Тахира Мафи - Зажги меня (сборник)
– Все хорошо, – говорит Уорнер. – Все в порядке…
– Почему я здесь? – Панический страх и ужас затуманивают мое сознание. – Зачем ты снова принес меня сюда?..
– Джульетта, прошу тебя, успокойся, я не причиню тебе никакого вреда…
– Тогда зачем ты принес меня сюда? – Голос у меня начинает дрожать, и мне приходится напрячься, чтобы взять себя в руки. – Зачем снова возвращать меня в этот ад…
– Мне нужно было спрятать тебя. – Он шумно выдыхает и начинает сверлить взглядом стену.
– Что? Но почему?
– Никто не знает, что ты жива. – Он снова поворачивается ко мне. – Мне нужно было вернуться на базу. Очень важно было сделать вид, что все пришло в норму, что все снова в полном порядке, а у меня не хватало времени.
Я заставляю себя забыть о страхе.
Я изучаю лицо Уорнера, анализирую его спокойный искренний тон. Воспоминание прошлой ночи – скорее всего, это было прошлой ночью – его лицо и то, что он лежал рядом со мной в темноте. Он был так нежен со мной, так добр и ласков и буквально спас меня, спас мне жизнь. Возможно, это он перенес меня на кровать и устроился в ней рядом со мной. Да, должно быть, все это сделал он.
Я опускаю взгляд и тут замечаю, что на мне надето совершенно чистое белье. На нем нет ни следов крови, ни отверстий от пуль, ничего. Неужели это Уорнер сам вымыл меня и переодел? Неужели так оно все и было?..
– Это ты… – Я затихаю и неуверенно дотрагиваюсь до подола своей рубашки. – Это ты… то есть… эта одежда…
Он улыбается. Он молча смотрит на меня, и мне уже кажется, что я краснею и уже начинаю чуточку сердиться на него, но он отрицательно мотает головой и поясняет, глядя на свои ладони:
– Нет. Об этом позаботились девушки, а я только перенес тебя в постель.
– Девушки, – изумленно повторяю я.
Девушки.
Соня и Сара. Они тоже были рядом, эти близнецы-целительницы, и они помогали Уорнеру. Они помогали ему спасти меня, потому что теперь – он единственный человек, который может дотрагиваться до моего тела, единственный в мире, кто смог безопасно перенести их целительные силы в мое тело.
Мысли одна за другой обжигают мой мозг.
Где-девушки-что-с-ними-случилось-где-Андерсон-как-идет-сражение-о-Боже-что-случилось-с-Адамом-и-Кенджи-и-Каслом… Мне-надо-встать-надо-встать-надо-обязательно-встать-надо-встать-с-кровати-и-начать-действовать
но
Лишь только я пытаюсь двинуться с места, как Уорнер тут же подхватывает меня, потому что я мгновенно теряю равновесие. Нет сил удержаться на ногах, мне все еще кажется, что я прикована к этой кровати, и тут вдобавок ко всему неожиданно начинаю задыхаться. Мне трудно дышать, перед глазами мелькают какие-то точки, еще немного – и я упаду в обморок. Надо подняться. Надо срочно выйти на свежий воздух. Прочь отсюда.
Но я не могу этого сделать.
– Уорнер, – в отчаянии обращаюсь я к нему, заглядывая в глаза молодого человека. – Что случилось? Что происходит там, на войне?..
– Прошу тебя, не надо, – успокаивает он меня, беря за плечи. – Тебе нужно постепенно приходить в себя, для начала следовало бы что-то перекусить…
– Рассказывай!..
– Неужели тебе не хочется сначала поесть? Или просто принять душ?
– Нет. – Я слышу свой голос как будто со стороны. – Мне нужно узнать все немедленно.
Проходит секунда. Потом еще одна. И еще.
Уорнер набирает в легкие воздух. Медленно выдыхает. И так повторяется тысячу раз. Его правая рука лежит на левой, и он начинает крутить нефритовое колечко на мизинце, снова и снова и снова…
– Все кончено, – внезапно произносит он.
– Что?
Я хочу произнести это слово, и у меня даже шевелятся губы, но звука не слышно. Я по какой-то причине вдруг онемела. Я моргаю и моргаю, но ничего не вижу вокруг.
– Все кончено, – повторяет он.
– Нет.
Я выдыхаю это слово вместе с попыткой убедить себя, что это невозможно.
Он кивает. Показывая этим, что я не права, а прав он.
– Нет.
– Джульетта…
– Нет, – упрямлюсь я. – Нет и еще раз нет. Не глупи. И не смеши меня.
«И не ври мне, понятно, чтоб тебя!» – хочется сказать ему, но на этот раз голос меня подводит. Он дрожит, он на грани срыва, я только широко открываю рот, откуда вылетают коротенькие «Нет! Нет! Нет!..»
Зато на этот раз мне удается встать с кровати. Мои глаза мгновенно наполняются слезами, и я моргаю часто-часто, но мир не становится от этого более отчетливым. Мне хочется рассмеяться, потому что я думаю: как же это одновременно прекрасно и жутко, когда глаза начинают помогать нам и заволакивают действительность, когда мы не в силах встретиться с ней лицом к лицу.
Земля под ногами была очень твердой.
Теперь я в этом точно убеждена, поскольку она неожиданно быстро прижимается к моему лицу. Мне кажется, что Уорнер хочет коснуться меня, а я, наверно, визжу и бью его по рукам, потому что уже знаю ответ. Скорее всего, я знаю правильный ответ, поэтому все внутри меня начинает сопротивляться и расстраиваться одновременно, но я все равно задаю свой вопрос. Я лежу на полу, пытаясь перевернуться, а дыры у меня в голове начинают разрываться одна за другой, и вот я уставилась на ковер, выбрав одну точку на нем где-то метрах в трех от себя. Хотя теперь я уже не так уверена в том, что жива, но все равно должна услышать, как он произнесет это.
– Почему? – спрашиваю я.
Это же всего-навсего слово, такое простое и даже глупое.
– Почему сражение закончилось? – спрашиваю я. Я уже не дышу и не говорю, я просто передаю набор букв наружу.
Уорнер не смотрит на меня.
Он глядит на стену и на пол, и на простыни, и на костяшки своих пальцев, когда сжимает руки в кулаки. Но не на меня. Только не на меня. И вот он произносит слова, а они такие, такие мягкие и едва слышны.
– Потому что они погибли, любовь моя. Они все погибли.
Глава 2
Мое тело блокируется.
Мои кости, кровь и нервы – все это одновременно будто охватывает паралич. Он настолько стремительно распространяется по всему моему телу, что мне становится трудно дышать. Я начинаю хрипеть, хватая ртом воздух, а стены раскачиваются передо мной все сильнее и никак не могут остановиться.
Уорнер заключает меня в объятия.
– Отпусти меня! – кричу я изо всех сил, но это происходит лишь в моем воображении, поскольку мои губы больше не в состоянии двигаться, мое сердце использовало свой запас жизненных сил, разум скатился куда-то вниз к чертовой матери, а мои глаза… мои глаза… мне кажется, что из них сейчас сочится кровь. Уорнер шепчет мне какие-то слова, пытаясь успокоить, но я их не слышу. Он очень крепко обнимает меня, наверное, чтобы я сейчас не рассыпалась на части, но эта простая физическая сила сейчас ничуть не помогает.
Потому что я не чувствую ровным счетом ничего.
Уорнер пытается убаюкать меня, раскачивая потихоньку взад-вперед, и только тогда я вдруг сознаю, что из меня извергается самый страшный душераздирающий вопль, который только доводилось слышать. Мне хочется говорить, протестовать, обвинить во всем Уорнера, обозвать его лжецом… Но я не могу промолвить ни слова, звук сам собой изливается у меня из горла, да такой жалобный, что мне становится даже стыдно за себя. Мне удается высвободиться из его объятий. Я хватаю ртом воздух, сгибаюсь пополам и держусь за живот.
– Адам, – с трудом выдавливаю я любимое имя.
– Джульетта, прошу тебя…
– Кенджи… – Я часто-часто дышу и смотрю куда-то на ковер.
– Пожалуйста, любовь моя, давай, я хоть чем-то помогу тебе…
– А что стало с Джеймсом? – слышу я как будто со стороны свой собственный голос. – Он ведь оставался в «Омеге пойнт» – ему не разрешили п-п-пойти с н-нами…
– Там уничтожено все, – медленно и негромко произносит Уорнер. – Буквально все. Они пытали нескольких членов вашей команды, чтобы те выдали им точное месторасположение «Омеги пойнт». Потом началась бомбардировка всего района.
– О боже… – Я закрываю рот одной рукой и смотрю куда-то вверх, в потолок.
– Мне очень жаль, – говорит он. – Ты даже представить себе не можешь, как жаль.
– Лжец, – шепчу я, и в моем голосе чувствуется самый настоящий яд. Я злюсь, я в бешенстве, и теперь мне плевать на все остальное. – Ничуть тебе их не жаль.
Я смотрю на Уорнера достаточно долго, чтобы заметить, как боль сверкнула в его глазах и тут же потухла. Он прокашливается.
– Прости, мне очень жаль, – повторяет он, на этот раз тише, но все так же твердо. Затем снимает с ближайшей вешалки свой пиджак и мгновенно надевает его на плечи, не произнося при этом ни единого слова.
– Куда ты уходишь? – спрашиваю я, и в тот же миг меня охватывает чувство вины.
– Тебе потребуется время, чтобы осознать все случившееся, вряд ли мое присутствие этому поможет. Мне надо заняться кое-какими делами, пока ты будешь приходить в себя. Мы поговорим позже.
– Прошу тебя, скажи, что это неправда. – Голос у меня дрожит и срывается. Я задыхаюсь. – Скажи, что не исключено, что ты ошибаешься…
