Рейчел Хокинс - Духи школы
Я сделала шаг в том направлении.
Да, моя способность улавливать опасность сработала четко. Но я думала, вампир будет прятаться за дверью или попытается открыть окно и выбраться наружу А вот того, что он внезапно выскочит из темноты и врежется в меня, я никак не ждала.
Мы отлетели на площадку лестницы, свалились на пол. Я почувствовала, что выпустила кол, и, гневно ворча, попыталась двинуть Паскаля коленом в живот. Но на этот раз он не упустил своего преимущества – оказался быстрее и застал меня врасплох. Увернувшись от моего колена, как от пустого места, вампир схватил меня за волосы, повернул голову набок и обнажил мою шею.
Он улыбался – темно-розовые губы на фоне ослепительно белых клыков, а глаза – два черных омута. Несмотря на нелепые волосы, глупое имя и просторную белую рубашку, он был вылитый ужасающий монстр.
Паскаль склонился ко мне, я почувствовала резкий укол его клыков, разрывающих мне кожу, и пронзительно и тоненько заверещала. Этого не могло произойти. Я не могла умереть вот так – чтобы мою кровь высосал безмозглый вампир, называющий себя Паскалем.
Свет померк перед глазами, и я похолодела, как никогда в жизни. Потом вдруг вверху мелькнула серебряная вспышка, сверкнула яркая медь, и заверещал уже Паскаль. Он скатился с меня, и я, приложив дрожащую руку к шее, ощутила на своей заледеневшей коже струю горячей крови.
Торопливо проморгавшись, я поспешно отползла назад по ковру, наблюдая, как рыжеволосая женщина в черном надавила коленом на грудь Паскалю, одной рукой прижимая яркий серебряный амулет к его щеке. Другой она вытащила из-за пояса на спине осиновый кол.
Кол опустился, раздался звук, очень похожий на звук лопнувшего пузыря, и Паскаль исчез, оставив после себя удивительно тонкое облачко пыли и пепла.
У меня еще кружилась голова, когда я посмотрела на повернувшуюся ко мне женщину.
Понимая, что это невозможно, я все-таки спросила:
– Фин?
Но подошедшая женщина не была моей сестрой.
– С тобой все в порядке? – спросила мама.
Я плотнее прижала ладонь к дыркам в шее и кивнула:
– Да.
Поднялась, держась за стену. Проделав это, я бросила взгляд на маму. Хотя она сидела верхом на Паскале, к ней почему-то не прилипло ни блесточки.
– Ну разумеется, – пробормотала я, а потом ковер метнулся мне навстречу, и я без сознания рухнула к маминым ногам.
Глава 2
Освещение в нашей кухне было слишком резким. Глаза у меня болели от сияния ламп дневного света, голова раскалывалась. Не помогло и то, что мы поставили итинерис дома. Это были своеобразные магические порталы, и их разместили в надежных местах по всему миру. Однако у него, как и у многих магических вещей, имелся недостаток: делая путешествие гораздо более удобным, итинерис очень плохо воздействовал на организм. Полагаю, нет ничего хорошего в том, что тебя сгибают и крутят при прохождении через пространственно-временной континуум.
Стоявшее передо мной варево будто бы достаточно остыло, чтобы можно было выпить, и я проглотила его одним махом. На вкус оно отдавало сосновыми иголками, но боль в голове прошла почти мгновенно. Напротив меня сидела мама, крутя в ладонях кружку с кофе. Губы поджаты в жесткую линию.
– Он был молодым вампиром, – наконец произнесла она, и я с трудом преодолела желание уткнуться головой в стол.
– Да, – ответила я, дотрагиваясь до маленьких проколов как раз под челюстью. Благодаря маминому «чаю» они уже начали затягиваться, но все еще болели.
– У тебя не должно было возникнуть с ним никаких трудностей, Изольда, – продолжала мама, не отрывая взгляда от кружки. – Я никогда не послала бы тебя туда одну, если бы не думала, что ты с этим справишься.
Я положила руку на стол.
– Я могла с этим справиться.
Мама посмотрела на укусы у меня на шее и подняла брови. В молодости она была красавицей. И даже теперь в четких линиях ее лица сохранилось что-то притягивающее взгляды людей. Глаза у нее такие же темно-зеленые, как у меня и Финли, но есть в них некая суровость, которой нет у нас.
– То есть я как раз этим занималась, – промямлила я. – Но он умел читать мысли, и он… забрался в мою голову…
– Тогда ты должна была немедленно вытолкнуть его оттуда, – сердито парировала мама, и я невольно спросила себя, что хуже – укус вампира или чувство вины?
Она со вздохом опустила голову и потерла глаза.
– Прости, Из. Я знаю, что ты сделала все, что было в твоих силах.
Но мое «все» оказалось недостаточно хорошо.
Маме не требовалось произносить эти слова. Я чувствовала, как они повисли в воздухе. В последнее время множество слов заполняло пространство между нами. Основное место занимало, вероятно, имя сестры. Почти год назад Финли исчезла во время операции в Новом Орлеане. То была совершенно рутинная работа – всего лишь шабаш темных ведьм, продававших людям крайне опасные заклинания. Мы поехали туда вместе, но в последнюю минуту Фин попросила меня подождать в машине, пока она сама не расправится с ведьмами.
Я так и вижу ее, стоящую в свете уличного фонаря, – рыжие волосы такие яркие, что режет глаза.
– Я ее прочитала, Из, – сказала сестра кивнув на книгу, лежавшую у меня на коленях. – Дочитывай главу. – Она улыбнулась, и на щеке появилась ямочка. – Я знаю, тебе очень хочется.
Так и было. Героиню только что похитили пираты, поэтому ситуация явно принимала опасный оборот. А та работа казалась легкой, и Финли зашагала к дому, где проходил шабаш, с такой уверенностью, что я не тревожилась. Но, просидев в машине более часа, так и не дождалась Финли. Потом вошла в дом и обнаружила, что он совершенно пуст. В воздухе стоял густой запах дыма и серы, оружейный ремень Финли валялся на полу перед продавленным диваном.
Мы с мамой искали ее полгода. Шесть месяцев поиска следов, ночевок в мотелях и изучения других случаев, похожих на произошедшее с Финли, и все без толку. Моя сестра просто… исчезла.
А потом однажды мама просто упаковала наши вещи и объявила, что мы возвращаемся домой.
– У нас есть обязанности, – сказала она. – Брэнники охотятся на монстров. Это наша работа… и надо снова приняться за дело. Финли хотела бы этого.
Тогда она в последний раз произнесла имя сестры.
Теперь мама сидела напротив меня за столом, и ее кружка с кофе вертелась, вертелась, вертелась…
– Может, не будем пока придавать этому значения, – проговорила она наконец. – Ты сходишь еще на несколько заданий вместе со мной, вернешь уверенность в своих силах.
Финли с четырнадцати лет самостоятельно ходила на задания. Мне сейчас уже почти шестнадцать, и мама впервые отпустила меня одну. Само собой, мне тоже не хотелось, чтобы этот выход стал последним.
Я резко отодвинула кружку.
– Мама, я умею это делать. Просто… Понимаешь, этот вампир сумел прочитать мои мысли, а я не была к этому готова. Но теперь я знаю! И в следующий раз буду настороже.
Мама подняла глаза.
– Что он увидел?
Я понимала, о чем она спрашивает. Ковыряя пластиковое покрытие столешницы, я пожала плечами.
– Я на секунду подумала о Фин. Он… увидел это, наверное. Просто это меня отвлекло.
Я не добавила, что Паскаль упомянул о парне в зеркале. Мысли о Фин и так растревожат маму.
Как я и предполагала, ее взгляд вдруг ушел на миллион миль в пространство.
– Ладно, – проворчала она, отодвинула взвизгнувший на линолеуме стул и встала. – Что ж, просто… просто пойдем спать. Продумаем наш следующий шаг утром.
В уголках маминых губ залегли глубокие складки, а плечи поникли, кажется, еще больше, чем несколько минут назад. Проходя мимо, мама на мгновение положила ладонь мне на макушку.
– Я рада, что ты жива, – пробормотала она.
А затем взъерошила мои волосы и ушла.
Я со вздохом взяла свою кружку и крутанула остававшуюся в ней гущу. Каждой клеточкой своего тела я жаждала подняться наверх, принять душ и забраться в кровать.
Но прежде я должна была кое-что сделать.
Дом у нас небольшой. Несколько спален, крохотная кухня и ванная комната, не обновлявшаяся с шестидесятых годов двадцатого века. Некогда он составлял часть фамильного поместья Бронников. Когда нас было больше. Теперь это был просто дом в окружении густого леса. Но имелась в нем одна комната, которая по-настоящему отличала его от обычных домов.
У нас была комната Военного совета.
Звучит круче, чем на самом деле. А так это просто бывшая спальня, в которой высились стопки коробок, стоял большой круглый стол и висело зеркало.
Подойдя теперь к нему, я сорвала тяжелую холщовую ткань. Из недр зеркала на меня уставился колдун.
Звали его Торин, и выглядел он на пару годков старше меня, приблизительно лет на восемнадцать. Но поскольку в зеркало его заключили в 1583 году, фактически ему было больше четырехсот лет.
– Изольда! – радостно воскликнул он и откинулся на спинку стула, положив руки на стол. – Чему обязан столь приятному визиту?
