Роберт Говард - Приключения Конана-варвара (сборник)
Но пока варвары бесчинствовали на улицах города и вспарывали животы его лучникам, Тугра Хотан проглотил странное и ужасное снадобье, после чего жрецы в масках поместили его в могилу, которую он приготовил для себя собственноручно. Затем его фанатики и приверженцы совершили в гробнице обряд массового самоубийства, а вот варварам так и не удалось ни взломать дверь в усыпальницу, ни поджечь или разграбить ее. Они не стали задерживаться и двинулись дальше, превратив огромный город в руины, а Тугра Хотан невозбранно заснул вечным сном в своей гробнице, и запустение понемногу подтачивало величественные колонны, а река, что питала и кормила его земли в древности, пересохла и затерялась в песках.
Говорили, что вокруг костей великого колдуна лежат горы драгоценностей, и многие воры пытались добыть их, прельстившись несметными сокровищами. Но все они или погибли ужасной смертью на пороге усыпальницы, или же умерли во сне от страшных кошмаров с пеной безумия на губах.
Вот почему Шеватаса пробирала холодная дрожь, когда он смотрел на величественный купол, и была она вызвана не только легендой, которая гласила, что кости чародея стережет огромная змея. Имя Тугры Хотана испокон веков окутывал флер сверхъестественного ужаса и смерти. Со своего места вор видел развалины древнего зала, в котором закованные в цепи пленники преклоняли колени, после чего верховный жрец отрубал им головы, принося кошмарные жертвы Сету, богу-змею Стигии. Где-то рядом притаился и колодец, темный и бездонный, в который сбрасывали отчаянно вопящих жертв, дабы умиротворить жуткое бесформенное чудовище, поднимавшееся на поверхность из самых глубин ада. Легенды гласили, что Тугра Хотан был больше чем человек. Его культ, пусть и выродившийся, сохранился до сих пор, и почитатели колдуна чеканили монеты с его профилем, дабы умершие могли переправиться с их помощью через великую реку Подземелья, материальной тенью которой стал Стикс. Шеватас собственными глазами видел эти монеты, которые клали мертвым под язык, и лик колдуна навсегда запечатлелся в его памяти.
Но он постарался отогнать от себя эти страхи и поднялся по ступеням к бронзовой двери, на гладкой поверхности которой не было и следа запора или замка. Однако он знал, что делает, когда знакомился с самыми темными культами, прислушивался к хриплому шепоту приверженцев Скелоса, собиравшихся под полночными деревьями, и читал запрещенные книги Вателоса Слепого в железных обложках.
Присев на корточки, он принялся ощупывать верхнюю ступеньку ловкими пальцами; их чувствительные подушечки нашли невидимые глазу выступы, которые не сумели бы обнаружить менее удачливые искатели. Он стал нажимать на них в строго определенной последовательности, бормоча под нос давно забытые заклинания чужого языка. Нажав на последний выступ, вор в страшной спешке вскочил и нанес быстрый удар раскрытой ладонью в самый центр двери.
Не последовало скрипа пружин или петель – дверь просто отъехала вглубь, и Шеватас шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы. Взору его предстал короткий узкий коридор. Именно по нему отъехала бронзовая дверь, которая сейчас неподвижно замерла в самом конце. Потолок, пол и стены туннеля были выложены слоновой костью, и из небольшого проема сбоку, шурша чешуйчатой кожей, выскользнул жуткий монстр, поднял голову и взглянул на незваного гостя страшными, светящимися в темноте глазами. Это была змея длиной в двадцать футов с радужной чешуей.
Вор не стал терять времени зря, гадая, в каком бездонном подземелье под куполом обитало чудовище. Он осторожно вытащил из ножен меч, с лезвия которого капала та же самая зеленоватая жидкость, что пенилась на огромных, похожих на скимитары клыках рептилии. Клинок был закален в яде таких же змей, и описание того, как вору удалось добыть его в кишащих дьявольскими созданиями болотах Зингары, достойно было отдельной саги.
Шеватас осторожно, на цыпочках двинулся вперед, согнув колени, готовый с быстротой молнии отпрыгнуть в сторону. И ему понадобилась вся его стремительность и ловкость, когда змея изогнула шею и нанесла удар, настолько быстрый, что глаз не успевал за ним. Несмотря на все свои умения и мужество, Шеватас наверняка бы погиб на месте, но тут на помощь ему пришел счастливый случай. Его продуманные планы о том, как он отпрыгнет в сторону и отрубит змее голову клинком, пошли прахом из-за неслыханной быстроты, с которой рептилия атаковала его. Вор успел лишь выставить перед собой меч, вскрикнуть и непроизвольно зажмуриться. Но тут какая-то сила вырвала клинок у него из руки, а коридор наполнился гулким грохотом и шипением.
Открыв глаза и с изумлением обнаружив, что все еще жив, Шеватас увидел, что гигантская змея бьется в ужасных конвульсиях и что его меч пронзил ее челюсти. Совершенно случайно он выставил его перед собой в тот самый момент, когда рептилия нанесла удар, и та с размаху напоролась на острие. Еще через несколько мгновений змея свернулась кольцами и замерла, по телу ее несколько раз прокатилась дрожь и стихла: яд сделал свое дело.
Осторожно перешагнув через нее, вор всем телом навалился на дверь, которая на сей раз скользнула в сторону, открывая ему доступ в купол. Шеватас вскрикнул от неожиданности: вместо полной темноты, которую он ожидал найти, купол изнутри заливал кроваво-красный свет, настолько яркий и прерывистый, что на него было больно смотреть. Он исходил от огромного самоцвета, висевшего под потолком в самом центре купола. От изумления у Шеватаса отвисла челюсть, хотя он уже привык к виду несметных сокровищ. Они лежали здесь повсюду – горы бриллиантов, сапфиров, рубинов, бирюзы, опалов и изумрудов; зиккураты[7] нефрита, агатов и лазурита; пирамиды золотых и серебряных слитков; мечи с украшенными самоцветами эфесами в ножнах с золотой чеканкой; золотые шлемы с цветными гребнями из конского волоса, черными или ярко-алыми плюмажами; кирасы с серебряной чеканкой; украшенные драгоценными камнями перевязи, надетые три тысячи лет назад на королей-воинов перед погребением; кубки, вырезанные из цельных самоцветов; черепа, покрытые позолотой, в глазницы которых были вставлены лунные камни; ожерелья из человеческих зубов, оправленных в драгоценные камни. Пол из слоновой кости покрывал слой золотой пыли толщиной в несколько дюймов, которая искрилась в малиновых отсветах мириадами переливчатых искорок. Вор стоял на пороге страны чудес и неслыханной роскоши, попирая звезды своими обутыми в сандалии ногами.
Но взгляд Шеватаса был прикован к хрустальному помосту, возвышавшемуся посреди сверкающего великолепия прямо под красным самоцветом, на котором должны были лежать тронутые тленом кости, превратившиеся в пыль под грузом веков. Вор безотрывно смотрел на возвышение, и смертельная бледность залила его смуглое лицо. Кровь застыла у него в жилах, по спине пробежал предательский холодок, а кожа съежилась от ужаса, и лишь губы беззвучно шевелились, не произнося ни звука. Но вот он внезапно обрел голос в страшном и диком крике, который жутким эхом прокатился под высокими сводами купола. И вновь вековечная тишина опустилась на развалины таинственного и загадочного Кутчемеса.
2
По лугам и пастбищам бродили слухи и наконец достигли городов хайборийцев. Вести настигали караваны – эти длинные вереницы верблюдов, медленно бредущих по пескам, погоняемых худощавыми и поджарыми остроглазыми мужчинами в белых халатах. Их передавали друг другу загонщики на пастбищах, обитатели шатров и палаток и жители приземистых каменных городов, в которых цари с завитыми иссиня-черными бородками поклонялись в изощренных ритуалах пузатым божкам. Слухи достигли предгорий, где оборванные и изможденные язычники потрошили торговые караваны. Новости поднялись на плодородные нагорья, где над голубыми водами рек и озер высились величественные города; слухи маршем прошлись по широким белым дорогам, по которым двигались запряженные волами повозки, мычащие стада, богатые купцы, закованные в сталь рыцари, жрецы и лучники.
Слухи шли из пустыни, что лежала к востоку от Стигии, далеко на юг от Котхийских предгорий. У кочевых племен объявился новый пророк. Люди говорили о племенной междоусобице, о том, что на юго-востоке собираются стаи стервятников, и об ужасном предводителе, который вел свои многочисленные орды к победе. Стигийцы, являвшие собой вечную угрозу северным нациям, явно не имели к происходящему никакого отношения. Они сами собирали армии на восточных границах, а их жрецы плели заклинания, готовясь дать бой этому колдуну из пустыни, которого люди прозвали Натохком, Колдуном в Маске, потому что он никогда не открывал своего лица.
Но орды волной катились на северо-запад, и цари с иссиня-черными бородками умирали один за другим перед алтарями своих пузатых богов, а их обнесенные мощными стенами города тонули в крови. Говорили, что Натохк со своими приверженцами, хором читающими гимны, нацелился на хайборийские нагорья.
