Морган Райс - Рыцарский турнир
Он ничего не мог сделать. Он смотрел на языки пламени, на дым, на удалявшихся чудовищ, слышал, как Ликополз вопит у него над головой, и понимал, что опоздал. Ничто и никто не смог бы там выжить. Всё, что было на острове – в том числе и Рагон с Гувейном – должно было, несомненно, погибнуть.
"НЕТ!" – простонал Торгрин, проклиная небеса. Солёные брызги летели ему в лицо и океан с опозданием нёс его к острову смерти.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Гвен стояла совсем одна посреди замка своей матери в Кольце и оглядывалась по сторонам. Постепенно она начала понимать, что что-то было не так. Замок был заброшенным, без мебели, лишённый всякой обстановки. Исчезли прекрасные витражи, украшавшие когда-то окна, от которых теперь остались только проёмы в каменных стенах, сквозь которые внутрь проникали лучи заката. В воздухе кружилась пыль, и казалось, что в замке никто не жил уже тысячу лет.
Гвен выглянула в окно и увидела пейзаж Кольца. Место, которое она однажды знала и любила всем сердцем, теперь было в запустении, выглядело изуродованным и нелепым. Будто во всём мире не осталось ничего хорошего.
"Дочь моя", – раздался голос.
Гвендолин обернулась и в шоке обнаружила, что её мать стоит рядом и смотрит ей в ответ. Она осунулась и выглядела болезненно, будто от матери, которую Гвен знала и помнила, осталась только тень. Такой она была на смертном одре – состарившейся больше, чем это вообще возможно на человеческом веку.
У Гвен почувствовала, как у неё ком застрял в горле, когда она вдруг осознала, как сильно, не смотря на всё, что между ними произошло, скучала по матери. Она не понимала даже, скучала ли она именно по ней или по семье вообще, по хоть какому-то знакомому лицу, по Кольцу. Она бы всё отдала, лишь бы снова оказаться дома, в родном привычном месте.
"Мама", – отозвалась Гвен, с трудом веря своим глазам.
Гвен протянула к ней руку и в тот же момент внезапно перенеслась в другое место – на остров, на край скалы, на пепелище, оставшееся от только что сожжённой земли. Тяжёлый запах гари и серы висел в воздухе и обжигал ей ноздри. Она повернулась лицом к острову и, когда хлопья пепла немного улеглись, она заметила опалённую золотую колыбельку – единственный уцелевший предмет среди золы и углей.
Сердце Гвен забилось быстрее, когда она шагнула вперёд, переживая о том, что увидит внутри. Часть её радостно трепетала от мысли, что она снова сможет взять сына на руки, прижать к груди и больше никогда не отпускать. Но другая её часть страшилась обнаружить, что его там нет или, ещё хуже, что он мёртв.
Гвен поспешила вперёд, нагнулась и заглянула внутрь. Сердце её упало, когда она увидела, что колыбель пуста.
"ГУВЕЙН!" – вырвался у неё горестный крик.
Высоко над головой Гвен услышала крик, похожий на её собственный, и увидела, как армия чёрных существ, похожих на горгулий, улетает прочь. Кровь застыла у не в жилах, когда она заметила, что в когтях у последней из них болтался плачущий младенец.
"НЕТ!" – завопила Гвен.
Гвен проснулась от собственного крика. Она села на постели и принялась оглядываться в поисках Гувейна и тянуть руки в пустоту, надеясь спасти его и сжать в объятьях.
Но его нигде не было.
Гвендолин сидела тяжело дыша и пыталась понять, где она находится. В тусклом свете предрассветных сумерек ей понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить – она на Перевале, в замке Короля.
Гвен почувствовала что-то мокрое на ладони, опустила глаза и увидела, что это Крон сперва облизал её руку а потом положил голову ей на колени. Она машинально гладила его за ухом, сидя на краю кровати, и постепенно приходила в себя, всё ещё во власти своих мрачных видений.
Гувейн, – думала она. Сон казался таким реальным. Она знала, что это был необычный сон, а вещий. Гувейн, где бы он сейчас ни был, попал в беду. Его похитила какая-то тёмная сила. Она это чувствовала.
Взволнованная, Гвендолин встала. Больше, чем когда либо прежде, она испытывала потребность найти своих сына и мужа. Всё, что ей было нужно – это снова к ним прикоснуться. Но она понимала, что этому не суждено было сбыться.
Смахнув слёзы, Гвен набросила шёлковый халат, быстро пересекла спальню, ступая босыми ногами по прохладному гладкому камню, и остановилась у высокого арочного окна. Она отворила витражные створки и впустила в комнату приглушённый свет первых лучей восходящего солнца, расцветивших пейзаж багряными бликами. Это было захватывающее зрелище. Гвен выглядывала из окна и вбирала в себя красоту Перевала, безукоризненные столичные улицы и простиравшиеся за ними бесконечные деревни на пологих холмах, сменявшиеся роскошными виноградниками и плодородными полями – нигде больше она не видела такого изобилия. За всем этим, вдалеке, искрилась в утреннем солнце голубая гладь озера, а ещё дальше виднелись окутанные туманом пики Перевала, обрамлявшие королевство идеальным кольцом. Казалось, в таком месте зло не могло существовать.
Гвен думала о Торгрине и Гувейне, которые были где-то за этими пиками. Что с ними происходило? Увидит ли она их снова?
Гвен подошла к умывальнику, ополоснула лицо холодной водой и торопливо оделась. Она знала, что если будет и дальше просто сидеть в комнате, это не приблизит её к Торгрину и Гувейну, и сейчас потребность что-то предпринять была у неё как никогда острой. Если кто-то и мог ей помочь, то это Король. Он должен был располагать нужными средствами.
Гвен вспомнила их разговор на вершине Перевала, когда они провожали Кендрика, и секреты, в которые он тогда её посвятил. О его грядущей смерти. О грядущей гибели Королевства на Перевале. Но и это было ещё не всё. Он рассказал бы ей гораздо больше, если бы их не прервали. Его советники отвлекли его для решения каких-то срочных вопросов, и он пообещал ей закончить свой рассказ позже. К тому же, он хотел обратиться к ней с просьбой. Что это могла быть за просьба? Что ему могло быть от неё нужно? Гвен терялась в догадках.
Король назначил ей встречу в тронном зале на рассвете, и теперь Гвен в спешке собиралась, зная, что уже опаздывает. После своего сна ей было сложно сбросить оцепенение.
По пути из комнаты Гвен ощутила болезненный приступ голода – переход через Великую Пустошь всё ещё давал о себе знать. Она оглянулась на стол с угощениями, где для неё был накрыт завтрак – хлеб, фрукты, сыры и пудинги, схватила первое, что попалось пол руку и стала есть на ходу. Она взяла больше, чем ей было нужно, и по пути наклонялась, чтобы отдать половину снеди Крону, который поскуливая трусил рядом с ней и жадно выхватывал угощение из её рук. Её переполняла благодарность за еду, за ночлег, за роскошные покои – всё это давала ей почувствовать, будто она вернулась в Королевский Двор, замок своего детства.
Стражники встрепенулись, когда Гвен с усилием распахнула тяжёлую дубовую дверь и вышла из комнаты. Она прошла мимо них и устремилась в тускло освещённые каменные коридоры замка, в которых после ночи ещё не потушили факелы.
В конце одного из коридоров Гвен, которая уже немного освоилась в замке, с не отстававшим ни на шаг Кроном, поднялась по витой каменной лестнице и вышла на верхний этаж, где, как она уже знала, располагался тронный зал. Она поспешила через холл и собралась было пройти под каменной аркой внутрь, как уголком глаза заметила какое-то движение. Она вздрогнула от удивления, увидев, что в тени притаился человек.
"Гвендолин?" – спросил незнакомец сладким ровным голосом и вышел к ней навстречу с едва заметной самодовольной ухмылкой на лице.
Гвендолин моргала, ошарашенная его внезапным появлением, поэтому не сразу его узнала. За последние несколько дней её познакомили со столькими людьми, что бесконечная череда лиц плыла у неё перед глазами, сливаясь в одно.
Но это лицо она бы не смогла забыть. Она поняла, что это был сын Короля, второй близнец, тот, который не стриг волосы и выступил против неё на пиру.
"Ты сын Короля", – сказала она вслух, вспоминая. "Третий по старшинству".
Его хитрая и скользкая ухмылка стала шире, когда он, к неудовольствию Гвен, приблизился к ней ещё на шаг.
"Вообще-то, второй", – поправил он. "Мы близнецы, но я родился первым".
Он подошёл ещё ближе, и Гвен, смерив его взглядом, отметила, что он был гладко выбрит, идеально причёсан, от него пахло духами и маслами, и одет он был в самый изысканный наряд из всех, что она когда-либо видела. Он излучал надменность, самоуверенность и осознание собственной важности.
"Я предпочитаю, чтобы ко мне не относились как к близнецу", – продолжил он. "Я сам по себе. Меня зовут Мадриг. Мне выпало родиться близнецом, и это единственное, на что я в своей жизни не смог повлиять. Хотя кому-то такой жребий кажется удачей", – закончил он философски.
Гвен не нравилось находиться с ним рядом после того, как он с ней обошёлся прошлым вечером. Она почувствовала, как Крон тоже напрягся, и шерсть у него на загривке встала дыбом, когда он плотнее прижался к её ноге. Ей не терпелось узнать, что он от неё хотел.
