Робин Маккинли - Меч королевы
Со стола уже убрали, но никто по-прежнему не проявлял желания уходить.
Тогда Джек Дэдхем деловито откашлялся и сказал:
– Мы не знали, чего ожидать, но, судя по тому, как мы все тут сидим и избегаем смотреть друг другу в глаза… – Харри подняла взгляд, и Джек коротко ей улыбнулся, – мы понятия не имеем, что делать с полученными сведениями.
Сэр Чарльз, по-прежнему не поднимая головы, произнес словно про себя:
– Что это было, Джек? Ну то, что ты сказал ему… совсем в конце?
Харри не отрывала взгляда от Дэдхема, и голос его во время ответа не соответствовал выражению лица, хотя интонация была нарочито ровная.
– Это старая расхожая фраза, типа «давайте будем друзьями и не расстанемся в гневе, даже если наши чувства сейчас таковы». Восходит, думаю, к временам гражданской войны… всяко до нашего появления.
– Она на Древнем Языке, – сказал сэр Чарльз. – Я и не знал, что вы на нем говорите.
И снова взгляд Дэдхема противоречил его словам.
– А я и не говорю. Повторяю, это расхожая фраза. Множество ритуальных приветствий произносятся на Древнем Языке, хотя уже почти никто не помнит их смысла.
– Молодец, Джек, – крякнул Петерсон. – У меня после такого утра голова вообще не работает. Возможно, ты просто отвлек его от мысли о полном уничтожении Чужаков.
Наблюдавшая за ними Харри увидела в лице Петерсона то же самое, чему дивилась в лице Дэдхема.
Сэр Чарльз пожал плечами. Напряжение спало.
– Надеюсь. Я готов цепляться за любую соломинку. – Он помолчал. – Все пошло наперекосяк.
Дэдхем и Петерсон в ответ на это замечание медленно покачали головами, и это лучше любых слов сказало ей, насколько комиссар недооценивает ситуацию.
– Он не вернется, – продолжал сэр Чарльз.
Повисло мрачное согласное молчание, а затем Петерсон добавил:
– Но мне не кажется и что он побежит заключать союз с северянами.
Сэр Чарльз наконец поднял голову:
– Думаешь, нет?
Петерсон тряхнул головой: быстрый решительный жест.
– Нет, он не стал бы слушать Джека в конце, если бы собирался отправиться к нашим врагам.
В голосе Джека Харри расслышала тщательно сдерживаемое раздражение:
– Горцы никогда не заключат союз с северянами. Они считают их врагами по крови, по наследию – по всему, во что они верят. Они поставят себя вне закона гор, если пойдут к северянам.
Сэр Чарльз провел ладонью по белым волосам и вздохнул.
– Ты знаешь этих людей лучше, чем я. Поверю тебе на слово, поскольку больше ничего сделать не могу. – Он помолчал. – Разумеется, придется написать отчет об этой встрече, хотя я понятия не имею как.
Бет и Касси с Харри отчаянно старались сдержаться и не пуститься в расспросы. А то их заинтересованное присутствие заметят и беседа прервется. Мужчины отступят в какое-нибудь внутреннее официальное святилище, где завораживающий предмет можно обсудить по секрету. Поэтому барышни одновременно обрадовались и встревожились, когда леди Амелия спросила:
– Но, Чарльз, что произошло?
Сэр Чарльз с некоторым трудом сфокусировал взгляд на озабоченном лице жены. Затем его взгляд переместился дальше по столу, и девушки поняли, что их снова заметили. Они затаили дыхание.
– Ммм, – протянул сэр Чарльз и замолчал, а у Бет от задержанного дыхания покраснели кончики ушей.
– Если скажешь, пострадает только наше самолюбие, – сказал наконец Дэдхем. – Он пробыл здесь меньше двух часов. Прискакал из ниоткуда, можно сказать. Мы-то думали, что мы начеку и поэтому узнаем о его приближении заранее.
Взгляды девиц прикипели к лицу Дэдхема, а то бы они переглянулись.
– Прошагал к парадной двери, словно по собственному двору. К счастью, мы увидели их, когда они вошли в ворота, и более-менее собрались, чтобы поприветствовать его. А у твоего дворецкого, Чарльз, хватило ума распахнуть дверь прежде, чем мы выяснили, сумеет этот тип пройти сквозь нее или нет.
Во-первых, мы катастрофически плохо понимали язык друг друга. Корлат по-островному вообще не говорил. Хотя, если начистоту, я бы не поручился, что он не может.
Петерсон фыркнул.
– Ты тоже это заметил, да? – усмехнулся Дэдхем. – Один из его людей переводил как умел, а мы с Петерсоном пытались говорить по-дарийски…
– Мы и говорили по-дарийски, – вставил Петерсон. – Я знаю дарийский почти так же хорошо, как островной. Мне удавалось сделать свои слова понятными для дарийцев всех мастей из самых странных уголков этой необъятной страны, включая нескольких свободных горцев. Да и ты, Джек, просто скромничаешь на свой счет.
Харри подумала: «И горный король, во всем своем гневе, застыл как вкопанный, когда Дэдхем обратился к нему на Древнем Языке?»
– В любом случае, – продолжал полковник, – похоже, нам не очень-то удалось донести свою мысль до Корлата.
– А его переводчик, по-моему, не особенно усердствовал, – вставил Петерсон.
Дэдхем едва заметно улыбнулся.
– А, твоя гордость была уязвлена. Будь же справедлив.
Петерсон ответил на его улыбку, но прямо сказал:
– Я уверен в этом.
– Возможно, ты прав. – Дэдхем помолчал. – Я не удивлен. Они тем временем получили возможность, как бы между прочим, немного понаблюдать за нами.
– Немного! – воскликнул сэр Чарльз. – Да они тут меньше двух часов пробыли! Что они… он… успели понять про нас за такое короткое время? Он не дал нам шанса.
Напряжение вернулось.
– Смею заметить, – осторожно произнес Дэдхем, – с его точки зрения, он нам шанс предоставил.
– Не люблю таких торопливых людей, – пожаловался сэр Чарльз.
Напыщенная комичность слов комиссара противоречила его усталому и встревоженному лицу. Сидевшая справа от него жена коснулась его руки, он обернулся к ней и улыбнулся. Затем оглядел стол. И Петерсон, и Дэдхем избегали его взгляда. Сэр Чарльз проговорил легко, почти весело:
– Все довольно просто. Он хочет оружия, людей, отрядов, войск – помощи, чтобы закрыть горные перевалы. Ему, по-видимому, не нравится мысль о северянах, потоком текущих через его страну.
– Разумно, – осторожно вставил Дэдхем. – Его страна превратилась бы в поле боя между северянами и… нами. Горцев слишком мало, они не сумеют удерживать северян хоть сколько-нибудь продолжительное время. Страна в процессе будет захвачена, возможно – уничтожена. Или как минимум аннексирована победителем, – добавил он вполголоса.
– Мы никак не могли пойти ему навстречу, – отозвался сэр Чарльз, возвращаясь к проговариванию мыслей вслух. – На данный момент мы даже не знаем точно намерений северян относительно нас.
– При имеющемся отношении горцев к северу, уверен, у Корлата прекрасная шпионская сеть, – коротко заметил Петерсон.
– Мы предлагали сотрудничество, – возразил сэр Чарльз.
– То есть капитуляцию, – уточнил прямолинейный Петерсон. – Его. – (Комиссар нахмурился.) – Если бы он согласился полностью отдать себя и свой народ под наше управление…
– Ну, Боб, – подал голос Дэдхем.
– Именно к этому все и сводится, – не сдавался Петерсон. – Ему пришлось бы пожертвовать свободой своей страны. За которую они, несмотря на наше давление, держатся все эти годы…
– Нет ничего необычного в том, чтобы малая страна отдавала себя под защиту более крупной, когда того требует ситуация, – напыщенно произнес сэр Чарльз.
Прежде чем Петерсон успел раскрыть рот, Дэдхем поспешно вставил:
– В итоге: он слишком горд, чтобы принять наши условия, а мы… э-э… мы не можем рисковать, давая… предоставляя… ему войска на его условиях.
– Королева и Совет будут крайне недовольны нами, если мы спровоцируем никому не нужную войну, – сказал сэр Чарльз своим лучшим официальным тоном, и Петерсон фыркнул. – Мы ничего не знаем об этом человеке, – жалобно продолжал комиссар.
– Нам известно, что он хочет не пускать северян в Дарию… – пробурчал Петерсон, но Дэдхем чуть сдвинулся на стуле (похоже, пнул Петерсона по лодыжке, подумала Харри и оказалась права), и тот сдался.
– И он не остался бы на переговоры, – закончил Дэдхем. – И вот мы сидим с таким чувством, словно нам всем настучали по голове.
* * *Пока его Всадники собирались, Корлат расхаживал взад-вперед по палатке. Он остановился в одном углу и уставился на плотное переплетение нитей из конского волоса. Стена двигалась, ибо пустынный ветер не знает отдыха. Горцев осталось так мало. Даже несмотря на маленькие скрытые племена, покинувшие свои твердыни, чтобы спустя поколения изоляции попроситься под черно-белое дамарское знамя. Корлат усердно трудился для воссоединения оставшихся Свободных. Но какой смысл работать, когда единственная мысль о тысячах северян, а вскоре тысячах Чужаков, которые сойдутся с ними, лишает всякой надежды. Чужаки довольно скоро узнают о планах северян по завоеванию юга. Сражаясь между собой, они разорвут его страну в клочья. Его народ будет сражаться. Он знал это и испытывал печальную и болезненную гордость за них. Люди будут держаться, пока не падет последний из них – если до этого дойдет. В лучшем случае они смогут и дальше жить в горах, шныряя, как мыши в потемках, избегая тех, кто захватит их землю, объявит своей и станет править. Старый Дамар – до гражданских войн, до Чужаков – сделался теперь для его людей томительной легендой. Во что он превратится, когда лишь разрозненные горстки Свободных останутся нищими разбойниками в собственных горах?
