Чужое знание (СИ) - Васильев Владимир Николаевич

Разговора окружающие не слышали, что естественно, но видеть им ничто не мешало. Как обычно не обошлось без пары-тройки косых взглядов разной степени презрительности. Да, человек с кнопочным телефоном по нынешним временам стал анахронизмом, но Шведу было плевать. К смартфонам он так и не привык. Уже и Ниночка прекратила его подзуживать по этому поводу - смирилась, видимо.

Топик свернул направо, к остановке перед "огурцом" - автомобильной развязкой на Балаклавском шоссе, местной достопримечательностью. Тут же, кстати, располагался и здоровенный вещевой рынок.

Спешить в Балаклаву теперь не имело никакого смысла. До полуночи еще прорва времени. Можно было спокойно выспаться, встать сильно после обеда и не торопясь стартовать... так нет же, рванул. И, разумеется, впустую. Досадно!

"А наведаюсь-ка я пока к Сидорову!" - внезапно решил Швед, вскочил с сидения и скорее метнулся к выходу пока двери открыты и топик не тронулся.

Сидоров жил за кладбищем Кальфа, на бывшей даче, а ныне частном домике, умеренно запущенном, посреди участка на четыре сотки, столь же умеренно заросшего сорняками. Обитал он в компании жизнерадостной мохнорылой псины и пары мизантропических котов, поскольку общества Сидорова никто, кроме зверушек, сколько-нибудь продолжительное время вынести не мог.

Швед зашел в придорожный магазинчик, закупился снедью и выпивкой, потом дождался двадцать пятую маршрутку и минут через десять вышел напротив кладбища - от "огурца" ехать было всего-ничего, пару остановок.

Кладбище было старое, заросшее, но ни в коем случае не заброшенное. Швед время от времени заезжал к Сидорову и все десять лет бывал здесь довольно часто. Предстояло уйти от главной аллеи, срезать угол и в конечном итоге на задах пролезть в дыру в заборе. А кладбищенский забор от домика Сидорова отделяло всего-то метров триста чистого поля. В непогоду тут, разумеется, возникала непролазная грязища, грузовик застрянет, но по сухому идти было одно удовольствие. Швед шагал, распугивая кузнечиков, вдыхал ароматы южных трав, слегка подпорченные нотками свежего навоза - местные даже коров держали. И коз тоже.

Еще на подходе стало понятно - у Сидорова гости.

В покосившейся беседочке сидели хозяин и незнакомый парень лет тридцати - тридцати пяти; на столе возвышались несколько бутылок вина, пара пустых стояли рядом со столом на земле. Жизнерадостная псина тоже сидела на земле, мордой к столу - елозила хвостом, подметая пыль, дожидалась чего-нибудь вкусненького.

В принципе, гости у Сидорова не считались такой уж редкостью. Захаживали иногда. Можно даже сказать - регулярно. Не в одиночку же Сидорову пить? Некоторых Швед знал, некоторых - нет. Сегодняшнего - не знал, и в этом тоже не было ничего удивительного. Удивило Шведа другое.

Незнакомый парень был Иным. Темным Иным. Судя по ауре - магом. Притом, что сам Сидоров был обычным человеком и о существовании Иных ни Швед, ни кто либо еще ему никогда не сообщали.

- О! - обрадовался Сидоров. - Швед! Вовремя ты!

Сидорова Швед знал еще по прошлой, украинской жизни. Когда-то Сидоров жил в Луганске и руководил небольшим частным издательством, выпускающим в основном фантастику, а читать фантастику Швед с детства очень любил. На том и познакомились. С началом войны Сидоров, как и многие, откочевал в Крым, в Севастополь, поскольку тут имелись общие знакомые по той же фантастической тусовке. Издательские дела с некоторых пор шли не очень - в смутные времена людям не до книг. Многим просто прокормиться бы. Швед знал, что полиграфия сидоровская продается ни шатко, ни валко; возможно Сидоров с ней вообще завязал и перебивался то ли редактурой, то ли чем-то подобным. Поэтому в гости к нему Швед всегда ходил не с пустыми руками, а с провиантом, да с таким расчетом, чтобы не все схарчить во время посиделок, а чтобы и хозяину осталось на пару-тройку дней. Выпивка после посиделок почему-то не оставалась никогда; напротив, все время приходилось бегать за добавкой, благо прямо на территории бывших дач предприимчивые аборигены организовали нечто вроде торговой палатки широкого профиля а-ля начало девяностых, где продавалась всякая всячина, от ликера "Амаретто" до игральных карт и презервативов. Ликерами, впрочем, в упомянутой палатке не торговали, зато водка, вино и пиво наличествовали в ассортименте.

- ЗдорОво!

Швед поручкался сначала с хозяином, потом с гостем - крепеньким и кряжистым, практически квадратным мужичком с моряцкой татуировкой-якорем на левом плече.

- Знакомьтесь! Это - Паша! А это Швед!

От внимания Пашки явно не ускользнул тот факт, что Швед прореагировал на якорь.

- Не моряк ли? - в лоб, без затей поинтересовался гость.

- В какой-то мере, - не стал юлить Швед. - Яхтсмен.

- О, так за это надо! Но только после того, как выпьем за знакомство!

Сидоров уже наливал, материализовав откуда-то третий стакан - классический советский гранчак. Швед тоже такие любил.

Пили обыкновенный, даже не марочный, портвейн Солнечной Долины. Как раз идеально подходящий к стаканам.

"Елки-палки, - расчувствовался Швед. - Прямо как в школьном дворе перед выпускным..."

Выпили и за знакомство, и за хозяина, и третий за тех, кто в море, ясное дело. Ну, а дальше все пошло по классике. Говорят, что если два военных, даже если они видят друг друга впервые в жизни, за четверть часа не обнаружат общих знакомых - значит один из них стопроцентно иностранный шпион. С моряками, чтоб вы знали, та же фигня.

- Из Керчи? - ответил Швед на очередной вопрос. - Конечно знаю! Юру Алексина, например, на водолазе старпомом когда-то был. Сейчас, небось, уже капитанит!

- Точно! Капитанит! Только не на СБ-4, а на РВК теперь, это тоже водолаз. Внутренний позывной - крейсер "Неподвижный"!

Пашка от души заржал. Швед тоже засмеялся:

- Чего, давно в ремонте?

- Да там перманентный ремонт! Как завещал Жванецкий!

Пашка снова рассмеялся - весело, с готовностью.

- Я сам больше на лоцман-боте. Он, хвала Посейдону, поновее, ни одной капиталки еще не пережил.

- Так это ж хорошо, - вздохнул Швед. - На новой посудине оно всегда приятнее...

Тут он вспомнил еще одного керчанина:

- Да, еще в портофлоте радиста одного знал, на косе как-то отдыхали в палатках. Андрей Старов его зовут, - сообщил Швед и потянулся к нарезанному дольками яблоку, загрызть принятое. - Только я его давно не видел, с десятого года, как мы вокруг Крыма проехались каботажкой.

- Старов? На косе? На "Комариной Плеши", что ли? - немедленно оживился Пашка.

- Да! Там фантасты собирались несколько лет подряд.

- Е-мое, так я там тоже бывал! Я и сам Старов, чтоб ты знал. А Андрей - мой брат. Старший.