Роберт М. Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Север – Юг
– Так точно!
* * *Десятник замолчал, но как-то никто и не думал его подгонять. Некоторое время они маршировали в молчании.
– Резня, – пробормотал он наконец. – Резня, которая шла у входа в долину, была ничто по сравнению с тем, что происходило в ее глубине. Весь скот согнали в одно место, и около ста человек с топорами и тяжелыми ножами шагали по щиколотки в липкой от крови грязи, убивая животных одно за другим. Перерезали горла, разрубали головы и шли дальше, оставляя на земле еще подрагивающие трупы. Эти люди… у них были мертвые лица. Не думаю, чтобы хоть кто-то из них хорошо спал несколько следующих месяцев. А овцы, коровы и козы, вместо того чтобы разбегаться во все стороны, стояли, ошеломленные, и гадили под себя от страха. И пусть никто, не видевший этого, не улыбается глупо. Животные словно онемели от ужаса, как если бы круг крови и тел, который припирал их к скальной стене, обладал какими-то магическими свойствами и делал бегство невозможным. А впрочем, может, так оно и было? Всем заправлял чародей, и его небесного цвета одеяния были почти по пояс забрызганы кровью. Увидев меня, он лишь махнул рукою и приказал убираться прочь. Если хоть когда-нибудь увидите такое выражение глаз у чародея, то поймете: с ним невозможно спорить. Мне казалось, что воздух вокруг него танцует и вихрится. Смрад крови, желчи и дерьма почти не давал дышать… Я сбежал оттуда так быстро, как сумел.
Кеннет осмотрелся. Через какие-то полмили были Перепутья, где отходила дорога на восток. Оттуда до Белендена было совсем близко.
– Тем временем продолжался подъем. – Вархенн усмехнулся одними губами. – Ну не совсем. На узкую, идущую откосами дорогу всходили несколько десятков тысяч человек. Селяне, купцы, ремесленники, дворяне. Наверное, впервые в жизни все были равны в правах и обязанностях. Имели лишь одно право: идти вверх – и одну обязанность: идти вверх. Откосы были завалены тюками и мешками, что оказались слишком тяжелы, чтобы их нести. Люди ругались, плакали, бормотали себе под нос, но восходили – друг за другом. А толчея и теснота… Доныне рассказывают легенды о некоем купце, который умер по дороге, но, мол, теснота была столь велика, что он не упал, а оказался вынесен человеческой рекой на самую вершину и только там рухнул на землю. С той поры, как люди избавились от повозок, скорость их возросла вдвое, но все равно добрая половина беженцев все еще толпилась у подножия Лысицы. Я даже не попытался передать приказ капитана. Сам император не заставил бы их взбираться быстрее…
Десятник поправил пояс с топором, глаза его потемнели, а на покрытом сине-черными татуировками лбу появились морщины.
– И, пока я был у горы, началась очередная атака. Та, которая обещала стать серьезной…
* * *Рычаги онагров ударили в поперечные балки, и четыре горящих кувшина мелькнули над баррикадой. Сразу же после брякнули скорпионы. Машины подпрыгнули на своих позициях, и тут же их обступили артиллеристы. Заскрипели натягиваемые веревки. С первого же взгляда становилось понятно, что их обслуга ничем не уступает в умении пехоте: ни один взмах, ни одно движение, жест не были бессмысленными, все находились на своих местах и действовали как слаженный механизм.
По крайней мере так это выглядело для молодого вестового Горной Стражи.
Прежде чем он успел преодолеть треть обратной дороги, машины дали следующий залп. Когда отыскал командира Семнадцатого – третий. Все с точностью до удара сердца. Полковник обронил несколько фраз и отослал мальчишку наверх. Роль вестового оказывалась адски мучительной.
Он ухватился за веревку и начал подъем, раздумывая, сколько еще раз сегодня ему придется подниматься и спускаться этой дорогой.
Наверху его встретил град стрел. Кочевники сориентировались, что на скалах подле входа засели некие стрелки. Если кто и рассчитывал, что сто футов высоты сохранят солдат от стрел, то композитные тугие луки всадников развеяли эти надежды. Стрелы летели в небо так высоко, что почти исчезали с глаз. На миг повисали неподвижно, после чего неторопливо поворачивали и падали к земле, наращивая скорость. Десятки стрел с десятков луков каждую секунду. Стражники искали укрытия под рахитичными деревьями, между скалами, вползали в любую щель. Те, у кого были щиты, могли считать себя счастливчиками.
Но Горная Стража продолжала сражаться. Арбалеты регулярно натягивались, что ни миг, то несколько, а то и с десяток солдат высовывались из укрытий и стреляли. Визг и ржание лошадей свидетельствовали, что – вполне точно.
Капитан лежал у самого края скальной стены и наблюдал за битвой, совершенно игнорируя падающие вокруг стрелы. Вархенн коротко отрапортовал.
– Я так и думал. Что в точности сказал тот пехотинец?
– Передай своему командиру, что я знаю, и пусть меня не учит. И что, когда проломят вторую баррикаду, он должен отступить, это приказ.
– Когда проломят, да? Нет – если проломят. И он начинает отдавать мне приказы… Он и вправду уже ступил на Дорогу Сна. Как видно, отсюда и его отвага. Гляди.
Вестовой лег рядом, хотя все в нем вопило, что лежа он увеличивает вероятность попадания стрелы. Но позабыл о том, едва глянув вниз.
Легкая кавалерия сгруппировались на флангах, главным образом обстреливая Стражу на скалах. Тем временем в центре продолжались приготовления. Кочевники совершенно игнорировали выстрелы машин – просто время от времени кувшины взрывались огнем или залп из скорпионов прошивал их ряды. Они же стояли на месте твердо, словно лучшие отряды империи.
– А они хороши. – Капитан кивнул, неохотно признавая правду. – Пара-другая машин их не испугает.
Внезапно в центре заклокотало, и во главе се-кохландийской армии появились сотни пеших, несущих перед собой вязанки фашин. Потом побежали вперед.
– Будут атаковать пешим строем. И они уже установили граничную дистанцию.
– Чего?
– «Чего, господин капитан?», стражник. Не забывай о формальностях. Дистанцию выстрела из скорпиона. Все они стреляют полого, к тому же – над двумя баррикадами. Это значит, что снаряды их не могут упасть дальше трехсот – четырехсот ярдов. Минимальное же расстояние для онагров – сто пятьдесят ярдов, разве что рискнут попасть в собственных солдат. Когда эти дикари приблизятся на такую дистанцию, нам останутся только арбалеты.
Атакующие пешим ходом кочевники двигались быстро и, по мере того как приближались к остаткам первой баррикады, смыкали строй. Когда были ярдах в трехстах от укреплений, получили залп из тяжелых арбалетов. Без видимого результата.
– Рано, проклятие, рано. Готов поспорить, что эти, в первом ряду, одеты в два-три кожаных доспеха поверх кольчуги. Даже если стрела пройдет сквозь фашины, ей не хватит сил, чтобы пробить такой панцирь. Они три года сражаются с имперской пехотой и кое-чему успели научиться.
Наступающие одолели еще сотню ярдов. Теперь шли спокойно, плечом к плечу. Четыре пылающих кувшина взорвались в колонне, собирая свой урожай, но пролом заполнился в несколько мгновений. Сто пятьдесят ярдов.
Очередной залп ударил в стену связанных вместе веток. На этот раз несколько атакующих споткнулись, упустили вязанки, опрокинулись. Тут же их заменили другие, и по неслышному наверху сигналу вся колонна бегом бросилась вперед. В миг, когда одолели линию первой сожженной баррикады, получили последний залп, но это уже не имело значения. Около тысячи кочевников кинулись в сторону прохода, из тысяч глоток исторгся дикий рев. В несколько ударов сердца они оказались у второй линии обороны и, прикрываясь фашинами, принялись рубить и выворачивать колья. За первой линией атакующих появились лучники, лупящие с расстояния нескольких десятков шагов прямо по баррикаде. Всякий солдат, что выставил бы из-за защиты голову, потерял бы ее. На несколько минут напор атакующих отобрал у меекханских солдат инициативу.
Среди защитников началось движение, арбалетчики покинули позиции, уступая место пехоте. Эта баррикада была самой важной, она имела всего шагов семьдесят длины, потому на повозках заняла позицию лишь половина роты. Более двухсот пятидесяти остальных пехотинцев встали в тылу. Сверху линия их казалась жалко тонкой по сравнению с клубящейся по ту сторону толпой.
Двинулась вторая волна кочевников, вооруженная примитивными лестницами. Эти, поскольку обстрел с баррикады несколько утих, даже не несли щитов, чем весьма облегчили задачу стрелкам из Горной Стражи. Их стрелы валили одного се-кохландийца за другим, но на месте всякого убитого появлялись двое других. Вархенн взглянул над сражающимися и тихонько вздохнул. Гигантская армия, что стояла перед долиной, казалась совершенно неубывающей.
– Три тысячи, не более, – бормотал капитан. – Столько они отправили в атаку. Наверняка у них в резерве множество всадников, которые, едва баррикада падет, двинутся вперед, чтобы ворваться в долину и отрезать дорогу наверх. Стоят и ждут, чтобы начать захватывать добычу. Вот проклятие! Арбалеты слишком медленны. Руку бы отдал за три сотни хороших лучников!
