Скотт Линч - Хитрости Локка Ламоры
5
С крыши храма Клоп должен был первым увидеть пеший патруль; это предусматривалось планом. Появление пешего патруля планом тоже предусматривалось и означало, что план провалился.
– Ты будешь нашими глазами, Клоп, – объяснил Локк. – Мы поджидаем Сальвару на самой пустынной улице Храмового квартала, любой наземный наблюдатель там будет виден за милю. Другое дело – мальчишка, затаившийся на высоте двух этажей.
– А кого мне высматривать-то?
– Да любого и всякого, не имеет значения. Герцога Никованте и Ночных дозорщиков. Повелителя Семи Сущностей. Старушку с навозной тачкой. Одним словом, как только заметишь кого-нибудь на улице – мигом подаешь сигнал. Простых горожан, возможно, ты сумеешь так или иначе отвлечь. Если же появятся стражники… ну, тогда нам придется либо изображать невинность, либо улепетывать со всех ног.
И вот сейчас шестеро мужчин в горчично-желтых плащах и в полном боевом снаряжении, с дубинками и зловеще бряцающими клинками на двойных поясных ремнях, неторопливо шагали по улице с юга и уже находились в нескольких десятках ярдов от храма Благоприятных Вод. Они неминуемо пройдут прямо у выхода из проулка, где разыгрывается сцена ограбления. Даже если Клоп сию же секунду условным криком предупредит товарищей об опасности и Кало, положим, успеет спрятать веревку-удавку, Локк и Жан все равно будут перепачканы в грязи, а близнецы все равно будут наряжены как театральные разбойники, да еще и с платками на лицах в довершение ко всему. Изобразить невинность уже всяко не получится; если сейчас Клоп подаст сигнал, им останется только улепетывать со всех ног.
Еще ни разу в жизни Клопу не приходилось соображать столь быстро. Сердце частило так, что казалось, будто кто-то перелистывает веером книжные страницы у него в груди. Он должен сохранять спокойствие и сосредоточенность, должен найти выход из положения. Как там любит повторять Локк? Рассматривай все возможности! Он должен выбрать один из возможных вариантов действий.
Но выбирать-то не из чего. Двенадцатилетний мальчишка, скорчившийся под кустом в одичалом саду на крыше заброшенного храма. У него ни дальнобойного оружия какого-нибудь, ни вообще ничего, чем можно отвлечь внимание. Дон Сальвара все еще свидетельствует почтение богам своей матери в храме Благоприятных Вод, и единственные люди в поле видимости Клопа – четверо Благородных Каналий да обливающиеся по́том патрульные стражники, которые вот-вот испортят все дело.
Хотя…
В двадцати футах под ним и шестью футами правее, у самой стены ветхого здания, на крыше которого он прятался, лежала куча мусора. Полусгнившие джутовые мешки вперемешку с какой-то бурой дрянью.
Конечно, самое благоразумное сейчас – предупредить товарищей об опасности, чтобы те успели дать деру. В конце концов, Кало и Галдо не впервой играть в догонялки с желтокурточниками. Можно ведь и отложить все на неделю. Но с другой стороны – вдруг сегодняшняя неудачная попытка встревожит городские власти и в ближайшие недели здесь будет вдвое больше патрулей? Вдруг поползут слухи, что в Храмовом квартале стало неспокойно? Вдруг капа Барсави, несмотря на крайнюю свою занятость, обратит внимание на недозволенное нарушение порядка и усилит охрану квартала собственными солдатами? Тогда Благородным Канальям не видать денег дона Сальвары как своих ушей.
Нет, сейчас не до благоразумия. Клоп просто обязан спасти дело. И мусорная куча внизу давала возможность для великого и славного подвига, граничащего с помешательством.
Ни о чем больше не думая, Клоп бросился с крыши. Он падал спиной вниз, раскинув руки и уставившись в знойное полуденное небо, падал с непоколебимой уверенностью двенадцатилетнего мальчишки, что смерть и увечье могут грозить любому на свете, кроме него самого. В падении он завопил, с диким восторгом, для того лишь, чтобы уж точно привлечь внимание стражников.
В последнюю долю секунды Клоп боковым зрением увидел под собой темную землю и одновременно заметил какую-то тень, стремительно пронесшуюся прямо над храмом Благоприятных Вод. Изящные вытянутые очертания, зримая телесность… Птица, что ли? Крупная чайка? Других птиц такого размера в Каморре не водилось – не говоря уже о птицах, летающих со скоростью арбалетной стрелы и…
Когда Клоп рухнул в мусорную кучу, несколько смягчившую падение, воздух с влажным хрипом вырвался у него из легких и голова резко дернулась вперед. Острый подбородок отскочил от тощей груди, зубы лязгнули, прокусывая язык, и рот наполнился теплым солоноватым привкусом. Он снова заорал, уже непроизвольно, и отплюнул кровь. Небо над ним накренилось сначала в одну сторону, потом в другую, словно мир предлагал рассмотреть себя под новыми, странными углами.
Топот тяжелых башмаков по булыжнику. Скрип форменных ремней и лязг оружия. Между Клопом и небом всунулось немолодое красное лицо с обвислыми усами, мокрыми от пота.
– Лопни Переландровы яйца, парень! – Стражник выглядел равно изумленным и встревоженным. – Какого хрена ты здесь лазишь по крышам? Твое счастье, что ты приземлился туда, где лежишь.
Остальные желтокурточники, столпившиеся позади него, нестройным хором выразили согласие с последними словами своего товарища. Клоп слышал исходивший от них запах пота и промасленных ремней, слышал и мерзкую вонь гнилья, в которое упал. Что ж, когда прыгаешь в кучу какой-то бурой дряни на улице Каморра, не приходится ожидать, что она будет благоухать розами. Клоп потряс головой, прогоняя пляшущие перед глазами белые искры, и осторожно подергал ногами, проверяя, слушаются ли. Слава богам, кости вроде целы. Когда все закончится, он пересмотрит свои взгляды на собственное бессмертие.
– Господин сержант… – прохрипел Клоп, пуская кровавые слюни (черт, прокушенный язык горел огнем). – Господин…
– Что, малый, что? – Глаза мужчины округлились еще больше. – Руками-ногами пошевелить можешь? Болит где-нибудь?
Клоп поднял руки, дрожащие не вполне притворной дрожью, и вцепился в поясные ремни сержанта, словно желая привстать.
– Господин сержант, – проговорил он через несколько секунд, – что-то ваш кошелек не шибко увесистый. Небось хорошо с девками погуляли прошлой ночью, а?
Он потряс маленьким кожаным кошельком прямо под темными усами сержанта, и воровская часть его души (прямо скажем, бо́льшая) возликовала при виде ошеломления, проступившего на лице мужчины. На долю секунды Клоп забыл даже о боли от не самого мягкого приземления в мусорную кучу. Мгновение спустя другая его рука как по волшебству взметнулась вверх, и «сиротский фунтик» врезался стражнику прямо промеж глаз.
«Сиротским фунтиком», или «красным кистеньком», назывался длинный утяжеленный мешочек, похожий на миниатюрную дубинку, который уличные мальчишки носили под одеждой, но ни в коем случае не на голом теле. Обычно его набивали перемолотыми стручками жгучего красного перца и разными едкими отходами из алхимических лавок. Штуковина совершенно бесполезная против настоящей угрозы, но самое то против других уличных мальчишек. Или взрослых похотливцев с блудливыми руками.
Или незащищенной физиономии на расстоянии плевка.
Клоп стремительно откатился влево, и облако рыжего порошка, вырвавшееся из «фунтика», его не задело. Сержанту повезло меньше: удар был сильным, и дьявольски жгучая молотая смесь попала бедняге и в нос, и в рот, и в глаза. Он испустил сдавленный хриплый вопль и отпрянул назад, судорожно царапая щеки. Клоп уже вскочил на ноги и мчался прочь с легким проворством, свойственным юному возрасту. Даже дикая боль в прокушенном языке временно отступила перед необходимостью удирать во все лопатки.
Теперь Клоп безраздельно завладел вниманием стражников. Он несся во всю прыть, дробно стуча пятками по булыжной мостовой, глубокими обжигающими глотками хватая влажный воздух, и слышал позади громкие крики и топот. Он сделал все от него зависящее, чтобы дело не сорвалось. Товарищи могут продолжать без него, пока он занимается с герцогскими констеблями бегом на дальние расстояния.
Какой-то особо сообразительный стражник наконец сунул в рот свисток и засвистел: три короткие резкие трели, пауза, потом еще три. «Нападение на патрульного». Ох, черт… Сейчас сюда примчатся желтокурточники из всех окрестных кварталов, с оружием на изготовку. В том числе с арбалетами. А значит, Клоп должен во что бы то ни стало улизнуть от своих преследователей, пока другие патрули не начали посылать на крыши выглядчиков. Происходящее перестало казаться веселой забавой. У него оставалось минуты полторы, наверное, чтобы добраться до одного из своих обычных укрытий и схорониться там.
Прокушенный язык нестерпимо задергало болью.
6
Дон Лоренцо Сальвара вышел из-под портика храма на ослепительное солнце душного каморрского полудня, ни сном ни духом не ведая, какой жизненный урок получает сейчас на этой самой улице один шибко умный юный воришка. Издалека слабо доносились свистки патрульных. Сальвара прищурился и не без любопытства всмотрелся в одинокого стражника поодаль, который брел по булыжной мостовой, сильно пошатываясь, спотыкаясь и налетая на стены. Обеими руками мужчина держался за голову, как если бы боялся, что она вот-вот сорвется с плеч и взмоет в небеса.
