Голос ночи - Кунц Дин Рей

С чувством ревности Колин подумал: «Она ценит его даже больше, чем меня. Как она на него смотрит! Она никогда не смотрела так на меня! Черт побери, никогда! Дрянь!»

Вспышка внезапной злости удивила и расстроила его. Пока Уизи и Рой разглядывали последнюю картину Торнберга, Колин боролся со своими чувствами, пытаясь взять себя в руки.

Несколько минут спустя, когда они вышли из галереи и оседлали велосипеды, Колин спросил:

— Почему ты никогда не говорил мне, что увлекаешься искусством?

Рой ухмыльнулся:

— Потому что я не увлекаюсь искусством. Это чертовски скучно.

— Но вся та чушь, которую ты порол там...

— Просто я знал, что твоя мать встречается с Торнбергом и выставляет его работы в своей галерее. Я пошел в библиотеку посмотреть, смогу ли я найти что-нибудь о нем. Там есть подписки некоторых журналов по искусству. «Калифорниан Артистс» год назад поместил статью о нем. Я всего лишь прочитал ее.

— Зачем? — изумленно бросил Колин.

— Чтобы произвести впечатление на твою мать.

— На мою мать? Зачем?

— Я хочу понравиться ей.

— Ты терял на все это время, только чтобы понравиться моей матери? Это тебе так важно?

— Конечно, — ответил Рой. — Я не хочу, чтобы она думала, что я оказываю на тебя дурное влияние. Она может запретить тебе встречаться со мной.

— А почему она должна подумать, что ты оказываешь на меня дурное влияние?

— Черт его знает! В головы взрослым иногда лезут такие идиотские мысли, — сказал Рой.

— Но она никогда не запрещала мне встречаться с тобой. Она считает, что ты оказываешь на меня хорошее влияние.

— Да?

— Правда.

— Ну тогда эта маленькая сценка еще больше убедит ее в этом. — Рой нажал на педали.

Колин, поколебавшись, тронулся вслед за ним. Он был уверен, что-то большее стояло за «этой маленькой сценкой», чем Рой пожелал сказать ему. Но что? Что Рой задумал?

Глава 21

Во вторник вечером Уизи была занята: у нее была деловая встреча. Она дала Колину денег на ужин в кафе Чарли, и Колин отправился туда вместе с Роем.

После традиционных чизбургеров и молочного коктейля Колин спросил:

— Хочешь посмотреть фильм?

— Где?

— Будет хороший фильм по телевизору.

— Какой?

— "Тень Дракулы".

— Зачем я буду смотреть эту дрянь?

— Это не дрянь. Говорят, хороший.

— И там нет, скажем, вампиров...

— Может, и нет. А может — есть.

— Никаких может. Их нет. Вампиры... что за чушь!

— Но их придумывают для фильмов ужасов.

— Скукота.

— Почему ты не хочешь даже взглянуть?

Рой покачал головой:

— Как может тебя пугать что-то, что даже не существует?

— Надо всего лишь немного воображения.

— Почему я должен воображать всякие ужасы, когда в жизни полно реальных ужасов?

Колин пожал плечами:

— Ладно. Итак, ты не хочешь?

— И кроме того, у меня кое-что запланировано на вечер.

— Что?

Рой хитро посмотрел на него:

— Увидишь.

— Не хитри. Скажи!

— В свое время.

— Когда?

— В... восемь вечера.

— А что мы будем делать до того?

Они спустились по Сентрал-авеню к небольшой портовой гавани, оставили велосипеды на стоянке и прошлись по лабиринту магазинчиков, расположенных на набережной. Они бродили в толпе жужжащих туристов, заглядываясь на симпатичных девчонок в шортах или купальниках.

Высоко над заливом парили чайки, то кружась, то внезапно бросаясь в воду. С пронзительными криками они пикировали вниз, затем вверх, снова вниз, вверх, соединяя в одно целое небо, землю и безбрежные просторы океана.

Вид гавани был превосходен. Заходящее солнце разгоняло бегущие облака и сверкало бронзовыми пятнами на поверхности воды. Вдали выстроились в цепочку семь рыбацких суденышек. Вечер был окрашен тем особым калифорнийским светом, который совершенно прозрачен, но в то же время как бы наполнен некой субстанцией, будто вы смотрите на мир через бесконечное идеально отполированное стекло.

В тот момент гавань казалась наиболее безопасным и приветливым местом на земле, но Колин зациклился на мысли, насколько все изменится в худшую сторону через час или два. В его голове уже образовалась картина ночи — улицы пустынны, магазины закрыты, полную темноту дробит только мерцание уличных фонарей. Единственный звук, который слышен в это время, — это голос ночи: непрекращающийся плеск волн, скрип пришвартованных лодок, зловещий шелест крыльев чаек, устроившихся на ночлег, и постоянно присутствующий демонический посвист, который не все люди слышат. Он знал, что с умиранием дня пробудится дьявол. В одиноких длинных тенях нечто огромное и пугающее поднимется из воды, чтобы схватить зазевавшихся прохожих, нечто скользкое и чешуйчатое, нечто, обладающее ненасытным аппетитом, нечто с острыми зубами и мощными челюстями, которые могут разорвать человека на кусочки.

Не в состоянии избавиться от этого ужасного образа, Колин почувствовал, что он не может более наслаждаться красотой вокруг, как если бы он смотрел на юную свежую девочку и представлял ее в виде разлагающегося трупа, в который она когда-нибудь превратится.

Иногда ему казалось, что он сходит с ума.

Иногда он ненавидел себя.

— Уже восемь, — сказал Рой.

— Куда мы поедем?

— Езжай за мной.

Вслед за Роем он проделал весь путь до восточного окончания Сентрал-авеню и далее на восток на Санта-Леона-роуд. Среди холмов, окружавших город, они повернули на узкую грязную дорогу, проехали по краю долины и стали подниматься наверх. По обеим сторонам грязной дороги в высокой сухой траве красными и синими огоньками сверкали полевые цветы.

Солнце садилось в океан прямо под ними, сумерки спустятся минут через пятнадцать. Ночь мягко ляжет на землю. Куда бы они ни поехали, возвращаться придется в темноте. А Колин этого не любил.

Они продолжали путь в тени эвкалиптовых деревьев и, объехав еще один холм, выехали на свалку старых автомобилей.

— Жилище отшельника Хобсона, — сказал Рой.

— Это кто?

— Он обычно жил здесь.

Одноэтажное дощатое строение, скорее, лачуга, нежели дом, возвышалось над двумястами разбитыми автомобилями, разбросанными на траве на несколько акров вокруг.

Они бросили велосипеды перед входом в хижину.

— А почему его звали «отшельник»? — спросил Колин.

— Потому что он таким был. Он не любил людей и жил здесь совершенно один.

Четырехдюймовая сине-зеленая ящерица скатилась на осевшее крыльцо хижины, пересекла его наполовину, а затем замерла, выкатив на ребят белесые глазки.

— А зачем здесь все эти машины? — спросил Колин.

— Когда он поселился здесь, они давали ему средства к существованию. Он покупал совершенно разбитые машины и продавал их на запчасти.

— И что, таким путем можно обеспечить себе существование?

— Немного, конечно, но ему и не надо было много.

— Да, похоже.

Ящерица соскользнула со ступенек на кусок сухой твердой земли. Она была настороже.

— Потом, — продолжал Рой, — он получил наследство.

— Он стал богат?

— Нет. Но получил достаточно, чтобы жить, не занимаясь продажей запчастей. И появлялся на людях только раз в месяц, когда ездил в город за припасами.

Ящерица вновь заползла на ступеньку и замерла, глядя на этот раз в другую сторону.

Рой был молниеносен. Ящерица могла смотреть назад так же хорошо, как и вперед и в стороны, так что она увидела, что он приближается. Но не успела. Он схватил ее, бросил на землю и со всей силы наступил на ее голову.

Колин, негодуя повернулся к нему:

— Какого черта ты это сделал?

— Слышал, как она хрустнула?

— Зачем?

— Это был кайф!

— Черт!

Рой вытер ботинок о траву.

Колин прокашлялся:

— А где отшельник Хобсон сейчас?

— Умер.

Колин подозрительно взглянул на Роя:

— Уж не хочешь ли ты сказать, что это ты убил его?