Вадим Панов - Перстень Парацельса
— Карина, — представилась она.
— Виктор.
— Даша.
— Очень приятно… — На три голоса.
К этому мгновению Громов вполне освоился, взгляд вернул привычную наводку, и он увидел, что все присутствующие относятся к достаточно ровной возрастной категории: от двадцати до тридцати пяти. От Карины вот до этого рыжего парня с бледно-голубыми, почти белыми глазами.
— Герман.
— Очень приятно…
— Марат, — сказал третий.
Высокий, изящный, элегантный… Чёрные волосы, удивительно тонкие черты смугловато-матового лица, ещё не утратившие свежести, хотя Марату было не менее тридцати. Но главное — чувствовалось в нём нечто не от мира сего, какая-то сдержанная отстранённость от реальности.
— Профессиональный музыкант, — добавил Бранделиус. — Скрипач симфонического оркестра.
— Вторая скрипка, — скромно заметил Марат.
— Пока.
— Да нет, — вяло усмехнулся оркестрант. — Навсегда.
— Ну, никогда не говори «никогда»…
— Я и не говорю — «никогда». Я говорю — «навсегда».
— Достаточно захотеть…
— И всё? Только захотеть? — Чувствовалось, что для Марата, несмотря на демонстративное равнодушие, номер скрипки давно и прочно превратился в больную тему. — И больше ничего не надо?
— Да, только захотеть! — подтвердил Антон Арнольдович и неожиданно пробарабанил пальцами сложный ритм, судя по изумлению на лице музыканта, очень сложный. — Ваши новые способности, друзья мои, позволят идеально контролировать себя, двигаться с уникальной точностью и совершенством. Ты станешь первой скрипкой.
Марат промолчал.
Даша бросила на Виктора быстрый взгляд, но тот лишь слегка пожал плечами.
Почему-то вышло так, что последним, на кого обратил внимание Виктор, оказался рослый, спортивно-подтянутый, плечистый, но не перекачанный — словом, очень гармонично сложенный парень лет двадцати пяти. Шатен с преувеличенно аккуратным, подчёркнуто старомодным зачёсом, носящий вычурно-стильные тёмные очки типа «бабочка».
Впрочем, ничего удивительного, что для Виктора и Даши этот персонаж оказался как бы в тени. Он — намеренно? — не выставлялся на первый план, сидел в углу за старинным комодом и не проявлял ни малейшего желания приветствовать новых гостей.
— А теперь позвольте представить самого загадочного члена нашей команды! Без имени и без лица.
Сидящий лениво повернул голову к вошедшим и словно нехотя произнёс:
— Давайте сразу… чтобы всё прояснить на берегу: рукопожатия считаю пустой привычкой… всякие там дружески приятельские кренделя тоже. Делу они лишь помеха. А по делу можете не сомневаться. Считайте, что вам со мной повезло.
Слова и манера, в которой они были произнесены, произвели на Виктора неприятное впечатление, на Дашу, судя по всему, тоже — девушка не сдержала брезгливой гримасы. Остальные восприняли речь спокойно… или же Громов не успел разглядеть на их лицах неудовольствия. Но все промолчали, никак не реагируя на высказывание обладателя чёрных очков, поэтому хозяину дома пришлось снова взять слово, чтобы сгладить возникшую неловкость.
— Дорогие друзья! — Бранделиус развернулся так, чтобы оказаться лицом ко всем гостям. — Я говорил каждому из вас, но с удовольствием повторю снова: мы встретились не случайно, не по воле Судьбы, как кто-то мог подумать, нет. Мы встретились, потому что мы — необычные, не такие, как все, и это проявлялось и во внешности, и в поведении…
Виктор добросовестно задумался над тем, как его необычность проявлялась в поведении? Но тут же спохватился — речь хозяина лилась дальше, и пропускать её было нельзя.
— Да, мы все яркие индивидуальности, хотя у кого-то эта яркость приглушена, но есть и те, чьи повадки кажутся… ну, слишком уж экстравагантными. Это нормально, это надо понять и принять.
Присутствующие дружно посмотрели в дальний угол.
— Это был камешек в мой огород? — вяло поинтересовался обладатель чёрных очков.
— Разумеется, — спокойно ответил Бранделиус. — Но не камешек, а демонстрация того, что я с уважением отношусь ко всем. Ибо знаю: необычность внутренняя идёт рука об руку с необычностью внешней.
— Так как же нам всё-таки вас называть? — с лёгкой иронией поинтересовалась Даша.
Спрашиваемый какое-то время разглядывал девушку, после чего буркнул:
— Сатурн.
— О как! — тут же высказался Громов, которому не понравился слишком долгий взгляд этого типа на Дашу. — А что же не Юпитер?
— Юпитер у нас вы! — рассмеялся Бранделиус, ловко переводя разговор в шутливый тон: — Ведь «Виктор Громов» в античном мире звучало бы примерно так — «Юпитер-победитель».
Гости рассмеялись, атмосфера потеплела, и в гостиной постепенно завязался разговор. Слово за слово, и выяснилось, что Герман — частный предприниматель; правда, что именно предпринимает, не сказал, а спрашивать вроде бы как-то неловко… Унисекс Карина оказалась «вечной студенткой»: три года на математическом факультете, потом поняла, что «не её», бросила точную науку и перешла на психологический, знания которого грызла по сей день. Музыкант Марат рассказал пару баек из жизни симфонического оркестра, Дарья мгновенно поддержала скрипача, припомнив бородатый финансовый анекдот, а Виктор выдал несколько забавных случаев из своего банка…
Сатурн не принимал участия в разговоре, сидел, небрежно развалившись в кресле, нога на ногу, и словно бы ему дела не было до всего окружающего, но о нём быстро забыли. Особенно после того, как Бранделиус откупорил бутылку двенадцатилетнего виски «для мужиков» и французское красное «для девочек»: под звон бокалов избранные ещё быстрее потянулись друг к другу…
— Похоже, ты изрядно вдохновилась, — негромко произнёс Виктор, когда они добрались до дома.
— Правда?
— Ты светишься изнутри.
— Неужели? — Даша засмеялась и приложила к лицу ладони. — А сейчас?
— Пылаешь.
— Не знаешь, почему?
— Кажется, догадываюсь.
— Да… — Девушка расстегнула блузку, медленно прошла по спальне и распахнула шкаф. — Я верю своей интуиции, Витя, она, может, и не такая, как твоя, но она есть и сейчас говорит, что твой московский дяденька в самом деле тот, за кого себя выдаёт. А наши земляки… м-м…
Даша замялась с определением, и Громов пришёл на помощь:
— Экстрасенсы?
— За неимением другого, пусть будет так.
Прозвучало как-то «по-телевизионному», оставив на губах привкус ненастоящего, и потому Виктор неопределённо пожал плечами.
— А ты разве не ощутил? — Она взглянула пристально. — От ребят явно идёт… идут некие флюиды. И от нас, думаю, тоже. И когда мы собрались, неужели ты не ощутил суммарного эффекта? Ты! С твоим-то чутьём!
Почувствовал ли он? Пожалуй, некий подъём был, но не настолько сильный, чтобы вызвать бурный энтузиазм. И это показалось странным, потому что их первая встреча с Бранделиусом вскружила Виктору голову, а сейчас всё прошло на удивление серо. Неужели та самая интуиция, которая удостоилась столь лестной похвалы от девушки, намекает, что дело не настолько ясное, каким кажется, и, возможно, опасное?
— Ты просто бирюк по натуре, — рассмеялась Даша, стаскивая джинсы. — Тебе не понравилось, что Антон распределил своё внимание на всех.
В середине вечера Бранделиус договорился с девушками, что они будут называть его по имени. Мужчинам было сказано — почти в шутку, — что рано или поздно им тоже повезёт.
Громова это покоробило.
— Может, ты и права.
И в следующий миг подумал, что они с Сатурном похожи, только тот не скрывает своего нежелания общаться, а он, Громов, Юпитер-победитель, лицемерит.
— Как бы там ни было, Антон Арнольдович предлагает необычайный эксперимент, отказываться от которого глупо.
— Но чем он закончится?
— Или у нас получится, или нет. — Она подошла к трюмо, наклонилась соблазнительно и стала внимательно изучать левую щёку. — Разве непонятно?
— Если не получится, мы останемся такими, какие есть, и будем гордиться тем, что у нас хватило смелости попробовать, но…
— Ты боишься перемен? — Даша не отвлеклась от зеркала, но вопрос, несмотря на показную небрежность, прозвучал не так шутливо, как ей, наверное, хотелось бы.
— Я не знаю, во что мы превратимся, обретя особые способности, — честно признался Громов. — И чем больше я об этом думаю, тем сильнее мне кажется, что мощная сила способна завести нас слишком далеко…
— На сторону Тьмы?
— Если хочешь — да.
Даша переступила с ноги на ногу — соблазнительно — и осведомилась:
— Разве Антон — чудовище?
— Бранделиус вырос с пониманием своей силы, сроднился с ней, его личность формировалась с учётом этого фактора. — Громов явно ждал подобного вопроса. — А что натворит Сатурн, заполучив сверхспособности?
