Илкка Ауэр - Проклятие ледяной горы
С каждым мгновением волки подкрадывались все ближе и ближе, и очень скоро их большие серые фигуры стали четко различимы в снежной мгле.
Вожак стаи был настолько крупный, что даже буран был не в состоянии покачнуть его. Он пристально смотрел на свою добычу, с каждой минутой все больше скрывающуюся под снегом. Вожак медленно приближался к Николасу, остальные следовали по пятам. Волк скалился и с каждым новым кругом оказывался все ближе к лежащему на льду мальчику.
Вдруг крикса ярко вспыхнул, оставив Николаса, ринулся к вожаку и залетел тому в ухо. Гигантский волк остановился как вкопанный, потряс и покачал головой из стороны в сторону. Потом полуношник выскочил у него из уха: волк рыкнул, и совершенно неожиданно остальная стая подбежала к Николасу. Они прижались мордами к поверхности льда, окружив мальчика плотным кольцом, а более легкие забрались наверх, закрыв его от ветра.
Последним рядом с головой Николаса уселся вожак стаи. Он поднял морду к ветру, вторя своим заунывным воем бесконечной вьюге.
Глава 4
Сувантола была построена вокруг гигантского дуба. Ствол дерева был настолько толстым, что требовалось по меньшей мере двадцать человек, чтобы обхватить его. То тут, то там из ствола выпячивались шишковатости, и на них повсюду виднелись домики с соломенными крышами, всамделишными дымовыми трубами и прорубленными окошками. Между ними были протянуты веревочные лесенки, а на самой кроне, в развилке трех огромных веток, точно башня, возвышался домик с покатой крышей и железной трубой. Казалось, будто ствол дерева и этот многоэтажный дом с самого начала были частью друг друга или же ветки дерева выросли прямо из стен.
Дуб стоял на острове у слияния двух рек, на краю заросшей заводи. Сейчас река была во льду, да и водопад, вырывающийся сверху горы из расщелины между двумя каменными лбами, застыл, превратившись в синеватую глыбу, обросшую сосульками.
Сувантола была покрыта таким толстым слоем снега, что было сложно увидеть, где что начиналось и где заканчивалось. Она находилась в самой глуши, где бугристые толстые стволы сосен и затянутые мхом ели вздымались к самому небу. По краю Сувантолы росли дубы и рябины, мощные стволы которых напоминали застывшие на месте человеческие фигуры.
Когда Вяйнямейнен вышел из тени леса к заводи, черные вороны и кошмарные грифы, похожие на раскачивающиеся тени, держали свой зловещий базар вокруг дуба на заснеженных выступах домов и холодных дымовых трубах.
Деревья со скрипом поворачивались в сторону Вяйнямейнена, следя за его медленными шагами. Сумрак окутывал все вокруг. Вяйнямейнен вышел в раздумьях на лед – тот начал постанывать и гулко трещать под его ногами, – подошел к дубу, забрался по лестнице и вошел в дом.
Тут нужно было сбить снег с малицы и скинуть ее посреди холодной темной комнаты, столь же простой, как и все остальное кругом. Все здесь – лестница, шкафы и столы – было частью того же дерева, вокруг которого возникло и само жилище. Росший прямо посреди комнаты мох служил ковром на полу.
Уже внутри Вяйнямейнен осмотрелся, словно ожидая увидеть кого-то. Его красные от мороза руки, шея, спина и обнаженная грудь были покрыты замысловатым рисунком. От силы мысли шамана застонал и заскрипел всеми своими частями даже его домик: Вяйнямейнен вспоминал надежды и страхи, некогда переполнявшие его душу, а потом вернулся к тому моменту, когда скопившееся в походной чашке – куксе – козье молоко выдало ему предсказание.
Ему явился дух-двойник, и случилось то, что и должно было случиться. В конце концов буран принес с собой железного орла, а у этого личного охотника хозяйки ледяной горы Калматар имелась в железной голове только одна цель. В точности, как она и обещала. Вопрос лишь в том, правильным ли было решение? И так ли уж нужно было приносить мальчишку в жертву? А существовал ли иной способ?
– Что сделано, то сделано. Теперь осталось только ждать, – вздохнул Вяйнямейнен. Он кашлянул раз, другой и еще раз основательнее, затем плюнул в огонь, подняв целый вихрь искр.
Вяйнямейнен начал греметь содержимым шкафа, встроенного прямо в дупло, и на пол попадали корзины и короба из бересты. Старик пробурчал что-то, наклонился рядом с сундуком из огромного капа и вытащил чайник в форме человеческого черепа. Он приоткрыл крышку и понюхал содержимое.
Вяйнямейнен наполнил котелок водой и на мгновение замер перед полкой, заставленной банками-склянками, прежде чем выбрать одну из них. Он зачерпнул пригоршню сухих грибов и бросил их в чайник, затем повесил его над огнем и стал ждать. Вскоре из носика начал подниматься пар. Вяйнямейнен плеснул немного кипятка себе в чашку и уселся на стул, положив ноги поближе к огню. Потягивая крепкий напиток, он замер, уставившись на пламя.
Вскоре в его сознании заиграли потусторонние духи. Дом заскрипел сильнее и начал раскачиваться. Через мгновение пляшущие перед глазами Вяйнямейнена языки пламени стали все больше казаться мальчиком, лежащим без движения на земле, а позади виднелись каменная ладонь и сломанный меч. Вяйнямейнен вздрогнул, наклонился ближе и рявкнул:
– Что такое? Где железный орел?
Огненный образ растаял и исчез. Вяйнямейнен помянул нечистого, прокашлялся и вновь плюнул в пламя. Оно заплясало, словно в дымке. И тогда Вяйнямейнен выругался еще страшнее и разворошил головешки. Искры взвились, и языки пламени принялись выписывать новые образы. Когда Вяйнямейнен разглядел среди них волчью стаю, он вздрогнул.
– Нет! Я не мог ошибиться! – воскликнул он, наблюдая, как стая волков начала окружать лежащего на снегу мальчика, чтобы защитить его.
Вяйнямейнен закрыл лицо руками: его хитроумный план не удался.
Глава 5
Оставляя за собой клубы черного дыма, железный орел летел к ледяной горе, вздымающейся посреди снежного мрака. Тяжело взмахивая крыльями, он поднялся над горой и с шумом ринулся оттуда в огромную расщелину. В кромешной темноте он спускался все ниже и ниже, изнутри освещая стены пламенем. Орел влетел в пещеру и со скрежетом опустился на площадку прямо под ее потолком – осколки льда разлетелись по сторонам.
Какое-то время тишину нарушали лишь позвякивание цепей да скрип складываемых крыльев орла. Он дернул поочередно лапами – словно в раздражении – и, наклонив голову, клюнул в ярости приставший к когтю окровавленный сапог и откинул его в сторону. Когда орел вытянул шею, чтобы осмотреть зал, было видно, что огонь внутри погас и остались только тусклые угли. Пылающие глаза смотрели вниз.
Калматар была великолепна. Ее узкие плечи покрывала тончайшая голубая, как лед, меховая накидка – казалось, она была соткана из сосулек. В правой руке Калматар держала свежее и совершенно белое яйцо, в левой – великолепную и одновременно ужасающую ледяную маску, скрывающую ее лицо под капюшоном с меховой оторочкой.
Облик маски, казалось, отражал все зло и все вывернутые наизнанку чувства, присущие человеческой натуре, так что любой, кто смотрел на нее, мог сойти с ума. Сквозь прозрачную маску было видно истинное лицо Калматар – молодое и прекрасное, как на картине мастера.
Калматар стояла, поникнув, перед троном ледяного дворца на украшенном ледяными кружевами пьедестале, к которому вела ледяная лестница. Вся зала была погружена в темноту, лишь на пьедестал падал свет из расщелины в ледяной горе. Он сверкал так сильно, что горделивая фигура Калматар утопала в сиянии. Прозрачный лед отбрасывал свет на стены, пол и колонны – здесь все было изо льда. Стены сплошь покрывали сосульки размером с сосну и ледяные глыбы размером с дом. Сосульки были местами настолько гладкими, что напоминали клыки гигантского зверя. Под ледяным полом лежали тысячи человеческих черепов, красные глазницы которых неустанно смотрели в залу.
Казалось, что лед играл всеми оттенками морского синего, словно застывшее сердце живого существа.
В отраженном от пьедестала свете виднелись спрятанные в глубинах ледяных стен фигуры: бесчисленное количество людей, погруженных в вечный сон. Их позы говорили о том, что до последнего вздоха они боролись за жизнь и пытались освободиться от ледяных оков. Теперь эти заледенелые фигуры были навсегда лишены радости существования.
Когда Калматар в задумчивости двинулась от своего трона, послышался такой же звук, какой рождают сотни хрустальных подвесок, ударяющихся друг о друга. В этом звуке чувствовались бесконечный мороз и замогильный холод: Калматар тяжело передвигала ноги, и стальные каблуки ее сапог скрежетали по ледяному полу так, что кровь стыла в жилах. Иногда они прокалывали тонкую ледяную корку пола и превращали в крошево лежащие под ним черепа.
– Неужели тебе не удалось заполучить его, моя железная игрушка? – прошептала Калматар медовым голосом, и шепот отозвался эхом от ледяных стен, словно осенний морской ветер.
Железный орел чуть повернул шею: хлопья ржавчины начали падать вниз, исчезая во тьме.
