Мэри Флауэрс - Фантазм 1-2
Пока нас связывала с Землей хоть такая ненадежная ниточка — мы еще принадлежали ей. А когда знаешь, что у тебя за спиной целая родная планета, все сразу становится не таким уж страшным.
Есть еще в жизни смысл, есть еще сила, способная заставить меня сражаться!
А раз так — все еще может повернуться в нашу пользу…
ЛИЗ
Я очнулась по-настоящему уже лежа на каталке.
Напрасно я уверяла себя, что ничего больше не сможет меня испугать, — наверное, виной тому было полубессознательное состояние. Стоило мне немного отдышаться, увидеть над собой свет — и я поняла, что все равно хочу жить. Я дернулась — но было уже поздно, ремни сжимали мои руки и ноги, не позволяя им оторваться от жесткой плоскости каталки.
Длинный склонился над столиком — и тут я увидела в его руках толстую иглу. Она предназначалась для меня! При виде ее мне показалось, что она уже входит в мое тело — и через него прокатилась пронизывающая боль. Так вот, чем закончится все на самом деле! Сейчас Длинный подойдет, замахнется и острие войдет в меня, пронзая насквозь. Побежит по трубкам кровь, польется желтая жидкость…
Я застонала — мне не хотелось верить в то, что это должно произойти сейчас на самом деле. Я не хочу, чтобы в меня втыкали иглы. Я не хочу отдавать ему свою кровь. Я хочу жить!
Ноющая тоска заставила меня застонать снова. Я действительно хотела жить с такой силой, что могла сойти с ума от мысли, что жизни приходит конец. Уж лучше бы он снова постарался меня сжечь — боль заставила бы забыть обо всем остальном. Теперь я не могла отвлечься даже таким путем — мне суждено наблюдать, как жизнь вытекает из меня капля за каплей, и в полном сознании ждать, как взамен дадут нечто в сто раз более жуткое, чем смерть.
Зомби помнят имена. Зомби чувствуют боль. Как знать, может они даже страдают от того, что должны подчиняться управляющему ими злу…
Я не хочу этого знать. Я хочу быть человеком!..
И снова стон раздирает мою грудь — это единственное, что я еще в состоянии делать — стонать…
Все остальное теперь в руках Длинного — а уж я-то знаю, как он распорядится моей жизнью. Знаю — и ничего не могу поделать… Разве что еще раз застонать, да разрешить слезинке прокатиться по щеке и упасть на холодный безжалостный металл каталки…
МАЙК
Я опустился на террикон удивительно мягко, совершенно не ощутив удара. Только что подо мной ничего не было — только пламенеющие облака и упругий, меняющий свою плотность воздух, — и вот я уже лежу на чем-то шершавом и твердом.
Лежу на другой планете!
Я оглянулся, потом посмотрел на Реджи: он находился тут же, и ступни его ног все еще цеплялись за столбик. Я попробовал встать — и убедился, что сделать это не так уж легко — сила притяжения прижимала меня к земле.
«Чем больше сила притяжения — тем меньшего роста должны быть обитатели планеты», — вспомнил вдруг я. Так вот для чего они превращали покойников в карликов! До сих пор я безуспешно гадал, к чему им понадобилась такая экзотика: не для того же, чтобы они вместились в бочки, Длинный и его компания тратили столько усилий?! Теперь я это знал. Но что это мне давало? Если бы это знание помогло мне вернуться на Землю!
Я пригляделся к столбикам: расстояние до них, казалось, постоянно менялось, — это шевелился плотный, густой, как вода, здешний воздух. Но не только он двигался невдалеке от меня — что-то темное копошилось всего лишь в нескольких шагах.
Карлики…
Их было много. Больше, чем я видел в прошлый раз. И снова бесконечной живой лентой они волокли что-то в сторону горизонта — такого близкого и вместе с тем далекого.
Пока еще они не обращали на нас внимания — но не все. Я заметил вдруг одного, выползающего из кокона, — он явно тянулся прямо к нам.
Боже, как он он был страшен! Скалящееся личико покрытое коричневатой мутной жидкостью, лоснилось: темный мокрый след тянулся за ним от опустевшей бочки в нашу сторону.
Карлик был еще неловок и беспомощен — но ярость уже проснулась в нем, и желание нас уничтожить заставляло его ползти вперед, вопреки слабости и отсутствию привычки ходить при повышенном притяжении. Его вид вызвал у меня тошноту — но и придал сил поползти к столбикам. Они располагались на самом деле гораздо ближе, чем мне показалось вначале: к измененным расстояниям тоже еще предстояло привыкнуть.
Я хотел вернуться в свой мир — я вовсе не собирался оставаться в этом. Тем более, что остальные коротконогие уродцы тоже могли в любой момент заметить нас и броситься на помощь только что вылупившемуся собрату.
И вот тогда нам с Реджи пришлось бы совсем несладко…
ЛИЗ
Длинный, не выпуская из рук иглу, шел ко мне.
Я застонала еще громче.
Ничего нет хуже неотвратимости, и я была в отчаянии от того, что не могу воспрепятствовать ему делать со мной все, что ему вздумается. Боль бессилия — особая боль, но еще хуже, если она предваряет насильственную смерть. Заставлять человека ждать смерти вообще жестоко. А что говорить о ТАКОЙ смерти?!
Чепуха… Любая насильственная смерть одинаково ужасна — если только жертва получает возможность почувствовать ее неизбежность. Эта неизбежность уничтожает человека еще задолго до того, как тело примет в себя пулю или нож… Или вот такую иглу, которая потихоньку заберет из меня все мое. Если бы я хоть была уверена, что он вонзит иглу прямо в сердце, не затягивая мучения… Но насколько я знала, от Длинного нечего было ожидать даже такой милости. Скорее всего, он специально выберет такое место, чтобы причинить мне минимум повреждений и продлить агонию едва ли не до бесконечности. Я не удивлюсь даже, если у них есть разные скорости для выкачивания крови: одна, быстрая, для мертвецов, которым уже все равно, и другая — помедленней — для тех, кто еще жив и хочет жить.
Длинный повез каталку прямо к страшному прибору, и я стала считать секунды. Увы, их оставалось слишком мало… Как я хотела, чтобы он споткнулся или чтобы ему на голову что-нибудь свалилось!
Правда, ему под ноги попалась пустая бутылка из-под кислоты, но Длинный отшвырнул ее носком ботинка в сторону…
РЕДЖИ
Притяжение придавило меня к земле, как хороший груз. Я даже чуть не забыл о своем предыдущем плане: как только коснемся поверхности их планеты — быстро разворачиваться и вылезать.
Как ни странно, Майк сделал этот маневр первым.
Я понял это уже тогда, когда мне показалось вдруг, что я остался один.
Я лежал на жесткой желтоватой почве, и ко мне полз только что вылупившийся карлик. Его глаза были залеплены грязью, темная слизь покрывала все тело, но он все равно полз ко мне, приоткрывая неприятный, еще беззубый рот. Нет, какое-то подобие зубов в черном провале виднелось, но от этого его вид становился еще противней.
Я дернулся, но вся моя ловкость осталась на земле — это беспомощное на вид существо оказалось гораздо приспособленней меня. Меня начало охватывать отчаяние — хоть карлик был и слаб, я ничего не мог ему противопоставить. Я мог только думать о том, что он сейчас подползет ближе и начнет меня душить. Душить — потому что хозяева не позаботились о том, чтобы снабдить его когтями и зубами…
Я посмотрел на его мерзкие лапы, и мне стало совсем противно. Неужели ими он прикоснется к моей шее? Или его хозяева решили, что я должен умереть от одного отвращения? Вполне возможно…
— Помоги! — завопил я, стараясь повернуться к Майку, уже исчезающему в переходе между мирами.
Услышал ли он меня? Похоже, что нет…
Я подумал о том, что Майк ушел, оставив меня в плену у этого враждебного мира, и мне стало неприятно и горько. Я ведь мог не лезть за ним сюда — и никто меня в этом не упрекнул бы… Мне больше ничего не оставалось, кроме как отдаться на произвол судьбы и ждать, пока до шеи дотянутся маленькие грязные ручонки.
Я зажмурился. И тут чьи-то руки обхватили меня сзади… В глаза ударил яркий свет. Уставший Майк сидел рядом, и от нас обоих поднимался белый холодный пар…
ЛИЗ
Я не ошиблась, подозревая Длинного в самых худших наклонностях: он не стал вонзать иглу мне в сердце, а потрогал своей мерзкой, по-лягушачьи холодной рукой кожу на шее. Пусть такой иглой легко было убить человека — Длинный не собирался лишать меня жизни сразу.
Я лежала, ожидая, когда же начнется самое худшее, и косилась в сторону аппарата для замены крови. Лампочки на нем слегка поблескивали — прибор был включен заранее.
Вот так-то Лиз… Побегала — и хватит.
Новая слезинка начала щипать мне уголок глаза, но я усилием воли загнала ее обратно. Это стоило мне немало нервов — но экономить и беречь их уже не имело смысла. Пусть хватит для того, чтобы не ударить лицом в грязь перед моим мучителем, — этого будет предостаточно. Раз я не могу отстоять жизнь, я могу доказать, что сумею не хныкать в последний момент… Если, конечно, выдержу гнет нечеловеческого страха перед жизнью после смерти.
