Дьюма-Ки - Кинг Стивен

— Он не стал бы опускать их в говно, даже если бы совсем тронулся умом. Никогда в жизни.

Джек переводил взгляд с Уайрмана на меня. На его лице читался ужас.

— Адриана там? И няня?

— Да, — ответил я. — Я думал, ты это уже понял. Но самое главное, там Персе. Думаю, цистерну выбрали потому, что…

— Элизабет настояла на этом, чтобы гарантировать, что эта сука будет покоиться в водяной могиле, — мрачно сказал Уайрман. — В могиле с пресной водой.

vi

Чарли оказался невероятно тяжёлым, а доски, которые закрывали дыру в высокой траве, прогнили сильнее, чем перекладины лестницы. Оно и понятно: в отличие от лестницы, крышка подвергалась прямому воздействию сил природы. Мы работали осторожно, несмотря на сгущающиеся тени, не зная, какая у цистерны глубина. Наконец нам удалось наклонить этого доставившего нам столько хлопот жокея набок — так, чтобы Уайрман и Джек могли схватиться за его чуть согнутые ноги. При этом я встал на деревянную крышку. Одному из нас всё равно пришлось бы это сделать, а я был самым лёгким. Она прогнулась под моим весом, предупреждающе застонала, выдохнула затхлый воздух.

— Сойди с неё, Эдгар! — крикнул Уайрман, и одновременно раздался крик Джека:

— Держите жокея, а не то он провалится!

Они вдвоём ухватились за Чарли, а я сошёл с прогибающейся крышки. Уайрман держал ноги, Джек обнимал талию. На мгновение я подумал, что Чарли всё-таки «нырнёт» в цистерну и утащит их за собой. Но совместными усилиями им удалось повалиться назад, и жокей оказался на них сверху. Из-под земли появилась его улыбающаяся физиономия и красная кепка, облепленная здоровенными древесными жуками. Несколько попали на перекошенное от напряжения лицо Джека, один — в раскрытый рот Уайрмана. Тот закричал, выплюнул жука, вскочил, продолжая отплёвываться и тереть губы. Мгновением позже Джек уже составлял ему компанию, танцуя рядом и вытрясая жуков из рубашки.

— Воды! — проревел Уайрман. — Дайте мне воды, один из них у меня во рту, я чувствую, как он ползает по моему гребаному языку.

— Никакой воды. — Я залез в заметно опустевший пакет с едой. Стоял на коленях, а потому в нос бил запах, идущий из дыры в крышке. И запах этот оставлял желать лучшего. Такой же наверняка шёл бы из только что вскрытой могилы. Собственно, цистерна ею и была. — Пепси.

— Чизбургер, чизбургер, пепси! — воскликнул Джек. — Никакой кока-колы! — И дико расхохотался.

Я протянул Уайрману банку газировки. Он скептически посмотрел на неё, потом схватил, дёрнул за кольцо. Глотнул, выплюнул коричневую пену, сделал ещё глоток, снова выплюнул. А потом допил содержимое банки четырьмя долгими глотками.

— Ах, карамба. Суровый ты человек, Ван Гог.

Я уже смотрел на Джека.

— Как думаешь? Сможем мы её сдвинуть?

Джек посмотрел на крышку цистерны, потом опустился на колени, начал отдирать обвивавшие её лианы.

— Да, но сначала нужно избавиться от этого дерьма.

— Нам следовало принести лом. — Уайрман продолжал отплёвываться. Я его понимал.

— Думаю, он бы нам не помог, — возразил Джек. — Дерево совсем прогнило. Помогите мне, Уайрман. — Я встал на колени рядом с ним и услышал: — Не надо, босс. Это работа для людей с двумя руками.

Я почувствовал, как мгновенно вспыхнула ярость (та самая давняя ярость, которая буквально рвалась наружу), но сумел сдержаться. Наблюдал, как под быстро темнеющим небом они очищают круглую крышку цистерны. Птица пролетела над нами со сложенными крыльями. Лапками, само собой, кверху. Когда видишь такое, возникает ощущение, что тебе пора заглянуть в ближайшую психушку. Возможно, остаться там на длительный срок.

Эти двое работали друг напротив друга, перемещаясь вокруг крышки. И когда Уайрман приблизился к тому месту, где начал очищать крышку Джек, а Джек — туда, где начинал Уайрман, я спросил:

— Гарпунный пистолет заряжен, Джек? Он посмотрел на меня.

— Да. А что?

— Потому что, боюсь, дело дойдёт до фотофиниша.

vii

Джек и Уайрман встали на колени с одной стороны крышки, я — с другой. Небо над нами, уже тёмно-синее, грозило стать фиолетовым.

— На счёт три, — скомандовал Уайрман. — Uno… dos… TRES!

Они тянули, я толкал одной оставшейся у меня рукой. Благо толкать было чем: за месяцы, которые я прожил на Дьюма-Ки, сил у меня прибавилось. Пару секунд крышка сопротивлялась, но потом всё-таки поползла на Уайрмана и Джека, открыв серп темноты — чёрную, приглашающую улыбку. Узкий серп расширялся, пока не превратился в полный круг.

Джек встал. Уайрман последовал его примеру. Принялся осматривать руки в поисках новых жуков.

— Я знаю, каково тебе сейчас, — посочувствовал я, — но, боюсь, нету нас времени для полной дезинсекции.

— Мне понятна твоя мысль, но только если ты втихаря не сжевал одного из этих maricones, [192] тебе никогда не узнать, каково мне сейчас.

— Скажите нам, что делать, босс. — Джек подозрительно смотрел в чёрную дыру, откуда тянуло вонью.

— Уайрман, тебе доводилось стрелять из гарпунного пистолета?

— Да, по мишеням. С мисс Истлейк. Разве я не говорил, что в нашем отряде я — стрелок?

— Тогда ты нас охраняешь. Джек, посвети вниз.

Ему не хотелось, выражение лица сомнений не оставляло, но другого выхода не было. Не покончив с этим, мы не могли вернуться домой. А если бы не покончили, ни о каком возвращении не могло быть и речи.

Во всяком случае, не по суше.

Джек взял фонарь с длинной ручкой, включил, направил мощный луч в чёрную дыру.

— Боже, — прошептал он.

Действительно, это была цистерна для воды, выложенная блоками кораллового известняка, но в какой-то момент за последние восемьдесят лет земля сместилась, образовалась щель (вероятно, на дне), и вода вытекла. И теперь луч освещал сырой колодец с замшелыми стенками, в десяток футов глубиной и пять шириной. На дне, в объятии, которое длилось уже восемьдесят лет, лежали два одетые в лохмотья скелета. По ним деловито ползали какие-то жуки. Белёсые жабы (маленькие мальчики) прыгали по костям. Рядом с одним скелетом я увидел гарпун. Наконечник второго всё ещё пронзал желтоватый позвоночник няни Мельды.

Свет закачался. Потому что закачался молодой человек, державший фонарь.

— Не смей падать в обморок, Джек! — прикрикнул на него я. — Это приказ.

— Всё нормально, босс. — Но глаза его остекленели, стали огромными, а лицо (над фонарём, который продолжал подрагивать вместе с рукой) — пепельно-белым. — Правда.

— Хорошо. Тогда снова посвети вниз. Нет, левее. Ещё немного… вот он.

Луч света упёрся в один из кегов для столового виски, который превратился в заросшую мхом кочку. На нём сидела белая жаба. Смотрела на меня, злобно моргая.

Уайрман взглянул на часы.

— У нас… до темноты, думаю, минут пятнадцать. Чуть больше или чуть меньше. Так что…

— Так что Джек опускает лестницу в цистерну, и я спускаюсь вниз.

— Эдгар… амиго… у тебя только одна рука.

— Она забрала мою дочь. Она убила Илзе. Ты знаешь, это моя работа.

— Хорошо. — Уайрман посмотрел на Джека. — Остаётся только водонепроницаемый контейнер.

— Не волнуйтесь. — Джек поднял лестницу, протянул мне фонарь. — Посветите, Эдгар. Мне нужны две руки, чтобы установить её.

Прошла, казалось, вечность, прежде чем он решил, что лестница стоит прочно, между костями откинутой руки няни Мельды (я видел серебряные браслеты, пусть мох нарос и на них) и одной из ног Ади. Лестница действительно оказалась короткой: верхняя перекладина находилась на два фута ниже уровня земли. Особых проблем это не создавало — поначалу Джек мог меня поддерживать. Я хотел спросить его о контейнере для фарфоровой статуэтки, потом передумал. Вроде бы у него на этот счёт не было ни малейших сомнений, поэтому я решил, что могу полностью ему доверять. Собственно, ничего другого и не оставалось.