Дженнифер Нельсен - Фальшивый принц
– Нет, миледи. Если я не могу посмотреть на вас как на равную, лучше не стану совсем.
Она коснулась моей щеки и мягко поцеловала вторую, а потом прошептала:
– Вспомните эту минуту, Сейдж, когда кто-нибудь в моем положении сделает что-нибудь доброе кому-нибудь в вашем. Потому что в следующий раз, когда мы встретимся, если Дариус мертв, я больше не буду важной персоной.
Она вошла в свою комнату, и служанки поспешили за ней. Только после того как закрылась дверь, я поднял глаза. Дариус мертв, и скоро мы с ней встретимся на равных. Но я предчувствовал, что для нее эта встреча не будет радостной.
32– Куда ты направляешься? – спросил Мотт, когда я собрался уйти. Он всегда был где-то рядом.
– В свою комнату. Спина болит.
– Что подумают люди за ужином, если слуга, который ушел с Амариндой, не вернется?
– Что они подумают, если у слуги кровь просочится через повязку и закапает Коннеру праздничный стол?
– Идем, – сказал Мотт со вздохом. – Я провожу тебя в твою комнату.
– Не обязательно. Я знаю дорогу.
– Я здесь не для того, чтобы ты не потерялся. Скажи, что ты думаешь о нареченной принцессе.
– Я думаю, она любит Дариуса.
– У нее еще много времени, чтобы узнать и полюбить Джерона. Между прочим, так живут все члены королевского рода. Они выполняют свой долг перед страной, и, если повезет, это иногда делает их счастливыми.
– Я не хочу, чтобы кто-либо исполнял долг для меня, – проворчал я. – Маскарады такого рода не для нее.
– Коннер готовит тебя к тому, чтобы ты носил маску всю оставшуюся жизнь, – сказал Мотт. – Лучше пусть королева притворяется, что любит тебя, потому что если бы она любила по-настоящему, она любила бы и этот обман.
Это меня ничуть не утешило.
Эррол сидел на скамейке у моей двери. Он встал, как только увидел, что мы идем.
– Вы больны? – спросил он меня.
– Принеси мне поесть, – простонал я, отстраняя его, чтобы войти в комнату. – И нет, мне не нужна помощь в переодевании.
По иронии судьбы помощь мне как раз была необходима. За те несколько часов, что я провел стоя, плечи и спина одеревенели, и я чувствовал, что раны могут открыться. Когда Эррол вернулся с подносом еды, я сидел на полу, все еще в камзоле и рубашке.
Эррол поставил поднос на стол Тобиаса и молча пошел к шкафу, чтобы достать мне одежду для сна. Он стянул с меня рубашку, не причинив мне особенной боли, и, не спрашивая позволения, осмотрел мои повязки.
– Имоджен занята внизу, – сказал он. – Вы должны позволить мне обработать раны. Они, похоже, горят.
Я наклонился вперед, это потребовало меньше сил, чем сопротивление. Он намочил полотенце специальной жидкостью и положил мне на спину. Я выгнулся от неизбежной боли, потом расслабился, и постепенно боль отпустила.
– Все слуги в Фартенвуде знают, что Тобиас вас порезал, – тихо сказал Эррол. – Я удивлюсь, если мастер вскоре не узнает об этом.
– Слуги ошибаются. Я пытался вылезти в окно.
– Мы слышим многое, Сейдж. Больше, чем думают.
– Тогда вы, очевидно, знаете, почему Роден, Тобиас и я находимся здесь. Слуги Коннера согласны с ним, с его планом?
– Вскоре после того как вы прибыли сюда, Коннер открыл нам тайный замысел и рассказал, как это важно для Картии. Если быть точным, он пригрозил нам, сказав, что ни одно слово не должно просочиться за пределы Фартенвуда. Но ему не стоит беспокоиться, как и вам. Эту тайну мы унесем с собой в могилу. Если вас выберут принцем, я буду обращаться с вами так, словно вы настоящий член королевской семьи.
Он закончил перевязку. Надел на меня ночную сорочку и даже завязал ее спереди, что я мог сделать и сам.
Когда он встал, чтобы уйти, я сказал:
– Спасибо, что помог мне сегодня, Эррол. Спасибо, что каждый вечер помогаешь. Я знаю, со мной сложно.
– Я приму это в качестве извинения, сэр. Ваш ужин на столе. Спокойной ночи.
Я был уже в постели, когда вернулись Роден и Тобиас. Тобиас вошел тише, чем обычно, и с безразличным видом лег на кровать. Роден подошел ко мне и сказал:
– Коннер был в ярости оттого, что ты не вернулся в столовую. Я слышал, как он велел Мотту привести тебя прямо сейчас.
Я застонал.
– Как он может сделать из нас королей, если обращается с нами, как с рабами?
Эррол вошел в комнату и принялся рыться в моем шкафу.
– Простите, Сейдж, но это правда. Коннер хочет видеть вас. Мотт ждет за дверью, чтобы отвести вас к нему.
Сморщившись, я вылез из кровати. Эррол подал мне одежду, но я покачал головой.
– Если хочет видеть меня ночью, я буду в ночной сорочке.
– Это неуместно, – сказал Эррол.
– Неуместно вызывать меня, когда я сплю!
Я открыл дверь, но Мотт встал у меня на пути и покачал головой.
– Я не поведу тебя к мастеру в таком виде. Эррол оденет тебя, или это сделаю я.
Я захлопнул дверь у него перед носом и протянул руки к Эрролу, который поспешил ко мне с кипой одежды. Через несколько минут Мотт повел меня, одетого, в кабинет Коннера.
– У меня проблемы? – спросил я.
– Это зависит от твоих ответов на вопросы.
Коннер писал что-то за столом, когда я вошел. Мотт велел мне встать у письменного стола, но я сел. Минуту или две Коннер будто меня не замечал. Наконец он отложил перо и поднял голову.
– Что ты о ней думаешь?
– О принцессе? – Я пожал плечами. – Она красива. Я слышал, что нареченная принцесса больше похожа на лошадь, чем на женщину, но это неправда, она очень хороша собой.
– Прикуси язык! – прошипел Коннер. – Ты говоришь о будущей королеве Картии. Она будет ею, если найдется принц. И да, она неожиданно превратилась в красавицу, совсем вдруг. Почему она захотела, чтобы ты проводил ее в комнату?
– Потому что я сказал ей о пятне на лице. Я думаю, она ценит честность.
– Раз так, тебе повезло. Она могла приказать выпороть тебя за неуважение.
– Меня уже выпороли.
– И поранили ножом, как я слышал.
– Я уже рассказал обо всем Мотту, сэр.
– То, что ты рассказал, ничуть не похоже на правду.
– В Фартенвуде правда и ложь тесно переплетены.
– Но бывает ложь ради правды, Сейдж.
Я буквально еле сидел от усталости. Мне хотелось закончить эту бессмысленную беседу и вернуться в постель. Но был один вопрос, ответа на который я ждал.
– Почему вы позволили мне пойти с ней? Когда вы представите меня ко двору, она меня узнает.
– Если я представлю тебя ко двору. Не надо принимать мою терпимость к тебе за фаворитизм. Все совсем наоборот.
– Суть вопроса это не меняет, сэр. Почему вы позволили мне пойти с ней?
– Возможность того, что она тебя узнает, действительно сначала смущала меня. Но потом я решил, что могу объяснить это тем, что скрывал тебя, ожидая, когда можно будет представить тебя ко двору. Тот факт, что вы уже знакомы, может принести пользу. Теперь у меня есть несколько вопросов к тебе.
– Сначала я задам свои.
Коннер удивленно поднял брови, но промолчал.
– Что, если принц Джерон жив? Если он вернется во дворец и обнаружит на троне меня? Не думаю, что он будет мне благодарен.
– Джерон мертв. Я уже говорил вам, что у меня есть доказательство. Кроме того, пираты у побережья Авении славятся своей безжалостностью. Скорее всего, тело не было найдено потому, что на нем не осталось отличительных признаков. Как бы родителям ни было с ним сложно, король и королева любили Джерона. Королева не переставала искать его все эти годы. Но все было напрасно. Я вообще сомневаюсь, что он был жив, когда корабль отплыл от берега.
– Какое же у вас доказательство, что его нет в живых?
– Я представлю его только тому, кого выберу принцем.
– Допустим, вы можете доказать, что Джерон мертв, но можете ли вы доказать регентам, что Джерон выжил?
– При дворе Джерон признается, что все эти годы скрывался в приюте, у них под носом. Скрывался под именем Сейджа, или Родена, или Тобиаса, но теперь вернулся и претендует на престол.
– А если выйдет другой мальчишка из приюта и расскажет, что знал нас до того, как Джерон был убит?
– Мы скажем, что он ошибся, и, скорее всего, однажды ночью этот мальчишка исчезнет. У претендентов на трон часто бывает еще меньше оснований, чем у нас, Сейдж. Кроме того, у моего принца будет доказательство подлинности.
– Какое?
Коннер медленно покачал головой.
– Я отвечу, когда выберу своего принца, но все сразу поймут, что это несомненное доказательство. Теперь мои вопросы. О чем говорила с тобой принцесса Амаринда, когда вы ушли?
– Она беспокоится о том, что члены королевской семьи, возможно, мертвы. Похоже, она не верит, что Джерон жив, и я не думаю, что она бы этого хотела. Она испугана, сэр.
Коннер улыбнулся.
– Мы можем использовать это в наших целях. Использовать ее страх, чтобы сделать ее более сговорчивой и признать принца, когда я его представлю. Даже если у нее будут сомнения, она признает его, потому что ей необходимо, чтобы это была правда.
