Дверь в декабрь - Кунц Дин Рей

Она взяла визитку, прочитала:

КАЛИФОРНИЯ ПАЛАДИН, ИНК.

ЧАСТНЫЕ РАССЛЕДОВАНИЯ

Личная безопасность

И телефонный номер в нижнем правом углу. Лаура сунула визитку в сумочку.

— Благодарю.

— Позвоните им до того, как покинете больницу.

— Я позвоню.

— Пусть пришлют человека сюда. Он сможет проводить вас до дома.

Внутри у нее все похолодело.

— Хорошо. — И она направилась к дверям больницы.

— Подождите. — Холдейн протянул еще одну визитную карточку, собственную. — Напечатанный номер — моя линия в Центральном участке, но там вы меня не найдете, потому что сейчас я работаю в участке Ист-Вэлью, и мой нынешний номер я записал на обратной стороне. Я хочу, чтобы вы позвонили мне, если вдруг что-то вспомните о прошлом Дилана или о каких-то его давних исследованиях, которые могли привести к этим.

Она перевернула визитку.

— Тут два номера.

— Нижний — мой домашний, на случай, если вы не найдете меня на службе.

— Разве у вас на службе не принимают сообщений?

— Принимают, но передают с большой задержкой. Если я срочно вам понадоблюсь, я хочу, чтобы вы меня разыскали.

— Вы всем даете свой домашний номер?

— Нет.

— Тогда почему?

— Больше всего на свете я ненавижу…

— Что?

— Такие преступления. Когда жертвами становятся дети. Меня от этого мутит. Закипает кровь.

— Я вас понимаю.

— Да, пожалуй, понимаете.

12

Доктор Рафаэль Йбарра, главный педиатр больницы «Вэлью медикэл», встретился с Лаурой в маленькой комнатке рядом с сестринским постом, в которой сотрудники пили кофе. У одной стены стояли два торговых автомата. Рядом с ними погромыхивала машина для приготовления льда. За спиной Лауры тихонько гудел холодильник. Она сидела напротив Йбарры за длинным столом, на котором лежали зачитанные до дыр журналы и стояли две пепельницы, полные окурков.

Педиатр, смуглый, хрупкий, с правильными чертами лица, держался крайне формально. Его идеально расчесанные волосы напоминали лакированный парик. Лаура отметила и стоящий колом ворот рубашки, и безупречный узел галстука, и сшитый по фигуре белый халат. Ходил он так, словно боялся испачкать туфли, сидел, расправив плечи и подняв голову. Оглядел крошки и пепел от сигарет на столе, поморщился и оставил руки на коленях.

Лаура решила, что этот мужчина ей не нравится.

Говорил доктор Йбарра властно, рубя слова:

— Физически ваша дочь в хорошем состоянии, на удивление хорошем, учитывая обстоятельства. У нее недостаток веса, но не такой уж и большой. На правой руке синяк от многочисленных внутривенных инъекций, которые делались не очень умело. В уретре небольшое воспаление, причиной которого, вероятно, являлся катетер. Я прописал ей необходимое лекарство. И это все проблемы, связанные с ее физическим состоянием.

Лаура кивнула:

— Я знаю. И приехала, чтобы увезти ее домой.

— Нет, нет, я бы этого не советовал, — покачал головой доктор Йбарра. — Во-первых, вам будет слишком сложно обеспечить ей должный уход на дому.

— Она ничем не больна?

— Нет, но…

— Она не доставляет неудобств?

— Нет. Пользуется туалетом.

— Она может сама есть?

— В принципе да. Ее нужно начать кормить, но потом она ест сама. Но за ней нужно следить, потому что после нескольких ложек она вроде бы забывает, что делает, теряет интерес к еде. Ей нужно говорить, что она должна есть и дальше. И помогать одеваться.

— Я со всем этим справлюсь.

— И все-таки мне бы не хотелось ее отпускать, — гнул свое Йбарра.

— Но прошлой ночью доктор Пантагельо сказал… При упоминании Пантагельо Йбарра поморщился. В его голосе слышалось пренебрежение.

— Доктор Пантагельо только осенью закончил ординатуру и подписал контракт с нашей больницей месяц тому назад. Я же здесь главный педиатр, и, по моему мнению, вашей дочери лучше остаться здесь.

— Надолго?

— Ее состояние характеризуется симптомами, возникающими у ребенка при длительном пребывании в заточении и при жестоком обращении. Ей следует остаться у нас, пока мы не проведем полное психиатрическое обследование. На это уйдет неделя… может, десять дней.

— Нет.

— Для ребенка это будет наилучший вариант. — От голоса так и веяло холодом. И возникали серьезные сомнения в том, что доктора Йбарру действительно волновало благополучие ребенка.

Так что Лаура не могла не задаться вопросом: «А что чувствуют дети, имея дело с таким суровым врачом?»

— Я сама детский психиатр, — ответила она. — Так что смогу оценить ее состояние и окружить должной заботой дома.

— Лечить собственную дочь? — Йбарра вскинул брови. — Не думаю, что это разумно.

— Я с вами не согласна, — она не собиралась объяснять этому человеку свои резоны.

— Послушайте, после проведения обследования и определения лечения мы сможем провести его здесь. У вас дома нет необходимого оборудования.

Лаура нахмурилась:

— Оборудования? Какого оборудования? О каком, собственно, лечении вы говорите?

— Это решать доктору Гехагену в отделении психиатрии. Но если Мелани будет оставаться в таком состоянии, или оно будет ухудшаться… я думаю, он порекомендует барбитураты и электросудорожную терапию…

— Черта с два! — резко бросила Лаура, отодвинула стул, вскочила.

Йбарра моргнул, удивленный ее враждебностью.

— Наркотики и электрошок — именно этим, среди прочего, и потчевал ее отец, будь он проклят, последние шесть лет.

— Но, разумеется, мы будем использовать другие наркотики и другой электрошок, да и наши намерения…

— Да, конечно, но откуда Мелани знать, какие у вас намерения? Я знаю, для некоторых пациентов барбитураты и даже электросудорожная терапия дают хорошие результаты, но для моей дочери они не годятся. Ей нужно вернуть уверенность в себе, чувство собственного достоинства. Ее нужно освободить от страха и боли. Ей нужны спокойствие и постоянство. Ей нужно… чтобы ее любили.

Йбарра пожал плечами:

— Вы не подвергнете опасности здоровье девочки, забирая ее домой сегодня, поэтому у меня нет возможности запретить вам уйти вместе с ней.

— Вот и прекрасно, — подвела черту Лаура.

Труповозка уехала, но технические эксперты еще продолжали возиться с «Вольво», когда Керри Берн один из патрульных, подошел к Дэну Холдейну.

— Звонок из Ист-Вэлью, от капитана Мондейла.

— Ага. Нашего достопочтенного и славного капитана.

— Он хочет немедленно вас видеть.

— Он по мне соскучился?

— Причина не называлась.

— Готов спорить, соскучился.

— У вас с Мондейлом что-то личное?

— Конечно же, нет. То есть Мондейл, возможно, и гей, но я западаю только на женщин.

— Вы понимаете, о чем я. Вы же терпеть друг друга не можете!

— Неужели это заметно? — игриво спросил Холдейн.

— А заметно, что собаки не любят кошек?

— Скажем так, если я буду гореть ярким пламенем, а у Росса Мондейла будет единственное в радиусе десяти миль ведро с водой, я предпочту гасить огонь собственной слюной.

— Тогда мне все ясно. Так вы возвращаетесь в Ист-Вэлью?

— Он же мне приказал, не так ли?

— Но вы туда поедете? Я должен позвонить и подтвердить.

— Конечно.

— Так я звоню и говорю, что вы уже выехали.

— Абсолютно.

Керри направился к своей патрульной машине, а Дэн сел за руль седана. Выехал с автомобильной стоянки и повернул к центру города, тогда как Ист-Вэлью и Росс Мондейл находились в противоположной стороне.

До разговора с доктором Йбаррой Лаура позвонила в частную охранную фирму, порекомендованную Дэном Холдейном. И к тому времени, когда она, переговорив с Йбаррой, одела Мелани в джинсы, клетчатую синюю блузку и кроссовки и подписала все необходимые для выписки документы, в больницу уже прибыл сотрудник «Калифорния паладин».