Джордж Мартин - Игра престолов. Часть II
Позади мудрых старух шли остальные: кхал Ого и его сын, кхалакка Фого, кхал Джоммо и его жены, главные из приближенных Дрого, служанки Дэни, слуги и рабы кхала и так далее. Колокола и барабаны задавали величественный ритм движению процессии, торжественно шествовавшей по божьему пути. Украденные герои и боги мертвых народов проступали во тьме за дорогой. Вдоль шествия проворно бежали по траве рабы с факелами в руках, и из-за мерцания огней огромные монументы казались почти живыми.
– Имя Рэйго, что значит? – спросил ее Дрого на общем языке Семи Королевств – при возможности Дэни старалась научить его нескольким словам. Дрого учился быстро, когда хотел этого, однако акцент его был столь сильным и грубым, что ни сир Джорах, ни Визерис не понимали ни слова из того, что говорил кхал.
– Мой старший брат Рэйгар был свирепым воином, мое солнце и звезды, – отвечала она мужу. – Он умер до моего рождения. Сир Джорах говорит, что он был последним драконом.
Кхал Дрого поглядел на нее сверху вниз. Лицо его казалось медной маской, но ей показалось, что под длинными черными усами, поникшими под весом золотых колец, промелькнула тень улыбки.
– Это есть хорошее имя, Дан Арес жена, луна моей жизни, – проговорил он.
Они приехали к озеру, которое дотракийцы именовали Чревом Мира; окруженные зарослями тростников, воды его всегда оставались чистыми и спокойными. Тысячу тысяч лет назад, как рассказывала ей Чхики, первый человек выехал из его глубин верхом на первом коне.
Процессия остановилась на травянистом берегу, тем временем Дэни разделась и сбросила свою грязную одежду на землю. Нагая, она осторожно ступила в воду. Ирри утверждала, что у озера этого нет дна, однако Дэни ощущала, как мягкая грязь просачивается между ее пальцами, пока она шла, раздвигая высокий тростник. Луна плавала на спокойных черных водах, разбиваясь на осколки и складываясь вновь, когда волны от ее ног накладывались на отражение. По ее бледной коже побежали мурашки, когда холод поднялся вверх по бедрам, поцеловал нижние губы. Кровь жеребца засохла на ее руках и около рта. Зачерпнув обеими ладонями, Дэни подняла священную воду над головой, очищая себя и дитя, находящееся внутри ее чрева; кхал и все остальные глядели на нее. Она слышала, как бормотали старухи дош кхалина, и гадала, что они говорят.
Когда мокрая и дрожащая Дэни выбралась из озера, служанка ее Дореа заторопилась к ней с одеянием из крашеного шелка, но кхал Дрого отослал ее прочь движением руки. Он с одобрением глядел на вздувшееся чрево и налившиеся груди жены, и Дэни заметила, как напряглась его мужественность под штанами из конской шкуры, ниже тяжелых золотых медальонов пояса.
Она подошла к нему и помогла распустить шнурок. Могучий кхал взял ее за бедра и поднял в воздух, словно ребенка. Колокольчики в волосах его мягко зазвенели.
Дэни обхватила мужа за плечи и прижалась к его шее лицом, когда он вошел в нее. Три быстрых движения – и все было кончено.
– Жеребец, который покроет весь мир, – хрипло прошептал Дрого. Руки его все еще пахли конской кровью. В миг высшего наслаждения он прикусил кожу на ее шее, а потом снял с себя, и семя его потекло по бедрам Дэни. Только после этого Дореа было позволено набросить на нее надушенный шелк, а Ирри – надеть мягкие тапочки на ее ноги.
Кхал Дрого завязал штаны, отдал приказ, и на берег вывели коней. Кохолло была предоставлена честь помочь кхалиси подняться на свою Серебрянку. Дрого пришпорил своего жеребца и направился прочь по божьему пути, под луной и звездами. Дэни легко догнала его.
Шелковый полог, что заменял крышу в приемном зале кхала Дрого, сегодня был свернут, и луна последовала за ними внутрь. Пламя трех огромных, обложенных камнями очагов поднималось на десять футов вверх. Воздух был насыщен запахами жарящегося мяса и кислого кобыльего молока. Полный зал гудел – здесь на подушках сидели те, чей сан и имя не давали права присутствовать при церемонии. Дэни въехала в арку, проехала дальше по проходу между сидящими; все глядели на нее. Дотракийцы перекрикивались, превознося ее чрево и грудь, возвеличивая жизнь, растущую внутри нее. Дэни не могла понять всего, что они кричали, но одну фразу разобрать было легко.
– Жеребец, который покроет весь мир, – звучал тысячеголосый хор.
Звуки барабанов и рогов вились в ночи. Полуодетые женщины кружили и плясали на низких столах, среди кусков мяса и подносов, заваленных сливами, финиками и гранатами. Многие мужчины уже опьянели от перебродившего кобыльего молока, но Дэни знала: сегодня аракхам не звенеть друг о друга; здесь, в священном городе, запрещалось обнажать мечи и лить кровь.
Кхал Дрого спешился и занял свое место на высокой скамье. Кхал Джоммо и кхал Ого, прибывшие в Ваэс Дотрак со своими кхаласарами раньше него, были удостоены самых почетных мест – справа и слева от Дрого. Ниже трех кхалов сидели их кровные всадники, а еще дальше – четыре жены кхала Джоммо.
Дэни слезла со своей Серебрянки и отдала поводья одному из рабов. Пока Дореа и Ирри устраивали для нее подушки, она искала взглядом своего брата. Даже в противоположном конце заполненного людьми зала Визерис должен был быть заметен с его бледной кожей, серебристыми волосами и нищенскими лохмотьями, но она нигде не видела его. Ее взгляд блуждал по столам, стоявшим возле стен, где множество мужчин, чьи косы были даже короче их мужского признака, сидели на обтрепанных ковриках и плоских подушках. Но все лица, что она видела, были черноглазы и меднокожи. Она заметила сира Джораха Мормонта в середине зала возле главного очага. Место это было почетным, если не больше: дотракийцы ценили искусство рыцаря во владении мечом. Дэни послала Чхики привести его к своему столу. Мормонт явился немедленно и опустился перед ней на одно колено.
– Кхалиси, – проговорил он, – приказывайте, повинуюсь.
Она хлопнула по набитой подушке из конской шкуры возле себя.
– Садитесь и поговорите со мной.
– Вы оказываете мне честь. – Рыцарь уселся на подушку, скрестив ноги. Раб опустился перед ним на колени, предлагая деревянное блюдо, полное спелых фиг. Сир Джорах взял одну и откусил половину.
– Где мой брат? – спросила Дэни. – Он должен бы уже появиться на пиру.
– Я видел его светлость этим утром, – сказал ей Мормонт. – Он говорил, что собирается на западный рынок, чтобы найти вина.
– Вина? – с сомнением повторила Дэни. Визерис не мог переносить вкуса перебродившего молока, которое пили дотракийцы, она знала это; в эти дни брат частенько посещал базары, выпивая с торговцами, приводившими великие караваны с запада и востока. Похоже, он находил их общество более приятным, чем ее.
– Вина, – подтвердил сир Джорах. – У него есть мысль набрать в свое войско людей из наемников, охраняющих караваны.
Служанка положила перед ним пирог с кровью, и рыцарь схватил его обеими руками.
– А это разумно? – спросила она. – У него нет золота, чтобы заплатить солдатам. Что, если они предадут его? – Караванную стражу редко тревожили мысли о чести, а узурпатор в Королевской Гавани хорошо заплатил бы за голову ее брата. – Вам следовало бы пойти с ним, чтобы охранять его. Вы же присягнули ему.
– Мы находимся в Ваэс Дотрак, – напомнил ей рыцарь. – Здесь никто не вправе обнажить клинок и пролить кровь.
– Но люди тем не менее умирают, – сказала она. – Так сказал мне Чхого. Некоторые из торговцев привозят с собой рослых евнухов, которые удавливают воров шелковой лентой. При этом кровь не проливается, и боги спокойны.
– Тогда будем надеяться, что ваш брат проявит достаточно мудрости и не будет ничего красть. – Сир Джорах стер жир со рта тыльной стороной ладони и пригнулся над столом. – Он намеревался забрать у вас драконьи яйца, но я предупредил, что отсеку ему руку, если он посмеет даже прикоснуться к ним.
На мгновение Дэни почувствовала такое потрясение, что у нее даже не хватило слов.
– Драконьи яйца… но они мои… магистр Иллирио дал их мне, это подарок к свадьбе, зачем Визерису… это только камни…
– Этим же словом можно назвать и рубины, алмазы и огненные опалы, принцесса… но драконьи яйца встречаются куда реже. Торговцы, с которыми он пьет, позволят отрезать свою мужественность даже за один из этих камней, ну а за три Визерис сможет нанять столько наемников, сколько ему потребуется.
Дэни не знала, даже не подозревала об этом.
– Тогда он должен получить их. Ему незачем их красть. Нужно было только попросить. Он мой брат… и мой истинный король.
– Да, он ваш брат, – согласился сир Джорах.
– Вы не понимаете, сир, – сказала она. – Мать моя умерла, давая мне жизнь, а отец и мой брат Рэйгар погибли еще до того. Я не знала бы даже их имен, если бы рядом не было Визериса, чтобы рассказать мне. Он – единственный, кто остался. Единственный. Кроме него, у меня никого нет.
