Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)
Несколько раз Арчи предлагал составить мне компанию и позавтракать. Я отвечал, что не голоден.
На табло прилетов рейс из Сиэтла постепенно поднимался, подбираясь к верхней строке. И вдруг, когда на побег у меня осталось всего тридцать пять минут, цифры на табло изменились. Рейс Эдит прибывал с опережением, на десять минут раньше графика. Мое время истекло.
Я вынул из кармана неподписанный конверт и протянул Арчи.
– Так ты передашь ей?
Он кивнул, взял конверт и сунул в рюкзак.
– Теперь можно и перекусить, – решился я.
Арчи поднялся.
– Я с тобой.
– Ты не против, если со мной пойдет Джессамин? – спросил я. – Мне немного… – Я не закончил: все объяснил мой дикий взгляд.
Джессамин встала. На лице Арчи читалось замешательство, но, как я заметил с нескрываемым облегчением, ни тени подозрения. Видимо, он приписал перемену в своих видениях неким маневрам следопыта, а не моему предательству. Он следил не за мной, а за Джосс.
Молча шагая рядом со мной, Джессамин придерживала меня за талию. Несколько первых попавшихся кафе я пропустил, продолжая оглядывать аэропорт в поисках хоть какого-нибудь решения. Должен же у меня появиться шанс.
Я увидел указатель, и у меня вдруг возникла идея. Вдохновило отчаяние.
Джессамин не пойдет за мной только в одно место.
Действовать надо было быстро, пока Арчи не увидел еще что-нибудь.
– Ничего, если я сюда? – спросил я Джессамин, кивая на короткий коридор. – Я быстро.
– Жду тебя здесь, – отозвалась она.
Едва свернув за угол короткого коридора и скрывшись от глаз Джессамин, я бросился бежать.
Решение оказалось даже лучше, чем я думал поначалу. Я помнил этот коридор. И прибавил скорость.
Единственное место, куда не пойдет за мной Джессамин, – мужской туалет. Почти везде в них два входа, но довольно близко один к другому. Мой первый план, ускользнуть за чьей-нибудь спиной, ни за что бы не сработал.
Но в этом туалете мне уже доводилось бывать. И даже заблудиться один раз, потому что второй выход вел в совершенно другой коридор. Все складывалось как нельзя лучше.
Я выбежал в коридор и метнулся к лифтам. Если Джессамин и вправду ждет меня на прежнем месте, она меня не заметит. Я бежал, не оглядываясь. Это мой единственный шанс, и даже если она погонится за мной, я не остановлюсь. На меня оглядывались, но без особого удивления.
Я подлетел к лифту, сунул руку между закрывающимися створками дверей переполненной кабины, идущей вниз, втиснулся между раздраженными пассажирами и для верности еще раз нажал кнопку с единицей. Кнопка уже была подсвечена, двери лифта закрылись.
Когда они открылись вновь, я выскочил из лифта первым, не слушая недовольные возгласы вокруг. Возле багажной ленты, где стояли охранники, я перешел на шаг, но едва вдалеке показался выход из здания, опять неуклюже побежал. Я понятия не имел, ищет меня Джессамин или еще нет. Если ищет, то в запасе у меня остались считаные секунды. Я выскочил в слишком медлительные автоматические двери, чуть не расколотив стекло.
На стоянке ждала толпа, но поблизости не было видно ни единого такси.
Мне ждать было некогда: Арчи и Джессамин или уже поняли, что я сбежал, или вот-вот поймут.
Похожий на коробку белый автобус закрывал двери в нескольких шагах от меня.
– Подождите! – завопил я и бросился к нему, размахивая руками.
– Это автобус до «Хайатта», – недоуменно предупредил водитель, открывая передо мной двери.
– Знаю, – отдуваясь, кивнул я, – мне как раз туда, – и заскочил по ступенькам в салон.
Водитель поднял бровь, заметив, что у меня нет багажа, но пожал плечами и равнодушно промолчал.
Большинство мест в автобусе пустовало. Я сел как можно дальше от остальных пассажиров и уставился в окно, глядя, как удаляются сначала стоянка, а потом и здание аэропорта. Невольно мне представилась Эдит, стоящая у бордюра, где оборвался мой след.
«Держись, – сказал я себе. – Впереди еще долгий путь».
Удача по-прежнему была на моей стороне. Перед «Хайаттом» усталая пара как раз вынимала последний чемодан из багажника такси. Я выскочил из автобуса, рванул к такси и скользнул на заднее сиденье, за спину водителю. Усталая пара и водитель автобуса проводили меня взглядами.
Я назвал удивленной таксистке свой адрес.
– Только поскорее, пожалуйста.
– Это же в Скоттсдейле, – поморщилась она.
Я бросил на сиденье четыре двадцатки.
– Хватит?
– А как же, парень, без проблем.
Я откинулся на спинку сиденья и скрестил руки на груди. Мимо проносился знакомый город, но я не смотрел в окна. Изо всех сил я старался держать себя в руках. Не время быть слабым, это не поможет. Вопреки всему, я сбежал. И теперь постараюсь сделать ради мамы все, что смогу. И вместо того, чтобы впадать в панику, я закрыл глаза и все двадцать минут поездки мысленно провел с Эдит.
Я представил, как остался бы в аэропорту, встречать ее. Как остановился бы у самой черты, чтобы она увидела меня первым, выйдя из длинного коридора. Как быстро она прошла бы сквозь толпу, как все смотрели бы на ее грациозную походку. Последние несколько шагов она преодолела бы бегом, а потом бросилась бы ко мне и обняла меня за талию. И я забыл бы об осторожности.
Интересно, куда бы мы с ней уехали? Куда-нибудь на север, чтобы она могла выходить на улицу днем. Или подальше от людей, чтобы снова нежиться на солнце вдвоем. Я представил ее на пляже, мысленно увидел, как ее кожа сверкает на солнце, словно морская вода. Неважно, как долго нам придется прятаться. Вместе с ней любой номер отеля покажется раем. Мне еще надо задать ей столько вопросов. Я мог бы слушать ее вечно, не спать и не отходить от нее ни на шаг.
Я отчетливо видел перед собой ее лицо, почти слышал голос. И несмотря ни на что, целую секунду был по-настоящему счастлив. Спасаясь от реальности в мире грез, я так увлекся, что потерял счет времени.
– Эй, какой, говоришь, номер?
Вопрос таксистки прервал мои фантазии. Страх, который я сдерживал несколько минут, снова завладел мной.
– Пятьдесят восемь двадцать один, – сдавленно выговорил я. Таксистка взглянула на меня, явно опасаясь, что у меня припадок или что-нибудь вроде того.
– Значит, приехали, – она торопилась высадить меня, видимо, надеясь, что я не попрошу сдачу.
– Спасибо, – прошептал я.
Бояться незачем, напомнил я себе. Дом пуст. А мне надо спешить – меня ждет перепуганная мама, может, она уже ранена, ей больно, и теперь все зависит от меня.
Бросившись к двери, я машинально достал ключ из-под карниза. Внутри дома было темно и пусто – все как обычно. Привычный запах чуть не парализовал меня. Казалось, мама совсем рядом, в соседней комнате, но я же знал, что это не так.
Включив на кухне свет, я кинулся к телефону. Рядом с ним на белой доске был аккуратным мелким почерком записан десятизначный номер. Я принялся набирать его, сбиваясь и пропуская цифры. Пришлось начинать заново. На этот раз я сосредоточился только на кнопках, старательно нажимая их по очереди. Попытка оказалась успешной, трясущейся рукой я поднес трубку к уху. Послышался гудок.
– Привет, Бо, – произнес уже знакомый приятный голос. – Как ты быстро! Я и не ожидала.
– С мамой все в порядке?
– В полном. Не беспокойся, Бо, против нее я ничего не имею. Ну, разве что в одном случае – если ты пришел не один. – Она говорила легко и насмешливо.
– Я один. – Еще никогда в жизни мне не было настолько одиноко.
– Отлично. Итак, знаешь балетную студию неподалеку от твоего дома, за углом?
– Да. Я знаю, как туда идти.
– В таком случае – до скорой встречи.
Я повесил трубку и выбежал из дома на раскаленную утренним солнцем улицу.
Мне привиделась мама: вот она стоит в тени большого эвкалипта, под которым я когда-то играл в детстве… А вот склонилась над маленькой клумбой рядом с почтовым ящиком – у нее никак не получалось вырастить там цветы…
Казалось, я бегу возмутительно медленно, как по мокрому песку; даже бетон служил мне недостаточно надежной опорой. Несколько раз я спотыкался, один раз упал на ладони и ободрал их о тротуар, но поднялся, пошатываясь, и снова бросился бежать. Наконец я добрался до угла. Еще одна улица, и я опять бегу, обливаясь потом и задыхаясь. Солнце обжигало кожу, его лучи отражались от белого бетона и слепили глаза.
Когда я наконец повернул в последний раз, на Кактусовую улицу, то увидел, что балетная студия выглядит в точности так, как она запомнилась мне. Стоянка перед ней была пуста, вертикальные жалюзи на всех окнах опущены. Я больше не мог бежать – я задыхался, страх одолел меня. Только мысль о маме заставляла меня кое-как переставлять ноги, двигаясь вперед.
Подходя к двери, я увидел на ней изнутри рукописное объявление на листе ярко-розовой бумаги, сообщающее, что студия танца закрыта на весенние каникулы. Я взялся за дверную ручку и осторожно подергал ее. Дверь была не заперта. С трудом переведя дыхание, я открыл дверь.
