Дженнифер Нельсен - Фальшивый принц
– Я понимаю, Коннер хотел продемонстрировать, что пойдет на все. – Я остановился, чтобы Мотт сделал то же самое и посмотрел на меня. Понизив голос, я спросил: – Те два мальчика, которые не подойдут на роль принца, тоже будут убиты?
Мотт положил руку мне на плечо и подтолкнул меня вперед.
– План необходимо хранить в тайне. Просто представь, что в конце концов выбрали тебя, Сейдж.
Эррол ждал на скамеечке у двери в мою комнату. Мотт попросил его отвести меня в спальню и помочь мне переодеться для сна.
– Мне не нужно помогать переодеться, – сказал я обоим. – Я давным-давно постиг тайну застегивания пуговиц.
– Помоги ему, – повторил Мотт.
Эррол посмотрел на меня, взглядом умоляя подчиниться приказу, чтобы ему не досталось от Мотта. Я демонстративно вздохнул, чтобы Мотт видел мое раздражение, затем кивнул Эрролу:
– Хорошо. Давай покончим с этим.
Мотт остался ждать снаружи. Эррол закрыл дверь и начал копаться в ящиках шкафа, пока я осматривал комнату. Миссис Табелди могла бы поместить всех мальчиков своего приюта в комнату такого размера, и было странно видеть здесь всего три кровати. Резким контрастом ко всему, к чему я привык в приюте, были толстые матрасы и теплые одеяла. Возле каждой кровати стоял небольшой шкаф, а посреди комнаты, у камина, – письменный стол. Мне в голову пришла мысль, что я, быть может, никогда не буду жить так, как жил в приюте. Если бы только цена за эту новую жизнь была не столь высока.
– Которая из кроватей моя? – спросил я.
Эррол указал на кровать в дальнем углу:
– Вот эта.
– Мне нравился та, у окна.
– Та предназначена для мастера Родена.
– Мастера Родена?
– Да, сэр, – сказал Эррол без тени сарказма.
– Ну, мастер Роден может спать на моей кровати. Я лягу здесь, у окна.
– Мастер Роден уже знает, что это его кровать.
Я снял покрывало с кровати и плюнул на подушку.
– Расскажешь ему, что я сделал. Если захочет, будет спать на моем плевке.
Эррол усмехнулся:
– Да, сэр. Вы готовы переодеться?
Я поднял руки, чтобы Эррол мог сделать свою работу. Он делал все быстро и бесшумно, что еще больше смущало меня.
– Эррол, когда мы ели, там была служанка. Примерно моего возраста, темные волосы, темные глаза.
– Ее зовут Имоджен, сэр. Она здесь около года.
– Как она сюда попала?
– Коннер взимает ренту с ее семьи. Они увязли в долгах. Коннер предложил Имоджен отработать долг, хотя долг так велик, что ей вряд ли это удастся.
– Почему именно ей?
– Мы все считаем, что это месть. Мать Имоджен – вдова. Коннер сватался к ней много лет назад, но она отказала. Некоторые решили, что он привез Имоджен, чтобы жениться, когда она достигнет необходимого возраста, но он быстро потерял к ней интерес и отослал служить на кухню.
– Почему?
– Она немая, сэр. И не особенно красива. Она выполняет свои обязанности, но ей никогда не стать чем-то большим, чем прислуга. Вот и все, вы переодеты.
Я расхохотался при виде одежды для сна. Может, я слишком привык спать в своей одежде, но я чувствовал себя слишком нарядным.
– Что это? – спросил я, указывая на верхнее одеяние.
– Халат. Вы снимете его перед тем, как лечь в постель.
– Но я уже готов это сделать. Я в трех шагах от кровати.
Эррол снова улыбнулся. Что-то во мне его забавляло. И меня это злило.
– Хотите, чтобы я снял с вас халат?
– Нет. Я сам. – Я чуть ногой не топнул с досады.
– Я могу еще что-нибудь сделать для вас?
– Где одежда, в которой я приехал?
– Я сохранил ее. Она в стирке.
– Она не нуждалась в стирке.
Эррол кашлянул.
– Уверяю вас, нуждалась, но в остальном она останется такой, как была. – Он принялся складывать одежду, которую я только что снял. – Когда старые вещи займут место в вашем шкафу, я получу что-нибудь взамен?
Если он надеялся получить награду прямо сейчас, я должен был его разочаровать. Я коротко кивнул.
– Когда будет в шкафу – получишь. Теперь можешь идти, Эррол. Скажи остальным, когда они придут, вести себя потише, потому что я буду спать.
Эррол закрыл дверцы моего гардероба. Я поймал на себе взгляд Мотта, когда Эррол выходил из комнаты, но когда он закрыл за собой дверь, я наконец-то остался один.
Я открыл окно, намереваясь выбраться наружу, но остановился – в лицо мне повеяло вечерней прохладой. Разные эмоции сменяли друг друга, как набегающие волны. План Коннера оказался страшнее, чем я подозревал, и несмотря на то, что сказал Мотт, я не чувствовал себя готовым к такому испытанию. Я смотрел в ночную тьму и думал о том, сколько времени мне потребуется, чтобы добежать до границы владений Коннера. Вдали виднелась река, которая могла стать препятствием для погони. Я мог идти всю ночь и дальше сколько потребуется, до самой Авении, где ждет меня свобода.
Но я не мог этого сделать. Теперь я знал тайну Коннера, а значит, он ни за что не выпустит меня отсюда. Я оказался в ловушке. И выбор был очевиден: стать принцем – или он убьет меня.
13На следующее утро я открыл глаза раньше, чем слуги пришли будить нас. Мягкий утренний свет падал через окно под небольшим углом, значит, было совсем раннее утро. Я несколько секунд лежал в постели, привыкая к незнакомому ощущению тепла и уюта. Потом вспомнил, в какую странную игру оказался замешан. И от этого воспоминания меня прошибло холодным потом. Я резко сел на кровати, бессмысленно осматривая комнату.
– Ты тоже не спишь? – тихо спросил Роден.
– Не спится уже.
– Я вообще почти не спал. – Он помолчал, потом спросил: – Как ты думаешь, что станет с теми, кого Коннер не выберет?
Ни одному из нас не хотелось думать, что среди тех, кого Коннер не выберет, окажется он сам. Я медленно выдохнул и сказал:
– Ты знаешь ответ.
Роден помолчал, словно разочарованный ответом. Можно было подумать, он надеялся, что я предложу вариант получше.
– Самое печальное, что когда нас не станет, некому будет о нас горевать. Ни семьи, ни друзей, никого…
– Тем лучше, – сказал я. – Мне приятнее думать, что моя смерть никому не причинит боли.
– Если не можешь причинить никому боли, значит, ты и радости никому не доставишь. – Роден сцепил руки за головой и уставился в потолок. – Мы все трое – пустое место, Сейдж. Я должен был уйти из приюта еще несколько месяцев назад, но не мог, потому что мне некуда было идти. Я не обучен грамоте и ничего не умею толком делать, а это значит, я ни на что не гожусь. Как бы я заработал на жизнь?
– Тобиас смог бы прожить, – сказал я. – Он мог бы работать в лавке, а потом и сам мог бы торговать. Ему бы наверняка удалось.
– А какие у тебя были планы? – спросил Роден.
Я пожал плечами.
– Все, что мне было нужно, – дожить до следующей недели. – Мне вдруг стало смешно, и я по-дурацки хихикнул. – А теперь вот надо пережить сразу две недели.
– Коннер должен выбрать меня, – сказал Роден. – Я не про то, чтобы стать королем и все такое, – понятно, что вся власть будет у Коннера. Но для меня это единственный шанс. Я знаю, это звучит жестоко, ведь можно лишь догадываться, что тогда будет с тобой и Тобиасом, но для меня это так. Помнишь тот день, когда ты чуть не сбежал из повозки?
– Да.
– Хотел бы я, чтобы ты это сделал. И если в ближайшие две недели тебе представится шанс сбежать, думаю, ты должен им воспользоваться.
– Рад это слышать. – О, если бы все было так просто!
– Говорили бы еще погромче, может, тогда удастся разбудить всю прислугу, – простонал Тобиас.
– Тише, – сказал я. – Как только они поймут, что мы проснулись, они войдут сюда.
Тобиас приподнялся на локте.
– Вы с Роденом столько времени трепались, а теперь, с ходу, требуете, чтобы я замолчал?
– Потише, ты, – сказал Роден.
Тобиас снова лег.
– Интересно, что Коннер запланировал для нас на сегодня.
– За две недели мы должны узнать то, что должен был знать принц Джерон, – сказал Роден. – Может, у нас сейчас последняя возможность немного расслабиться.
– А ведь план как раз неплохой, – заметил Тобиас. – Коннер прав. Это, наверное, единственная возможность спасти Картию.
– Это оскорбление памяти настоящего принца, – сказал я. – Когда обман раскроется – а все мы знаем, это рано или поздно произойдет, – то, что мы сделали, будет расцениваться как измена. Чтобы сирота из приюта занял место принца! Кем мы себя возомнили?
– Успокойся, – прервал меня Тобиас. – Кто сказал, что однажды все раскроется? Коннер будет рядом, чтобы направлять нас. Он ведь тоже пострадает, если все раскроется.
– Никто из нас не похож на настоящего принца, – продолжал я. – Не говоря уже о том, что двух недель недостаточно, чтобы научиться всему, что принц должен знать, и неважно, будет Коннер рядом или нет. Если мы трое объединимся, они не смогут заставить нас сделать это.
