Елена Граузс - Пасьянс в четыре руки
— Кирюша…
В ответ она коснулась его лба, и Дима снова закричал. Забился, чувствуя, как словно льется сквозь него сила — чистая, ярко-красная. Заполняет его до краев и стремится дальше, прокладывая новые ниточки, тонкие тросы. И вспыхивают снова огоньки там, где они заканчиваются. Дама, Валет, Десятка, Низшие… А потом — Севка. Он сияет так ярко, что слепит глаза. Он — центр. И от него тоже расходятся другие ниточки. Мягко-красные. Искрящиеся.
Дима потерял сознание, когда Дама отняла руку от его лба. Отключился, лишь краем сознания отметив, что больше не пуст. А Кира, склонившись к нему, мягко коснулась губами щеки и поднялась. Вернулась к машине и застыла, глядя в почти пустые глаза Ильи.
— Кира… — тот отпустил плечо Влада и встал, словно приветствуя ее. — Здравствуй, моя прекрасная Дама.
Полные губы Киры улыбнулись почти нежно. Но ее поцелуй был… рваным, раздирающим. Болезненным. Кира возвращала Пикам всю их боль, все страдания. А когда не осталось больше ничего, отступила. Прикрыла глаза, словно ища что-то внутри себя. А когда нашла — отпустила на волю сознание и душу Трефового Короля. Покачнулась и подрезанным снопом рухнула на колени рядом с Владом. Провела по щеке самыми кончиками пальцев, коснулась губ, забирая то чужое, мерзкое, что переполняло его, и обмякла с почти счастливой улыбкой на губах.
— Моя… Кира… — шепнул Влад, переплетая их пальцы. — Кира…
Илья слизнул с истерзанных губ кровь и на секунду закрыл глаза, улыбаясь совершенно безумной улыбкой. Отвязной, болезненной, страшной. А потом, запрокинув голову, мысленно закричал… Нет, среди «карт» нет телепатов. Нет провидцев. Нет волшебников. Просто каждая «карта» — часть Колоды, и до каждого в Масти можно докричаться, были бы силы. И теперь, получив назад себя, собственную суть, Король Пик кричал от переполнявшего его болезненного счастья, и вместе с ним кричала его Масть, и крик этот расходился широкими кругами, волнами, омывая район за районом.
Где-то, многими этажами выше, выгнулся на диване Бубновый Король. Он тоже кричал, отзываясь на крик Пикового брата, и радужными сполохами побежали, расходясь все шире и шире, волны переменчивых иллюзий, дождем и почти весенней грозой омывая город.
♥♥♥♥♥♥♥♥— И что теперь будет? — Влад задумчиво курил, сидя на капоте машины. В салоне уютно посапывали абсолютно пьяные Бубновый Король и Пиковый Валет, которым, после дикой перетасовки, устроенной Кирой, стала Саша. Сраженный усталостью и свалившимся на него номиналом Короля Червонной Масти, Димка уснул с ними рядышком на заднем сидении. Прекрасно зная свойство младшего Игнатова постоянно мерзнуть, Илья набросил на него плед, укрыв и его, и свою экс-Десятку. Саша сложила ладошки под щекой, удобно устроив голову на коленях Димы, и свернулась клубочком, подобрав под себя ноги.
— Ничего, — пожал плечами Илья. — Мы остались при своих, твой бывший шеф перевыполнил план по поимке особо опасных «карт» высокого номинала. Марионеток, исходя из того, что мы знаем, кто их создал, больше не будет, тем более что за Марком мы наблюдать станем куда внимательнее. Димка получил Масть, а ты, при отсутствии твоей ведущей «карты», снова обыкновенный человек…
— А как же Кира? — Ястребов обернулся, заглянув в салон «Спайдера». Кира в себя не пришла. Ее лицо, обрамленное густыми темными прядями волос, в свете ночных фонарей казалось еще более бледным.
— Кира… — Илья вытянулся рядом с ним на капоте, глядя в небо. На восток. Через три часа начнет светлеть. — Она отдала мне даже больше, чем должны была отдать, — он зажмурился, прислушиваясь к плещущейся внутри силе. Больше. Много больше. Все то, что он передал ей, когда пытался исцелить от воздействий Ника. Как давно это было. Сколько лет прошло…Темные ниточки в ее душе, темные ниточки, связавшие их прочнее любых уз, снова вернулись к нему.
Она сказала — люблю.
Будет ли любить теперь, когда его сила вернулась к нему вся, целиком? Возвращенная с торицей. Что-то дрогнуло внутри, разлилось по телу теплом. Любит. Всегда любила. Как и он.
— Больше?
— Да, больше. Если бы не ты — она погибла бы. Но та сила что ты, Туз, вобрал в себя, спасла ей жизнь, когда она ее у тебя забрала. Жаль только, что это не поможет ей снова стать «картой».
Влад отбросил сигарету прочь, и она падающей звездой унеслась куда-то прочь. Прикусил губу, бросив долгий взгляд на Пикового короля.
— Она пуста. Но ты ведь останешься с ней?
— Я люблю ее, Влад. И на этот раз я не отпущу ее. Даже если ей захочется сбежать на край света, — Илья помолчал. Из-за ночных иллюминаций, огней реклам и ночных фонарей, неба и звезд почти не было видно, но, кажется, его это не смущало ничуть. — Даже если придется в ад за нею спускаться… Я не Орфей, Влад. Но без нее я жить не хочу больше. Ни дня.
— Ты думаешь, она… не переживет свою пустоту? — Влад зажмурился. — Господи, если бы я только мог…
— Мог что, Влад? Повернуть время назад? Пристрелить Марка раньше, чем он сотворил это? Ты ее спас. И за это я благодарен тебе буду по гроб жизни.
— Нет, Иль, — Влад только покачал головой, соскользнув с остывшего давно капота. — Это я вам благодарен. Ты не знаешь, что такое быть пустым. А я знаю. Только глядя на вас, я получил настоящую жизнь. Оно того стоило, Иль, с самого начала.
— Даже то, что ты сам едва не сгорел?
— Да, — без колебаний ответил Влад. — Даже это. Все, Селин, вали отсюда. Рассвет скоро, а ты с ног валишься. Протрезвел даже.
— Смешно тебе, «ищейка»? — одними уголками губ усмехнулся Илья. — А мне никогда в жизни так страшно не было. Даже… когда инициировали.
— Нет, не смешно, Илья, — покачал головой Влад. — Понимаешь, мы разобрались с марионетками, мы выбили из города «гастролеров», Колода снова полна, но не перестанут искать виноватых в побоище, что учинилось в «Андеграунде». И вот еще что… тот барон оказался оборванной ниточкой. Он никак не был связан с Марком, да? А это значит, что… кто-то перетасовал карты. Я чувствую, нет, я знаю, и об этом я говорил Кире в самом начале нашего знакомства, что нас всех сводят. Сводят аккуратно, в общем-то, цепочкой случайностей. Но при этом мы уже знаем, что Тузы не сказка…
— И еще мы работаем в комбинациях. Именно по этой причине сегодня повсюду был собран «стрит», — глухо отозвался Король Пик. — Высшие Карты были только поддержкой и работали фокусом. У нас не было ни единой полной Масти, потому и пришлось комбинировать масти, чтобы хоть так был последовательный набор, но выстави мы сегодня на каждом из направлений «стрит-флэш»… Даже набор с Шестерки по Десятку разнес бы «карту» номинала Дамы.
— Что было бы, если бы у нас был «флэш-рояль»? такой, какой хотел собрать Марк. У него был Туз.
— Марк избавился от своей Дамы. Дама Пик вытянула Колоду, как ни крути.
— Не увиливай от ответа, Илья.
— Я был бы Королем в кубе. Хотя нет, моя сила как минимум возросла бы в четыре раза. С учетом наличия Туза — я бы поставил на цифру шесть. В шесть раз. Я мог бы сломать волю «ищейки» с абсолютным иммунитетом, Влад. Я это действительно мог бы.
Влад сел за руль, завел двигатель и на минутку прикрыл глаза. Он устал, это не просто чувствовалось. Это было видно. Можно было и дальше тешить себя иллюзиями, что все завершилось. Все уже завершилось. Вот только худшего самообмана пожелать невозможно.
— «Флэш-рояль» в Пиковой Масти не появится никогда…
— Я бы не был в этом так уверен, Владик, — выдохнул ему вслед Илья.
♠♠♠♠♠♠♠♠…Каким бесконечно долгим был этот день. Кажется, он тянулся, как вечность. Наверное, и записать его можно символом бесконечности. Змей, кусающий себя за хвост. Сначала они были «картами», потом — просто людьми, а затем снова «картами». Через муку и боль. Где-то даже замаячила жизнь обычных людей, если они не погибли бы и не сошли с ума по окончании безумной драки. Но в конечном итоге проклятая сила «карт» снова настигла их. Как карма. Кажется, каждый из Колоды прожил не одну, а целых две жизни. Кошки. Они все здесь кошки и коты.
Илья затушил в пепельнице сигарету и вернулся в комнату. Он редко курил. Но все, что произошло, требовало, просто-таки вопило о том, что нервы нужно успокоить, а барабанной установки у Киры не было по определению. Да и от алкоголя откровенно мутило. Он слишком много позволил себе выпить ночью. Хватит. Достаточно.
Она все еще спала. На фоне белых простыней и наволочек ее волосы казались почти каштановыми. Когда только успели потемнеть настолько?
Илья присел на краешек кровати, взял ее тонкую руку и прижал ладошку к губам. Нет, ему не приснилось ее признание в любви. Не приснилось. Исписанный нервною рукой листок все еще лежит в кармане. Сколько же раз он прочел его за этот бесконечно долгий день? Каждая строчка вплавилась в память, каждый оттенок ее чувств. Как же прятала она все это в себе, как скрывала…
