Энн Райс - Принц Лестат
– Конечно! – радостно вскричал он и, сорвав с головы шляпу, взмахнул ею в воздухе, словно салютуя мне. Впервые я увидел его милое круглое личико и шапку кудрявых темных волос без головного убора.
– Ноткер, – продолжал я. – Ты привел с собой музыкантов, певцов, скрипачей – и вместе с Сибель и Антуаном они подарили нам исключительное удовольствие, сыграв так, как способны играть лишь вампиры. Отправишься ли ты со мной в Овернь и поможешь ли создать там придворный оркестр и хор? Я бы хотел этого всем сердцем!
– О, мой Принц, я счастлив служить тебе, – отозвался Ноткер. – И собственные мои скромные владения находятся лишь в нескольких минутах пути от тебя, в Альпах.
– Сет и Фарид, – сказал я. – Вы наши врачи, ученые, отважные испытатели. Чем я могу помочь вам? Как все мы можем поддержать ваши неустанные труды?
– Да ты, полагаю, и сам знаешь, – незамедлительно ответил Сет. – Мы очень многое можем узнать от тебя и от… Амеля.
И это еще слабо сказано. Горящие глаза.
– Всегда можете рассчитывать на мое сотрудничество. Вы тоже получите при моем дворе свои покои и все прочее, что вам только может понадобиться. Я же всегда буду открыт для вас и поделюсь с вами любыми знаниями и любым опытом.
Фарид счастливо улыбался. Даже Сет, казалось, покамест был удовлетворен, хотя и питал самые серьезные подозрения по поводу того, что последует дальше.
– Никогда впредь не должны мы – никто из нас! – жить обособленно, в отрыве от других, в изгнании. – Я снова выждал немного и медленно обвел взглядом присутствующих, поочередно встречаясь глазами с каждым из них. – Давайте все принесем эту клятву. Мы должны общаться друг с другом, должны научиться поддерживать друг друга и друг другу помогать, как полагается единому племени. Ибо теперь мы – единое племя, уже не Дети Тьмы, а Народ Сада Зла.
Тут я остановился. Народ Сада Зла. Но правильное ли это название для нашего племени? Станет ли оно окончательным? Надо это обдумать – поразмыслить над тем, как называть нас – проконсультироваться, прислушаться, какое прозвание получит наш народ в неизбежном поэтическом ореоле. Пока же я сделал все, что мог. И я так устал. Устал, как собака.
Я жестом дал знать, что мне нужно несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. И с изумлением услышал тихие аплодисменты. Казалось, все в едином порыве присоединились к ним, но затем утихли и они.
Сколько еще всего надо сказать!
Я снова подумал о Магнусе – том самом призраке, что явился ко мне в золоченой пещере Сиврейн в Каппадокии. Вспомнил Гремта, великого духа, что также присутствовал там.
– Необходимо поднять еще один вопрос, – промолвил я. – Вопрос Таламаски. И того, что сообщили нам с Сиврейн о членах ордена.
– И мне тоже, – вставила Пандора. – Я тоже, как и вы, встречалась с Гремтом, тем самым духом, что фактически и создал Таламаску.
– Со мной они тоже связывались, – прибавил Мариус. – Нам всем было бы очень полезно как можно скорее встретиться с ними.
Я снова прислушался, не подаст ли голос Амель, но он молчал. Лишь теплое еле ощутимое объятие где-то в глубине, под кожей, давало знать о его присутствии. Я устремил взгляд в себя и немного выждал.
– Познание, принц Лестат, – прошептал он еле слышно. – Познание, о котором я и не мечтал никогда.
Я поднял голову.
– Да, и мы в самом деле встретимся с ними, встретимся с теми, кто согласен будет открыться нам – и помимо всего прочего решим, как нам быть с древним орденом Таламаски, который эти призрачные отцы-основатели, судя по всему, отпустили на волю волн, жить собственной жизнью.
Сет потрясенно слушал и явно хотел узнать как можно больше.
– А теперь, если больше вопросов нет, – сказал я, – мне бы хотелось отдохнуть. Я устроил себе логово во французской библиотеке, и оно ждет меня, а я никогда еще так не нуждался в отдыхе.
– Еще кое-что, – остановил меня Сет. – Теперь ты носитель Источника. Ты и есть Источник. Наша первопричина, глубинная суть.
– И что? – уточнил я терпеливо и выжидательно.
– Твоя судьба – наша судьба.
– И?
– Поклянись никогда не ускользать от нас, не пытаться от нас спрятаться или скрыться, не рисковать собой – как надлежит и любому земному монарху, от которого зависит мир его королевства.
– Да, я понимаю, – заверил я, подавив мгновенную вспышку гнева. – Теперь я ваш. – До чего же мне трудно было произнести эти слова! По спине пробежал холодок дурного предчувствия. – Я принадлежу своему королевству. И знаю это.
Внезапно в разговор вмешался Эверар, юный вампир из Италии.
– Но это существо внутри тебя попритихло? Он умолк?
Не знаю уж почему, но все собравшиеся встрепенулись, забеспокоились. Наверняка каждый из них задавал себе этот вопрос, уж как иначе-то.
– Да, Амель утих, – подтвердил я. – Амель доволен и спокоен.
– А может, он сейчас попросту где-то еще, – заметила моя мать.
– Вот-вот, – согласился Эверар, – и снова готовит нам какие-нибудь чудовищные неприятности.
– Нет, – покачал головой я.
– Но почему? – подивился Рошаманд. – Почему он доволен и спокоен?
Он задал свой вопрос очень искренне, а в лице его я впервые различил отблеск неподдельной боли.
Прежде, чем ответить, я немного подумал.
– Потому что теперь он видит и слышит отчетливей, чем прежде. А он так давно об этом мечтал. Видеть, слышать и познавать мир, физический мир, наш мир. И он наблюдает, учится, познает новое, как никогда прежде.
– Но, – подала голос Зенобия, подруга Грегори, – уж верно, он видел и слышал, когда находился в теле Акаши, еще до Мекаре.
– Нет, – возразил я. – Не видел и не слышал. В те времена он еще не умел этого.
Пауза.
Находящиеся в комнате великие умы осознают сказанное.
Амель во мне издал тихий выразительный смешок, без тени насмешки, зато исполненный чуда, на какое я и надеяться не смел.
Я поднял руку, призывая аудиторию к терпению.
Очень хотелось спать. Утро уже подкрадывалось к самым младшим из нас коварными обжигающими пальцами. Скоро подкрадется и ко мне.
– Роуз и Виктор, – произнес я. – Грядущий день станет последним днем на земле, когда вы можете видеть солнце, когда оно еще друг вам. – Горло у меня вдруг сжалось. Я сглотнул, стараясь говорить ровно. – Проведите же этот день по своему усмотрению, но будьте мудры и осмотрительны, и возвращайтесь к нам на закате… подтвердить свое решение.
Мой сын так и сиял. Роуз рядом с ним оглядывалась в безмолвном изумлении. Я улыбнулся, поднес пальцы к губам и послал детям ласковый воздушный поцелуй.
Потом я быстро покинул комнату. Будет еще время обнять их – и поплакать, да, поплакать, сжимая в объятиях их теплые и нежные смертные тела. Через тринадцать часов, когда ночь накроет вековой мантией бескрайний Сад Зла, предначертанный нам мир.
Укладываясь спать во французской библиотеке, я тихонько обратился к Амелю:
– Ты так тих, удивительно тих, но я знаю, что ты здесь.
– О да, я здесь, – ответил он. – Все ровно так, как ты им и сказал. Ужели ты сомневаешься в собственном объяснении? – Наступила пауза, но я знал, что он собирается сказать что-то еще. И дождался. – Много лет назад, еще смертным мальчишкой в вашей французской деревеньке… У тебя был друг, друг, которого ты любил.
– Никола.
– И вы с ним много разговаривали.
– Да.
– Часами напролет – днями, ночами, неделями и месяцами…
– Да, мы очень много разговаривали тогда, мальчишками.
– А помнишь ли ты, как вы называли их, эти ваши долгие часы разговоров?
– Мы называли это – говорить по душам, – сказал я, гадая, откуда ему это известно. Потому, что я это знаю? Способен ли он рыться в моей памяти, даже когда я сам этого совсем не вспоминаю? Меня клонило в сон, глаза слипались. – Беседы по душам, – повторил я. – И они длились и длились…
– Ну вот, а у нас теперь – наши беседы по душам, правда? – спросил он. – И наши беседы будут длиться вечно. Нам некуда спешить.
Меня омыло дивное тепло, словно бы окутало одеялом любви.
– Да, – прошептал я. – Да.
Глава 29
Лестат. Торжественная церемония
На закате разнеслась весть, что я предстану перед своими подданными в парке – в уединенном уголке, надежно скрытом от людских глаз. Облачившись в новенький камзол из алого бархата, черные брюки и позаимствованные у щедрого Армана элегантные ботинки, я на старомодный лад обвязал горло атласным платком и собрался уже отправляться в путь, как обнаружил, что Сет и Грегори идут вместе со мной. Они ни за что в мире не позволили бы своему принцу выходить в народ без охраны. Торн и Флавий тоже безмолвно присоединились к нам.
Я не стал возражать.
В восемь часов на назначенном месте собралось около семидесяти пяти юных вампиров, так что мне не слишком трудно было поприветствовать каждого рукопожатием и лично пообещать, что в будущем мы станем вместе трудиться на благо нашего народа. Все они причастились Крови в молодом возрасте. Большинство из них пришло в черном: одни одеты в элегантном и романтичном старинном стиле, другие щеголяли самыми впечатляющими нарядами современности. Однако встречались среди них и оборванцы в лохмотьях, с копной грязных нечесаных волос – однако все окружали меня с равным энтузиазмом, с распахнутыми сердцами и трогательной готовностью следовать за мной куда угодно. Было там и несколько вампиров постарше, ровесников Луи или даже мне. Но не древнее.
