Джоанн Харрис - Евангелие от Локи
Знаменитых кузнецов я нашел, естественно, у них в мастерской, размещавшейся глубоко под землей, в пещере. Сквозь трещины в стенах пещеры просвечивала кипящая лава – она, собственно, и служила единственным источником света, если не считать кузнечного горна. В моем исходном воплощении мне были бы нипочем и этот подземный жар, и эти ядовитые испарения, но мое человеческое тело к подобным испытаниям готово не было.
Тем не менее, я подошел к кузнецам и, одарив всех четверых самой обаятельной из своих улыбок, сказал:
– Приветствую вас, сыновья Ивалди, от имени всех богов Асгарда!
Они дружно повернулись ко мне, освещенные мрачными отблесками пламени, пылавшего в горне. Сыновья Ивалди были удивительно похожи друг на друга: желтоватая, болезненного вида кожа, глубоко запавшие глаза, сутулые спины, опаленные постоянной работой с огнем и раскаленным металлом руки и лица. Подземный народ редко поднимается на поверхность земли. Солнечный свет режет им глаза. Они живут и работают в туннелях; они там спят, вдыхая отвратительные, вонючие испарения, и питаются червями, жуками и сороконожками; собственно, вся их жизнь заключена в изготовлении различных предметов из драгоценных камней и металлов, которые они добывают под землей. На мой взгляд, жизнью это назвать трудно. Ничего удивительного, что Идунн от них сбежала, прихватив молодильные яблоки, свадебный подарок ее отца.
Когда глаза немного привыкли к полумраку, царившему в пещере, я увидел, что все стены в ней увешаны и уставлены чудными вещами, созданными этими великими мастерами. Там было очень много изделий из золота – всевозможные украшения, мечи, щиты и другое оружие; все было украшено тонкой чеканкой, все сверкало мягким блеском драгоценных камней, все хранилось в почти полной темноте.
Некоторые изделия носили чисто декоративный характер: браслеты, кольца, венцы, причем некоторые были до такой степени изысканными и хитроумными, что просто с ума сойдешь, а некоторые наоборот, были, я бы сказал, поэтически просты. Находились там и предметы, из которых прямо-таки сочилось заключенное в них волшебство; их поверхность покрывала прихотливая и филигранная руническая вязь, и я мог лишь догадываться об их истинном предназначении.
Я никогда не испытывал особой любви к золоту, но в мрачных чертогах Подземного народа во мне вдруг проснулась странная жадность, даже алчность; я смотрел на все эти прекрасные сверкающие вещи и думал об одном: как бы их присвоить. Должно быть, это отчасти было связано с заключенной в них магией, с той магией, которая пронизывает весь Нижний мир подобно жиле драгоценного металла. Эта магия делает мужчин алчными, а женщин бесчестными; и тех, и других она ослепляет ярким блеском порочных страстей. Длительное пребывание в этих местах способно свести человека с ума – он не выдержит золотого сияния этих вещей и их коварной магии, не выдержит просачивающихся в трещины ядовитых испарений. Да и мне надо было поскорее выбираться оттуда. Но прежде я должен был раздобыть для жены Тора золотые волосы. А если мне удастся убедить этих карликов прибавить к подарку Сив и еще кое-что…
Я на шаг приблизился к цвергам и сказал:
– Вам также шлет привет ваша сестра – Идунн Целительница, Идунн Прекрасная, Хранительница Золотых Яблок!
Сыновья Ивалди дружно уставились на меня; их глаза, посверкивая, так и бегали в глубоких глазницах, точно жуки. Наконец Двалин шагнул вперед. Я немало о нем слышал и знал, что он хромает, потому что правая его ступня искалечена – это следствие неудачного стечения обстоятельств, о которых я, возможно, расскажу позднее (не то чтобы я сам был в этом замешан… ну, по крайней мере, если и замешан, то не так уж сильно). Я надеялся, что он не точит на меня зуб; впрочем, было бы еще лучше, если бы он вообще меня не узнал в новом-то обличье.
– Приветствую тебя, Двалин, – сказал я, – а также всех твоих близких. Я принес вам из Асгарда замечательную весть. Ты и твои братья были признаны лучшими из всех мастеров Нижнего мира, и боги решили поручить вам некое весьма деликатное дело; если вы сумеете выполнить это задание, ваши имена будут прославлены в веках и станут известны во всех мирах. Всего лишь небольшое усилие с вашей стороны – и вы, сыновья Ивалди, разделите славу и великолепие с самим Асгардом, с Асгардом Золотым, с Асгардом Прекрасным, с Асгардом Вечным…
– Ну, а нам-то какая от этого выгода? – прервал меня Двалин.
– Вы же обретете всемирную славу, – широко улыбаясь, повторил я, – и сознание того, что вы самые-самые лучшие! Ведь именно поэтому Один из всех кузнецов Нижнего мира выбрал именно вас!
Вот так их и ловят. Я это знал еще по старым временам. Подземных Червей ничем обычным подкупить нельзя; у них и так полно золота и всевозможных сокровищ. У них нет иных страстей, кроме собственного ремесла, но они очень честолюбивы. Я знал, что они будут не в силах противостоять брошенному им вызову и постараются доказать, что именно они – мастера наивысшего класса.
– Что именно тебе нужно? – спросил Двалин.
– А что у тебя есть? – в тон ему спросил я и улыбнулся.
Подземному народу понадобилось не так уж много времени, чтобы подготовится к выполнению той задачи, которую я перед ними поставил. Я подробно разъяснил все насчет волос Сив – опустив, разумеется, причину их утраты, – и кузнецы дружно рассмеялись; надо сказать, смех этот звучал весьма мрачно.
– И это все? – спросил Двалин. – Да такую ерунду любой ребенок сделает! Разве ж это вызов?
– Мне также нужно, чтобы вы изготовили два особых подарка – для моего брата Одина, предводителя асов, и для Фрейра, предводителя ванов, – сказал я.
Это с моей стороны был чисто политический шаг; Фрейр на самом деле был всего лишь одним из предводителей ванов, но весьма влиятельным. Оказывая ему особую любезность и предпочитая его другим могущественным богам – Хеймдаллю, например, – я определенным образом возвышал его в глазах почитателей. Если повезет, он это вспомнит, когда придет черед награждать меня; кроме того, он был братом Фрейи, которую мне необходимо было снова перетянуть на свою сторону.
Двалин кивнул и вместе с братьями принялся за работу. Они работали слаженной командой, действуя четко и не без изящества. Один готовил к выплавке руду, второй чертил в воздухе руны, третий раздувал пламя в горне. Затем они стали ковать раскаленный металл, и один из них завершал работу, полируя каждый волос с помощью мягкой тряпицы.
В дар Одину предназначалось волшебное копье; прямое, легкое, оно было поистине прекрасно, а его древко украшала резьба в виде целой цепочки рун. Это было действительно царское оружие, и я внутренне усмехнулся, когда представил себе, как будет удивлен и доволен Старик, получив его.
– Это Гунгнир, – сказал Двалин. – Он не дает промаха в бою и всегда летит точно в цель. Благодаря ему твой брат станет неуязвимым, но он должен постоянно держать это копье при себе.
Второй дар, предназначенный Фрейру, был больше похож на игрушку; это был крошечный хрупкий кораблик – я даже удивился, как это Двалин своими огромными загрубелыми ручищами сумел сотворить такое. Когда кораблик был готов, он с гордостью заявил:
– Это Скидбладнир[43], величайший из кораблей. Он всегда имеет попутный ветер, никогда не собьется с курса и не утонет. А когда плавание завершено, его можно сделать совсем маленьким, сложить и сунуть в карман. – Двалин пропел какое-то заклинание, и кораблик сам собой свернулся, как лист бумаги, в несколько раз и стал размером с серебряный компас. Цверг сунул его мне в руку, и я искренне восхитился:
– Прекрасно! – Я понимал, что такому подарку сын Ньёрда обрадуется больше всего. – А теперь все-таки сделай волосы для Сив, если тебе не трудно.
И тогда сыновья Ивалди притащили золотой самородок, и один из них плавил золото в огне горна, второй мгновенно с помощью колесика превращал его в тончайшую нить, третий колдовал с помощью рун, а четвертый поистине соловьиным голосом выпевал заклинания, способные вдохнуть жизнь в золотые нити. Наконец, с волосами для Сив было покончено; они блестели, как редкостное украшение, и были тонкими и мягкими на ощупь, как шелк.
– Но будут ли они расти? – с некоторым недоверием спросил я у Двалина.
– Конечно, будут. Как только она приложит эти волосы к голове, они станут ее неотъемлемой частью. Ее золотые кудри станут еще прекрасней, чем прежде, и красотой она легко сможет соперничать даже с Фрейей.
– Правда? – Я снова усмехнулся про себя: Фрейя весьма ревниво относилась к своему положению первой красавицы. Я решил, что эта мысль мне вполне может пригодиться впоследствии. В конце концов, у каждого есть слабости, а я поставил себе целью узнать их все. Слабость Двалина заключалась в том, что он чрезвычайно гордился собственной работой, и я, принимая три бесценных дара, не поскупился на похвалы, вознося его до небес.
