее бьется жилка. Я собралась с духом и попыталась сосредоточиться.
– Грань изрядно меня потрепала, – пискнул Рен.
Настоящий детский голосок был бы не способен выразить подобную лютую ненависть. Детские глаза не могли бы выразить жуткую злобу, которая кипела в этом поддельном ребенке. Однако у Рена все получилось.
– Ты меня изрядно потрепала, – добавил он. – Но у меня есть друзья. Они помогли мне не только восстановиться, но и стать сильнее.
Мир вокруг нас закружился, краски вечерней Саванны смазались и расплылись. Я заморгала, и движение замедлилось. Мы очутились на площади Трауп, в миле от цветочной лавки моей тетки. Последние лучи солнца озаряли скульптурную композицию, расположенную в центре площади: армиллярные сферы [4] и астрологические символы пылали золотым огнем. Мальчишку окутывал нимб, которого он не заслуживал. Я прикрыла глаза тыльной стороной ладони.
– И зачем ты меня сюда притащил?
– Потому что мы хотим, чтобы ты вспомнила. Тебе пора, Мерси.
– Вспомнить что?
Пухлые розовые губы Рена скривились в ухмылке и внезапно почернели. В считаные секунды он стал бесцветным, теряя физическую плоть. Он трансформировался в обычного демона, такого, каких деревенские жители называют «страшилами». По сути своей страшилы являются голодными тенями из иного измерения.
– Будущее, – произнесла тварь, забираясь на сферу.
Демон неестественно вытянулся и обвил конечностями крохотные изображения черепах в основании композиции и рельефный колюр солнцестояний.
Я уже видела тьму, сотканную из живых теней, но тогда они сливались воедино. А сейчас-то я поняла, что аморфный плоский силуэт на армиллярной сфере и есть истинное обличье того, кого я знала под именами Джексон и Рен. Меня затошнило при мысли о том, что Мэйзи ложилась с мерзкой тварью в постель. Что руки и ноги моей сестры сплетались с этим страшилой. Я с ужасом вспомнила свой единственный страстный поцелуй с Джексоном и содрогнулась.
Демон задергался и заклубился. Его челюсть отвисла. Изо рта вывалилось нечто вроде цепочки для часов и повисло на лучах Полярной звезды, изображенной на армиллярной сфере. У меня свело живот, когда я догадалась, что это. Маятник Коннора.
