Джордж Мартин - Танец с драконами. Книга 1. Грёзы и пыль
– Там остались одни развалины. Это не Винтерфелл, а его призрак. – Джону почему-то стало легче, когда он сказал это вслух.
Любопытно, сколько мечей приведет Воронье Мясо, сколько соберет Арнольф Карстарк. Второй Амбер будет драться под знаменем Дредфорта, и больше половины латников обоих домов так и не вернулись, уйдя на юг с Роббом. Винтерфелл, даже разрушенный, будет хорошей подмогой тем, кто его займет. Роберт Баратеон сразу смекнул бы это и двинулся на замок ускоренным маршем, совершая прославившие его ночные набеги. Сравнится ли с ним в доблести его брат?
Вряд ли. Станнис – осторожный военачальник, и войско его представляет собой недоваренную кашу из горцев, южных рыцарей, людей королевы и людей короля, посоленную крупицами северных лордов. Но если поход на Винтерфелл не будет молниеносным, его лучше отменить вовсе. Не дело Джона советовать королю, и все же…
Он еще раз пробежал глазами письмо. «Спасу твою сестру, если сумею». Несвойственная Станнису доброта, немного подпорченная этим «если сумею», не говоря уж о завершении: «найду ей жениха лучше, чем Рамси Сноу». Но что, если Арьи там не окажется? Если пламя леди Мелисандры сказало правду, и сестра бежала из плена? Хотел бы Джон знать, как это ей удалось. Арья всегда была умницей, но ведь она еще ребенок, а Русе Болтон не из тех, кто упустит столь ценный трофей.
Может также статься, что Арьи у него вовсе не было, а свадьба – всего лишь уловка, чтобы подстроить Станнису западню. Эддард Старк, у которого, насколько Джон знал, не было причин жаловаться на Болтона, тихоголосому белоглазому лорду не доверял никогда.
Девочка в сером на умирающей лошади, бегущая от своего жениха. Под влиянием этих слов Джон отпустил Манса-Разбойника и дал ему шестерых копьеносиц, молодых и пригожих, как тот просил. Мнимосожженный король назвал имена, а Скорбный Эдд ловко вывел названных из Кротового городка. Сейчас это казалось Джону чистым безумием. Надо было зарубить Манса, как только тот открыл свое подлинное лицо. Бывший Король за Стеной – хоть и вызывает невольное восхищение – клятвопреступник и перебежчик. Веры ему еще меньше, чем Мелисандре, однако Джон все же надеется на него. Лишь бы сестру спасти… Хотя в Ночном Дозоре ни у кого нет сестер.
В Винтерфелле героем Джона был Молодой Дракон, завоевавший Дорн в четырнадцать лет. Джон Сноу вопреки своему незаконному происхождению – а может быть, именно из-за него, – мечтал прославиться, как король Дейерон, и стать таким же завоевателем. Теперь он вырос и отвечает за Стену, но не в силах побороть даже сомнения, которые одолевают его.
Дейенерис
– Не следовало бы вашему величеству дышать этими миазмами, – морща нос, заметил сир Барристан.
Смрад здесь в самом деле стоял удушающий.
– Я от крови дракона, – напомнила Дени. – Видели вы когда-нибудь дракона с поносом?
Визерис часто повторял, что Таргариенов никакая зараза не трогает, и это, судя по всему, было правдой. Дени случалось мерзнуть, голодать и бояться, но она никогда ничем не болела.
– И все-таки вашему величеству лучше вернуться в город. – Разноцветные кирпичные стены Миэрина виднелись в полумиле от лагеря. – От кровавого поноса страдали все армии, начиная с Рассветных Веков. Позвольте нам самим раздать пищу.
– Раздадите завтра. Я все равно уже здесь. – Дени пустила Серебрянку рысью. Чхого ехал впереди, Агго и Ракхаро с длинными дотракийскими кнутами – сразу за ней. Справа на сером в яблоках коне следовал сир Барристан, слева Саймон Исполосованный из Вольных Братьев и Марслин из Детей Неопалимой. Полсотни конных – дотракийцы, Бронзовые Бестии, вольноотпущенники – охраняли повозки с провизией; отвращение к порученному делу связывало их воедино.
Следом тянулась жуткая процессия астапорцев, удлинявшаяся с каждым пройденным ярдом. Некоторые говорили на языках, незнакомых Дени, другие совсем не могли говорить. Многие тянули к ней руки и становились на колени, когда она проезжала.
– Матерь, – взывали они на диалектах Астапора, Лисса, Волантиса, на гортанном дотракийском, певучем квартийском, даже на общем языке Вестероса. – Матерь, помоги… спаси больную сестру… накорми малышей… мой старый отец… помоги, помоги, помоги…
Дени с отчаянием сознавала, что помочь им не в силах. В лагере за стенами Миэрина их несколько тысяч: мужчин, женщин, детей, стариков, новорожденных младенцев. Больных много, голодных еще больше, и все они обречены на скорую смерть. Дени не осмелится открыть им ворота. Она сделала что могла: послала им лекарей, Лазурных Благодатей, заклинателей и цирюльников. Многие целители заразились сами, и никто не приостановил занесенного сивой кобылой мора. Крепкие Щиты стойко пытались отделить больных от здоровых, разлучая мужей с женами и детей с матерями. Беженцы рыдали, отбивались и швырялись камнями; через несколько дней больные перемерли, а здоровые заболели.
Кормить их тоже затруднительно. Еду в лагерь возят каждый день, но людей там все больше, запасов все меньше, и не так просто найти возниц, согласных ехать туда: зараза слишком прилипчива, а нападения на обратном пути учащаются. Вчера, когда убили двух солдат и перевернули повозку, Дени решила отправиться в лагерь сама. Все советники – Резнак, Лысый и сир Барристан – протестовали с пеной у рта, но успеха не добились.
– Я не стану отворачиваться, – твердила она. – Королева должна видеть, как страдает ее народ.
Чего-чего, а страданий у них в избытке.
– Многие из них приехали на лошадях или мулах, а теперь животных не осталось ни одного – всех съели, – докладывал Марслин. – Крыс и бродячих собак они тоже извели; кое-кто за мертвецов принимается.
– Человек не должен есть человека, – заявил Агго.
– Это все знают, – подтвердил Ракхаро. – Их постигнет проклятие.
– По-твоему, оно еще не постигло их? – спросил Саймон.
Дети с раздутыми животиками были слишком слабы или напуганы, чтобы просить подаяния. Изможденные люди испражнялись кровью среди песка и камней – у них недоставало сил доползти до канав, которые велела выкопать Дени. Две женщины дрались из-за голой кости, мальчик поедал крысу, сжимая другой рукой заостренную палку, чтобы никто не отнял. Черный плащ, покрывавший распростертого на земле человека, оказался несметным полчищем мух. Похожие на скелеты женщины прижимали к груди умирающих детей.
– Матерь… – лепетали те, кто еще мог. – Помоги… да благословят тебя боги…
Благословят они, как же. Астапор сгорел дотла, умирают его жители сотнями, а у нее нет для них ни пристанища, ни лекарств, ни надежды. Черствый хлеб, червивое мясо, засохший сыр, немного молока – вот и все. Да благословят ее боги.
Что это за мать, которой нечем кормить детей?
– Мертвых надо бы сжечь, – сказал Агго.
– И кто же будет это делать? – осведомился сир Барристан. – Каждую ночь их умирает не менее ста.
– Нехорошо это – трогать мертвых, – сказал Чхого.
– Это все знают, – хором отозвались Ракхаро и Агго.
– Но что-то делать все-таки нужно, – подытожила Дени. – Я поговорю с Серым Червем: Безупречные покойников не боятся.
– Безупречные – лучшие ваши воины, – возразил сир Барристан. – Нельзя подвергать их такому риску. Пусть астапорцы избавляются от своих мертвецов сами.
– Они слишком слабы для этого, – сказал Саймон.
– Им бы побольше еды… – заикнулась Дени.
– Нельзя тратить запасы на умирающих, – строго ответил Саймон. – Живым уже не хватает.
Он, в общем, прав, но тяжело в очередной раз слышать это.
– Мы уже далеко отъехали, покормим их здесь. – Дени вскинула руку, повозки остановились, всадники выстроились вокруг.
– Дождитесь очереди, – кричали они напирающим астапорцам. – Не толкайтесь, всем хлеба дадим. Потерпите!
– Сир, – не выдержала Дени, – неужели мы ничего больше не можем им уделить?
– Нам нужно кормить солдат, ваше величество. Город скорее всего ждет осада: Воронам-Буревестникам и Младшим Сыновьям не под силу обратить врага вспять. Если бы ваше величество разрешили мне набрать армию…
– Если нам предстоит битва, лучше вести ее за стенами Миэрина. Пусть-ка попробуют взять их приступом. Может быть, мы поделим запасы поровну?
– Астапорцы съедят свою часть за несколько дней, а доля города сильно убавится.
Воздух гудел от криков и мух.
– Боги наслали этот мор в назидание мне… Но я не допущу, чтобы здесь ели трупы. Скачи к воротам, Агго, и приведи сюда Серого Червя с полусотней его Безупречных.
– Кровь твоей крови повинуется, кхалиси. – Агго умчался, а сир Барристан снова завел свое:
– Не стоит здесь оставаться, ваше величество. Еду уже раздают, а больше мы ничего для этих несчастных сделать не можем. Прошу вас, поедемте.
– Ступайте, если желаете, сир. Я никого не задерживаю, – сказала Дени и спешилась. – Я не могу их вылечить, но пусть они видят, что их матери есть дело до них.
