Бессонница - Кинг Стивен
3
Двумя днями позже Ральф, сидя за кухонным столом, медленно ел овсяную кашу (надо сказать, без всякого желания, но он слышал о пользе овсянки). Перед ним лежал свежий номер «Дерри ньюс». Он быстро прочитал статью на первой странице, но взгляд его то и дело притягивала фотография; казалось, она отражала самые плохие, хоть и необъяснимые, предчувствия, которые не покидали его весь последний месяц. Ральф считал, что заголовок над фотографией — «СПРОВОЦИРОВАЛА НАСИЛИЕ» — не соответствовал содержанию статьи, но это его не удивило; читая газету много лет, он привык к ее необъективности, включая и компанию против абортов. И все же газета была достаточно осторожной, отделяя себя от «Друзей жизни», и Ральфа это не удивляло. «Друзья» собрались у автостоянки, прилегающей как к зданию Центра помощи женщинам, так и к городской больнице, поджидая сторонников альтернативы, прошедших маршем по центру города. Большинство демонстрантов — их было около двухсот — несли плакаты с портретом Сьюзен Дэй и лозунги «ВЫБОР, А НЕ СТРАХ». В намерения демонстрантов входило привлечь к себе новых сторонников по мере продвижения к Центру, и колонна действительно разрасталась, как снежный ком. «Альтернативщики» собирались провести короткий митинг около здания Центра, агитируя людей посетить выступление Сьюзен Дэй, после которого собравшимся были бы предложены прохладительные напитки. Однако митингу не суждено было состояться. Как только сторонники альтернативы приблизились к автостоянке, «Друзья жизни», ринувшись вперед, перегородили дорогу, выставив в качестве прикрытия собственные лозунги («УБИЙСТВО ЕСТЬ УБИЙСТВО», «СЬЮЗЕН ДЭЙ, УБИРАЙСЯ ВОН СКОРЕЙ!», «ПРЕКРАТИТЕ ИСТРЕБЛЕНИЕ НЕВИННЫХ!»). Демонстрантов сопровождала полиция, но никто не был готов к той стремительности, с какой от выкриков и угроз перешло к кулакам и пинкам. Начало потасовке положила одна из сторонниц «Друзей жизни». Увидев свою дочь в рядах «альтернативщиков», пожилая дама, отшвырнув плакат, набросилась на собственное чадо. Приятель дочери попытался успокоить мать. Когда же мамочка расцарапала юноше лицо, тот толкнул ее на землю. Начавшаяся рукопашная спровоцировала более тридцати арестов с той и с другой стороны. На первой странице утреннего выпуска «Дерри ньюс» красовались Гамильтон Дейвенпорт и Дэн Далтон. Фотограф зафиксировал оскал на лице Гамильтона, столь не свойственный его обычному добродушию. Кулак левой руки занесен вверх в примитивном жесте триумфа. Правая же держит, словно нимб, плакат «ВЫБОР, А НЕ СТРАХ», над головой — grand fromage <Головка сыра (франц ).> — вдохновителя «Друзей жизни». Взор Далтона затуманен, рот открыт. На контрастном черно-белом фото кровь, текущая у него из носа, походила на шоколадный соус. Ральф то и дело отводил взгляд от фотографии, пытаясь сосредоточиться на овсянке, но вновь и вновь вспоминал тот день, когда впервые увидел одно из объявлений о псевдорозыске, красовавшихся теперь по всему Дерри, когда он едва не потерял сознание возле Строуфорд-парка. В основном Ральф возвращался мыслями к выражению их лиц в тот день: горящий от гнева Дейвенпорт, читающий объявление в пыльной витрине, и надменно улыбающийся Далтон, всем своим видом говорящий, что таким недоумкам, как Гамильтон Дейвенпорт, не дано понять высшую мораль проблемы абортов. Ральф размышлял о том, какая же пропасть пролегла между этими двумя людьми, и его встревоженный взгляд снова возвращался к фотографии. Стоявшие позади Далтона двое демонстрантов, оба с лозунгами в защиту жизни, пристально наблюдали за конфронтацией. Худощавый мужчина в роговых очках не был известен Ральфу, зато второго он знал отлично — Эд Дипно. Но в данном контексте присутствие Эда не играло большой роли. Пугающими были лица обоих мужчин, которые многие годы бок о бок вели бизнес на Уитчхэм-стрит, — Дейвенпорта, с его оскалом пещерного человека и сжатыми кулаками, и Далтона, с затуманенным взором и разбитым в кровь носом. Ральф подумал: «Вот куда заводит человека неосторожность в своих пристрастиях. Лучше бы все на этом и закончилось, потому что…» — Потому что, будь у этих двоих оружие, они перестреляли бы друг друга, — пробормотал он, и в этот момент прозвенел звонок у входа. Ральф поднялся, бросив взгляд на снимок, и вдруг почувствовал легкое головокружение. Вместе с этим пришла странная, мрачная уверенность: там, внизу, Эд Дипно, и одному Богу известно, что у него на уме. «Тогда не открывай дверь, Ральф». Он в нерешительности помялся около кухонного стола, горько сожалея, что не может пробиться сквозь туман, который, казалось, весь этот год постоянно обитал в его голове. Звонок прозвенел снова, и Ральф понял, что он принял решение. Да пусть к нему явился хоть сам Саддам Хуссейн; это его дом, и он не станет прятаться, как трусливый щенок. Ральф миновал гостиную, открыл дверь в коридор и стал спускаться по лестнице.
4
Пройдя полпролета, он немного пришел в себя. Верхняя половина входной двери была выложена фрагментами толстого стекла. Мозаика несколько искажала видимость, но Ральф смог понять, что это посетительницы. Одну он узнал сразу и поспешил вниз, скользя рукой по перилам. Он распахнул дверь, и перед ним предстала Элен Дипно с сумкой через одно плечо и Натали, прижавшейся к другому. Глазки девчушки были яркими и блестящими, как у мышки из мультфильма. Элен заметно нервничала, но в ее улыбке проскальзывала и надежда. Внезапно лицо Натали осветилось, и она заерзала, возбужденно протягивая ручонки к Ральфу. «Она не забыла меня, — подумал Ральф. — Как хорошо». И когда он протянул к ней руку, позволив ухватиться за указательный палец, его глаза наполнились слезами. — Ральф? — несмело произнесла Элен. — С тобой все в порядке? Улыбаясь, он кивнул, шагнул вперед и обнял молодую женщину. Элен обхватила его руками за шею. На мгновение у Ральфа закружилась голова от аромата ее духов, смешанного с молочным запахом здорового ребенка, затем Элен чмокнула его в ухо и отпустила. — С тобой все хорошо? — повторила она свой вопрос. В ее глазах тоже стояли слезы, но Ральф не обратил на них внимания; он внимательно оглядывал ее лицо, желая убедиться, что на нем не осталось следов побоев. Их не было. Выглядела Элен цветущей. — Лучше, чем когда-либо, — ответил он. — Ты бальзам для моей больной души. И ты тоже, Натали. — Ральф поцеловал маленькую пухлую ручонку, по-прежнему цепляющуюся за его палец, и совсем не удивился, увидев серо-голубой отпечаток, оставленный его губами. След почти сразу же растаял, и Ральф снова обнял Элен, все еще не веря, что она на самом деле рядом. — Милый Ральф, — пробормотала она ему в ухо. — Милый, добрый Ральф. У него запершило в горле — скорее всего, от нежного запаха ее духов и легкого шепота прямо в ухо… А затем Ральф вспомнил другой голос. Голос Эда: «Я звоню из-за твоего языка, Ральф. Как бы он не довел тебя до беды». Ральф, улыбаясь, отстранил от себя Элен: — Ты бальзам для моей души, Элен. Разрази меня гром, селя это не так. — И ты тоже. Позволь познакомить тебя с моим другом. Ральф Робертс, Гретхен Тиллбери. Ральф, Гретхен. И тут Ральф впервые внимательно посмотрел на вторую гостью, осторожно пожимая своей огромной рукой ее хрупкую белую ладонь. Гретхен принадлежала к тому типу женщин, перед которыми мужчине (даже если ему за шестьдесят) хочется вытянуться в струнку. Очень высокая (возможно, футов шесть) блондинка, но дело вовсе не в этом. Присутствовало что-то еще — то ли запах, то ли вибрация, то ли… (аура) правильно, подобие ауры. Короче говоря, Гретхен Тиллбери была женщиной, на которую невозможно не смотреть, о которой невозможно не думать. Ральф вспомнил рассказ Элен о том, что муж Гретхен распорол ей живот, ножом, оставив бедняжку истекать кровью. Он удивился, как мужчина мог совершить такое; как вообще мужчина мог прикасаться к подобному созданию иначе, чем с благоговением. «Или с похотью, как только он минует стадию „по земле ступает царица ночи“. Кстати, Ральф, пора бы твоим глазам вернуться в орбиты». — Рад с вами познакомиться. — Язык явно не повиновался ему. Ральф отпустил руку Гретхен. — Элен рассказала мне о вашем визите в больницу. Спасибо, что помогли ей. — Помогать Элен одно удовольствие. — Гретхен ослепительно улыбнулась. — Она одна из тех женщин, ради которых и стоило затевать такие дела… Но, кажется, вам и без меня это хорошо известно. — Согласен. — Ральф был явно смущен. — Располагаете ли вы временем выпить чашечку кофе? Пожалуйста, не отказывайтесь. Гретхен взглянула на Элен, та кивнула. — Было бы отлично, — согласилась Элен. — Потому что… Ну… — Это не совсем визит вежливости, правильно? — Ральф переводил взгляд с Элен на Гретхен Тиллбери и снова на Элен. — Верно. — Элен вздохнула. — Нам необходимо поговорить с тобой, Ральф.
