Робин Вассерман - Хроники Академии Сумеречных охотников. Книга I (сборник)
– Какая замечательная, жизнеутверждающая тема для застольной беседы, – саркастически заметил Саймон.
– Ну, лично я с нетерпением жду, когда же нас отправят в реальный бой, – сказал Джордж. – Кстати, слышал, завтра приезжает какой-то Сумеречный охотник – проведет мастер-класс по использованию всякого разного оружия. Надеюсь, это будет захватывающее зрелище.
– Только не в спортзале, – предупредила Беатрис. – Прикинь, что боевой арбалет сделает со стенами?!
Предупреждение девушки еще звучало в ушах Саймона, когда он следующим утром входил в спортзал. Джордж наступал ему на пятки.
Ректор Пенхоллоу уже разливалась перед учениками соловьем. Она явно пребывала в хорошем настроении. Спортзал забился до отказа, яблоку негде упасть: собрались и нефилимы, и простецы.
– …Несмотря на юные годы, эта Сумеречная охотница уже снискала себе славу и признание. Кроме того, она научит вас обращаться с нестандартными видами оружия, например с хлыстом. Итак, поприветствуем нашего приглашенного преподавателя, первого в этих стенах за много лет: Изабель Лайтвуд!
Изабель резко повернулась к ним. Волосы гладкой темной волной взметнулись вокруг плеч, юбка захлестнула стройные ноги. Она выбрала темно-сливовую помаду, так что губы ее казались почти черными. Глаза темнели на бескровном лице – тоже черные.
Нет, они не черные. Очередной нож воспоминаний вонзился в сердце – естественно, совершенно не вовремя. Память услужливо подкинула картинку: когда Изабель только-только открывает глаза, они кажутся темно-карими, действительно практически черными. Но потом светлеют, приобретая мягкий оттенок благородного коричневого бархата…
Саймон споткнулся о ножку парты и с грохотом рухнул на стул.
Когда ректор наконец исчезла за дверью, Изабель несколько секунд разглядывала собравшихся в классе, даже не пытаясь скрыть презрение.
– Строго говоря, я здесь не за тем, чтобы показывать недоученным тупицам, за какой конец держать нож, – наконец процедила она и пошла вдоль парт, звонко постукивая шпильками по полу. – Хотите пользоваться хлыстом? Ну так тренируйтесь! А если случайно отхватите себе ухо, не рыдайте и не жалуйтесь.
Кое-кто из парней кивнул, как завороженный. Да почти все они не сводили с Изабель загипнотизированного взгляда – словно кобры, пляшущие перед факиром. Многие девчонки тоже не отрывали от нее глаз.
– Я здесь для того, – девушка наконец перестала вышагивать и остановилась перед ними, грозно прищурившись, – чтобы разобраться со своей личной жизнью.
Саймон вытаращил глаза. Нет, она ведь не о нем говорит. Или о нем?
– Видите этого человека? – спросила она, ткнув пальцем в его сторону. Значит, она все-таки обо мне. – Это Саймон Льюис, и он мой парень. Так что, если кто-нибудь тронет его пальцем из-за того, что он простец, или – не дай Ангел, конечно, – будет на нем виснуть, я приду за вами, найду вас, где бы вы ни прятались, и сотру в порошок.
– Не-не, мы с тобой как братья, – быстро ввернул Джордж, пихнув Саймона локтем в бок.
Беатрис предпочла отодвинуться подальше.
Изабель опустила руку. Краска волнения сбежала с ее лица, как будто девушка действительно приехала лишь для того, чтобы это сказать. И как будто бы она лишь сейчас начала осознавать, что именно только что произнесла.
– У меня все, – объявила Изабель. – Спасибо за внимание. Можете быть свободны.
Она развернулась и вышла из класса.
– Мне надо… – Саймон поднялся на ноги и тут же вцепился в парту – его шатало. – Мне надо выйти.
– Да иди уже, ради бога, – съехидничал Джордж.
Выскочив за дверь, Саймон понесся по коридору Академии. Он знал, что Изабель ходит нечеловечески стремительно, поэтому бежал так быстро, как никогда не бегал даже на тренировках. И все равно догнал ее только в холле.
– Изабель!
Услышав его голос, девушка остановилась – прямо в пятне тусклого света, лившегося сквозь витражное окно над входом. Она ждала Саймона. Губы ее приоткрылись и блестели, словно сладкие сливы, прибитые первым заморозком и оттого ставшие лишь слаще. Саймон будто со стороны наблюдал, как подбегает к ней, подхватывает на руки и целует – зная, что именно ради этого, именно ради него приехала сюда эта смелая, блистательная девушка. Душа его пела, купаясь в водовороте любви и нежности… но все это он видел словно через запыленное стекло. Будто все это происходило в другом измерении и не с ним: видеть можно, а прикоснуться – никак.
Саймон почувствовал, как тело, от макушки до пяток, пронзает горячая ослепительная молния. Нет, он все-таки должен это сказать.
– Я не твой парень, Изабель.
Она побледнела – резко, словно разом лишилась всей крови. Саймона чуть самого удар не хватил, когда он понял весь ужас сказанного.
– В смысле… я не могу быть твоим парнем, – поправился он. – Я не он. Я не тот Саймон, который был твоим парнем. Тебе нужен он, а не я.
С языка чуть не сорвалось: «И мне жаль, что я не могу им быть». Когда-то эти слова были правдой. Из-за них он и оказался в Академии – чтобы научиться быть тем парнем, возвращения которого ждали его друзья. Саймон действительно хотел быть героем, которым все восхищаются, как в книгах или в кино. И был уверен, что ему это нужно.
Вот только для того чтобы снова стать тем Саймоном, которого все ждут, пришлось бы стереть того Саймона, который есть сейчас: нормального счастливого парня, любящего свою маму и не просыпающегося в самый глухой час ночи, чтобы снова и снова оплакивать погибших друзей.
А самое главное – Саймон не знал, сможет ли вообще стать тем, которого ждала Изабель. Независимо от того, хотел ли он сам этого или нет.
– Ты все помнишь, а я… я помню мало что, – продолжал Саймон. – Да, я причинил тебе боль, пусть и не нарочно… и я думал, что в Академии мне станет лучше. Но, кажется, это была плохая идея. Понимаешь, игра изменилась. И ее мне никогда не пройти, потому что уровень навыков уже не тот, а квесты стали на порядок слож…
– Саймон, – перебила Изабель, – ты разговариваешь как задрот.
Она произнесла это с такой любовью в голосе, что Саймон не выдержал и сорвался:
– И я понятия не имею, как снова стать для тебя тем же самым прилизанным и сексуальным вампиром по имени Саймон!
Прекрасный рот девушки искривился, словно темный месяц на бледном небосводе.
– Вот уж каким ты никогда не был, Саймон, так это прилизанным.
– Правда? Ну слава богу. Я просто знаю, что у тебя было много парней. Даже кто-то из фейри, если я ничего не путаю. И… – еще одна непрошеная вспышка памяти, – и лорд Монтгомери? Ты встречалась с лордом? Ну и как же, интересно, я могу тягаться со всем этим гаремом?
Изабель по-прежнему смотрела на него влюбленными глазами, но было видно, что она начинает закипать.
– Лорд Монтгомери – это ты, Саймон!
– Не понял. Когда становишься вампиром, тебе еще и титул дают?
А кстати, почему бы и нет? Вампиры – они же такие аристократы…
Изабель раздраженно потерла лоб над бровью. Ее жест мог означать, что она просто устала от всего этого. Но глаза были закрыты, словно девушка даже не хотела на него смотреть.
– Это была шутка. Наша с тобой личная шутка.
Саймон тоже чувствовал, что его все достало. Бесило, что он так хорошо знает Изабель, даже цвет ее глаз. Мучило, что он не тот, кого она хочет видеть.
– Нет, – возразил он. – Твоя с ним личная шутка.
– Он – это ты, Саймон!
– Нет, я не он. Теперь я все понял и не знаю… не знаю, что дальше делать. Я думал, что смогу научиться быть тем, прежним Саймоном, но с тех пор, как попал в Академию, с каждым днем все больше понимал: нет, не смогу. Я никогда не смогу пережить заново все то, что было между нами. И никогда не смогу быть тем самым славным парнем, которого все знают как Саймона Льюиса. Я просто стану другим. Другим Саймоном.
– А после Восхождения память вернется! – рявкнула Изабель. – И что тогда?
– До Восхождения мне еще минимум два года. Я как-то не расположен столько времени притворяться. И даже если память вернется, то… понимаешь, к тому моменту накопится столько новых впечатлений, что прежним я уже не стану все равно. Да и ты изменишься, Изабель. Ты в меня веришь. Я знаю об этом, потому что ты… ты всегда заботилась о том Саймоне. Мне… мне даже слов не хватает, чтобы все выразить. Но, Изабель… будет несправедливо, если я воспользуюсь твоей верой. И несправедливо заставлять тебя ждать того, кто никогда не вернется.
Девушка скрестила руки на груди, судорожно вцепилась пальцами в бархат темно-сливовой куртки, словно ей внезапно стало жарко.
– Вообще-то здесь все несправедливо. Несправедливо, что у тебя из души просто взяли и вырезали огромную часть. Несправедливо, что нас с тобой разлучили. И я очень из-за этого злюсь, имей в виду, Саймон.
