Мэйфейрские ведьмы - Райс Энн

Ведь если римские, греческие, иудейские ученые, а вслед за ними христианские авторы – все описывают одних и тех же существ, высказывают одинаковые предостережения и приводят одинаковые заклинания для управления этими духами, значит, существует нечто такое, от чего нельзя отмахиваться.

Насколько мне известно, любой народ и любое племя признавали существование многочисленных невидимых существ, которых они разделяли на добрых и злых духов сообразно той пользе или вреду, которые те приносят людям.

На заре христианства Отцы Церкви считали, что эти демоны являются, по сути, старыми языческими богами. То есть они верили в существование этих богов и считали их существами, обладающими меньшей силой. Ныне церковь более не придерживается такой точки зрения.

Однако те, кто судит ведьм, по-прежнему придерживаются этого верования, хотя делают это неуклюже и невежественно. Ведь когда они обвиняют ведьму в ее ночных полетах, они по-глупому обвиняют ее в древнем веровании в богиню Диану, которой повсеместно поклонялись в языческой Европе до прихода христианства. Когда эти судьи заявляют, что ведьма целовалась с козлоногим дьяволом, он является не кем иным, как языческим богом Паном.

Но такой судья, судящий ведьм, не ведает, что творит. Он догматично верит лишь в сатану, в «дьявола» и в дьявольских пособников – демонов. И ради всей пользы, какая может быть принесена, историк должен показать ему, что вся демонологическая стряпня берет свое начало в языческих крестьянских сказаниях.

Но вернемся к главному заключению: все народы верят в духов. Все народы оставили нам какие-то сведения о духах, и здесь я намерен рассмотреть именно это их наследие. И если сейчас память не подводит меня, я должен подтвердить следующее: то, что мы встречаем в легендах, книгах по магии и демонологических трактатах, является… легионом существ, которых можно вызвать, произнеся их имя, и которыми ведьмы или колдуны могут повелевать. Воистину Книга Соломона во множестве называет их, сообщая не только имена и свойства этих существ, но и то, в каком обличье они предпочитают появляться.

И хотя Таламаска давно уже выяснила, что большинство этих сведений являются чистым вымыслом, мы знаем о существовании обитателей невидимого мира, а также о том, что в книгах содержатся весьма здравые предостережения против опасности, таящейся в вызывании духов, ибо они могут выполнить наши желания таким образом, который заставит нас в отчаянии воздевать руки к небу, как о том повествуют древнее сказание о царе Мидасе и крестьянская легенда о трех желаниях.

И действительно, мудрость любого чародея, на каком бы языке он ни писал, заключается в знании того, как уберегаться и с осторожностью пользоваться силой невидимых существ, дабы она не обратилась каким-либо непредвиденным образом против самого чародея.

Но сколько бы мы ни читали повествований о духах, разве мы где-либо встречали сведения, что дух способен обучаться? Слышали ли мы, чтобы дух менялся со временем? Нам известно, что духи способны делаться сильнее. Но чтобы они изменялись?…

Между тем Дебора дважды говорила мне об этом, рассказывая, что ее дух, Лэшер, поддается обучению. Значит, это существо способно изменяться.

Стефан, мне кажется, что это существо, призванное из невидимого и хаотического мира простодушной Сюзанной, на данной стадии своего существования в качестве слуги ведьм является полной загадкой. Получается, что посредством наставлений Деборы он из скромного духа воздуха превратился в творца бурь, в ужасного демона, способного по повелению своей ведьмы расправляться с ее врагами. Я считаю, что это далеко не все; поведать об остальном у Деборы не было ни времени, ни сил. Но я должен рассказать об этом Шарлотте, разумеется, не ради наставления ее в том, как ей обращаться с этим духом. Я надеюсь, что мне удастся встать между нею и Лэшером и каким-либо образом разорвать эту связь.

Когда я обдумываю слова этого существа, процитированные мне Деборой, я полагаю, что дух обладает не только характерными особенностями, позволяющими ему обучаться с помощью ведьмы; он обладает также характером, посредством которого обучается. То есть обладает не только природой, доступной пониманию, но и душой, с помощью которой он понимает сам.

Могу держать пари, что Шарлотта Фонтене почти ничего не знает об этом демоне, поскольку мать никогда не учила ее черной магии и только незадолго до казни раскрыла ей свои секреты. Убедившись в верности Шарлотты, Дебора велела ей покинуть город, благословив дочь на то, чтобы та осталась в живых и не видела, как ее мать умирает в огне. Я хорошо помню, как Дебора называла ее «моя любимая дочь».

Стефан, мне должно быть позволено отправиться к Шарлотте. Я не вправе уклоняться от этого, как сделал когда-то, оставив Дебору по приказу Рёмера Франца. Если бы я вел с Деборой споры, если бы учился вместе с Деборой, возможно, вместе с ней мы одержали бы победу и смогли бы избавиться от этого существа.

Прошу учесть еще два основания для моей просьбы. Во-первых, я любил Дебору, но наши отношения окончились ничем, поэтому я должен отправиться к ее дочери. Я должен это сделать, учитывая то, что когда-то произошло между мною и Деборой.

Во-вторых, у меня достаточно денег, чтобы добраться до Сан-Доминго, и я могу получить дополнительную сумму от нашего здешнего агента, который готов щедро ссудить мне. Так что я могу пуститься в путь даже без твоего разрешения.

Но прошу тебя, не заставляй меня нарушать правила ордена. Дай мне свое позволение. Пошли меня на Сан-Доминго.

Все складывается так, что я туда отправлюсь.

Преданный тебе в деле Таламаски

Петир ван Абель, Марсель.

Таламаска, Амстердам. Петиру ван Абелю, Марсель

Дорогой Петир!

Твои письма никогда не переставали удивлять нас, однако те два, что мы недавно получили из Марселя, превзошли все твои прошлые достижения.

Мы все здесь прочли их от первого до последнего слова, после чего держали совет и сообщаем тебе наши рекомендации: немедленно возвращайся домой, в Амстердам.

Мы вполне понимаем причины, заставляющие тебя желать отправиться на Сан-Доминго, но позволить тебе отплыть туда мы не можем. Мы просим тебя понять, что ты, проявив своеволие, стал частью злых дел, творимых демоном Деборы Мэйфейр. Сбросив отца Лувье с крыши, ты исполнил желание этой женщины и ее духа.

Нас сильно тревожит, что этим необдуманным поступком ты нарушил правила Таламаски. Мы боимся за тебя и единодушно считаем, что ты должен вернуться домой, чтобы выслушать наши советы, успокоить свою совесть и восстановить правильность своих суждений.

Петир, под угрозой исключения из ордена мы приказываем тебе: немедленно возвращайся к нам.

Мы внимательно изучили историю Деборы Мэйфейр, приняв во внимание твои письма, равно как и те немногочисленные наблюдения, которые Рёмер Франц счел уместным запечатлеть на бумаге. (Примечание переводчика: эти записи и по сей день не найдены.) Мы вполне согласны с тобой, что эта женщина и то, что она сделала со своим демоном, представляют значительный интерес для Таламаски. Просим тебя уразуметь, что мы намерены узнать то, что сможем, о Шарлотте Фонтене и ее жизни на Сан-Доминго.

Вполне возможно, что в дальнейшем мы отправим в Вест-Индию нашего посланника, который смог бы побеседовать с этой женщиной и узнать то, что удастся. Однако сейчас подобное не представляется возможным.

Благоразумие требует, чтобы после твоего возвращения сюда ты написал этой женщине и сообщил ей обстоятельства смерти ее матери, опустив упоминание о твоем преступлении против отца Лувье, ибо нет причин делать сведения о твоей виновности достоянием гласности. Тебе нужно будет написать Шарлотте Фонтене обо всем, что говорила ее мать. Мы настойчиво советуем тебе побудить ее вступить с тобой в переписку. Возможно, этим ты смог бы оказать на нее определенное влияние, не подвергая себя риску.

Это все, что ты можешь предпринять относительно Шарлотты Фонтене. Повторяю, мы приказываем тебе немедленно возвращаться. Сушей или морем, но, пожалуйста, возвращайся как можно скорее.