Скотт Линч - Красные моря под красными небесами
– Гм, а куда нас ведут? – спросил он.
– На лодочке кататься, господин Коста, – ответила незнакомка. – И больше вопросов не задавайте, вам все равно не ответят. Пойдемте.
Скрипнула дверь. Локка бесцеремонно повернули, подтолкнув в нужном направлении. Во влажной духоте веррарской ночи его лоб покрыла испарина, тяжелые капли пота поползли по вискам.
Реминисценция
Верный расчет
– Тьфу ты! – воскликнул Локк, в очередной раз не удержав колоду в изувеченной левой руке.
Жан отшатнулся от квадратиков картона, разлетевшихся по всей карете, и сказал:
– Не отчаивайся. Может, на восемнадцатый раз повезет.
– Я же влегкую колоду одной рукой тасовал, даже лучше Кало и Галдо. Ох, а больно-то!
– А я тебе давно советовал упражняться почаще, – напомнил Жан. – А ты ленился, форму потерял еще до того, как тебя изувечили. Теперь вот мучайся.
Под проливным дождем великолепная черная карета, запряженная шестеркой лошадей, катила по Теринскому престольному тракту, вьющемуся у подножья гор к востоку от веррарского побережья. На облучке горбилась под брезентовой накидкой крепкая старуха, сжимая вожжи и попыхивая глиняной трубкой, а на запятках жались друг к другу два насквозь промокших охранника, пристегнутые широкими кожаными ремнями к стенке кареты.
Жан склонился к желтому алхимическому шару-светильнику, лежавшему на мягком сиденье, и с неразборчивым бормотанием изучал кипу заметок, раздраженно переворачивая листы пергамента. Струи дождя хлестали в правую стенку кареты, но раздвинутая кожаная ширма и поднятая сетчатая заслонка левого окна впускали внутрь сырой воздух, пахнувший унавоженной пашней и прибрежными солончаками.
Из Вел-Вираццо приятели уехали две недели назад, и за это время проделали путь в сто миль на северо-запад; о яблочной жиже уже давно забыли.
– Если верить имеющимся сведениям, – начал Жан, дождавшись, пока Локк не соберет карты, – Реквину лет за сорок. Урожденный веррарец, немного говорит по-вадрански и прекрасно знает старотеринский. Собирает произведения искусства, особенно творения художников и скульпторов эпохи поздней империи. Чем он занимался двадцать лет назад – неизвестно; говорят, «Венец порока» он выиграл в споре, а прежнего владельца выбросил из окна.
– И с приорами он в ладах?
– С большинством.
– А сколько у него в закромах припрятано?
– По самым скромным подсчетам там должно быть столько, чтобы хватило на незамедлительную выплату любого самого крупного выигрыша за счет заведения, – Реквин позориться не намерен. Так что, скажем, пятьдесят тысяч соларов. Прибавь к этому его собственные сбережения, да еще деньги и драгоценности прочих веррарских богачей. В отличие от счетных домов, Реквин вкладчикам процентов не выплачивает, зато сборщики налогов о вкладах не ведают. О размерах вкладов известно только Реквину, а где он свою учетную книгу хранит, не знает никто. Ну это все слухи, разумеется.
– Значит, если на покрытие убытков заведения положено пятьдесят тысяч соларов, то во сколько же можно оценить все остальное?
– Ну ежели погадать на потрохах, только без потрохов… Там, наверное, тысяч триста – триста пятьдесят наберется…
– Похоже на правду.
– А вот о самой сокровищнице известно гораздо больше. Похоже, ее устройство Реквин в тайне держать не желает, ворам во устрашение.
– Ха, как же без этого! – хмыкнул Локк.
– В данном случае есть чего бояться. Вот послушай: «Венец порока» расположен в башне из Древнего стекла в пятьдесят ярдов высотой – ну, ты представляешь, сам пару месяцев назад с такой спрыгнуть пытался. Так вот, эта башня еще футов на сто уходит в стеклянный холм. Дверь в чертог удачи расположена на уровне мостовой, а вход в подземную сокровищницу находится внутри башни. Один-единственный. Нет ни тайных лазов, ни черного хода. Сокровищница окружена толщей Древнего стекла, хоть тысячу лет долби – лаз не пророешь.
– Угу.
– На каждом этаже башни круглосуточно находятся как минимум четыре служителя, а вдобавок десятки крупье, лакеев и прочих слуг. В третьем этаже есть зал, отведенный целой ораве охранников. Итак, в заведении постоянно присутствуют пятьдесят, а то и все шестьдесят верных людей и еще двадцать или тридцать готовы явиться по первому зову. И все силачи как на подбор – Реквин предпочитает брать на службу наемников, солдат, воров и громил, особенно тех, что из Путных людей, а платит им так, что родная мать обзавидуется. А еще говорят, что любой служитель может в одночасье состояние сколотить из одних чаевых, если кому-то из гостей заведения удается сорвать крупный куш. Так что о подкупе служителей можно забыть.
– Угу.
– Вход в сокровищницу – на самом деле три двери, одна за другой, из ведьмина дерева, толщиной в три-четыре дюйма, обитого железом, а последняя дверь еще и укреплена пластиной вороненой стали. За неделю первые две двери еще можно проломить, а вот третью – никогда. Все они оснащены замками, сделанными по особому заказу и за огромные деньги наилучшими веррарскими мастерами из гильдии искусников. Двери открывают только пару раз в день, и обязательно в присутствии Реквина; он лично принимает и выдает вклады. За первой дверью несут постоянную службу от четырех до восьми охранников; им отведены комнаты с койками для отдыха и кладовая со съестными припасами и водой. В случае нападения они там неделю продержатся.
– Угу.
– Самая последняя дверь открывается ключом, с которым Реквин никогда не расстается, носит его на груди. А ключ от первой двери – у Реквинова распорядителя. Без них обоих в сокровищницу не проникнуть.
– Угу.
– А еще там повсюду ловушки… умопомрачительные. Нажимные плиты, системы противовесов, арбалеты в бойницах на стенах и на потолке… Парализующие яды, распрыскиватели кислоты, ядовитые змеи и пауки… По слухам, если незадачливый грабитель все же доберется до площадки у последней двери, его мигом окутает облако порошка из высушенных лепестков орхидеи-душительницы. И пока бедняга медленно задыхается, на него, в довершение всех неприятностей, падает алхимический фитиль и вспыхивает ярким пламенем, так что от несчастного остается одна зола.
– Угу.
– Но самое страшное, в сокровищнице обитает живой огнедышащий дракон, которому прислуживают пятьдесят обнаженных дев-воительниц, вооруженных отравленными копьями и готовых за Реквина жизнь отдать. И все до единой – рыжеволосые.
– Не выдумывай, Жан!
– Да я просто проверяю, слушаешь ты меня или нет. Так вот, понимаешь, мне плевать, что там у него в этой проклятой сокровищнице. Будь там хоть целый миллион соларов, тщательно упакованных в мешки – ну, ты понимаешь, для удобства грабителей, – по-моему, пробраться туда невозможно без посторонней помощи. Или у тебя на примете есть триста бойцов и отряд мастеров-искусников? Ну и шесть-семь телег не помешают…
– Ага.
– Что, у тебя все это есть? Триста бойцов, отряд мастеров-искусников, шесть-семь телег… И ты молчишь?!
– Нет. У меня есть ты, я, деньги в наших кошельках, карета и колода карт, – ответил Локк, в очередной раз пытаясь перетасовать карты одной рукой.
Карты, вылетев из непослушных пальцев, рассыпались по сиденью напротив.
– Тьфу, алебарду мне в зад! – выругался Локк.
– Прошу простить мою настойчивость, о повелитель престидижитаторов, но, смею заметить, в Тал-Верраре нам лучше устремить свои помыслы к иной цели…
– А вот этого делать не стоит. Скудоумных аристократов, которых весело разводить на деньги, в Тал-Верраре нет; архонт – военный диктатор, которого держат на чересчур длинном поводке, законы ему не указ, так что за подштанники его дергать опасно. Советники-приоры – из торговых людей, купцы и негоцианты, их так просто не обманешь, они смекалистые. Ну, мелкие делишки всегда можно провернуть, а вот чтоб большой куш сорвать, лучше Реквина не найти: денег у него горы, так что дело за малым – придумать, как отнять.
– Но ведь его сокровищница…
– А с сокровищницей мы… – начал Локк, собирая карты, и за несколько минут вкратце обрисовал свой замысел.
С каждым словом приятеля брови Жана поднимались все выше и выше, пока не стало казаться, что вот-вот они сорвутся со лба и взлетят над головой.
– …и все. Ну, что скажешь? – спросил Локк.
– Надо же… Знаешь, а ведь может сработать. Если…
– Что – если?
– А ты помнишь, как с обвязкой управляться? Я этим давненько не занимался.
– Ничего, успеем заново выучиться. Времени у нас будет достаточно.
– Надеюсь… Ну и мебельного мастера надо поискать, желательно не из веррарских.
– Поищем, как только деньгами разживемся.
Внезапно приподнятое настроение Жана испарилось, как вино, пролитое из бурдюка.
– Ох… – вздохнул он. – Если, конечно…
– Что еще?
– Я… понимаешь, тут дело такое… А вдруг ты снова раскиснешь? Скажи честно, на тебя можно положиться?
