Птицы (СИ) - Торин Владимир
Финч наклонился к земле и взял в руки немного снега. Слепив снежок и как следует прицелившись, он швырнул его прямо в важно вышагивающую фигуру в рыжей шапке.
Снежок пролетел над мостовой и врезался Арабелле Джей в лицо.
Коварное нападение стало для девочки полнейшей неожиданностью. Сама она, к сожалению Финча, не упала, но пакет все же выронила. Из него вывалилось и рассыпалось по снегу с полдюжины рыб, трепыхая хвостами и плавниками. Пользуясь шансом, рыбки стали расползаться по снегу прочь.
Девочка вытерла ладошкой налипший на глаза снег и увидела Финча. Разумеется, она мгновенно все поняла.
— Финч! — закричала Арабелла. — Ненавижу тебя! Ненавижу!
Она наклонилась и принялась собирать убегающую рыбу обратно в пакет. А Финч, весьма довольный собой, тем временем пронесся через узкую проезжую часть и нырнул в свой подъезд.
В подъезде дома № 17, как и всегда, было мрачно и неуютно: лампы приглушенно горели лишь над входной дверью да над решеткой лифта, в то время как лестница на этажи тонула во тьме.
Стоило Финчу переступить порог подъезда, как под его ногами заработала тепло-решетка. Мальчик потоптался, чтобы поскорее струсить снег.
— Добрый день, миссис Поуп! — поздоровался он с совершенно лысой немолодой женщиной, чье сморщенное лицо проглядывало в полукруглом окошке.
Консьержка не ответила. Она была очень занята — полировала свои жуткие длиннющие ногти пилочкой. Рядом развалилась ее лысая кошка Мо. Мо была лысой не потому, что являлась представительницей какой-нибудь экстравагантной породы — она просто была плешивой, как и ее хозяйка.
— Добрый день, мистер Поуп! — Финч поприветствовал мужчину, сидевшего на стуле у лифта. Тот читал газету и не собирался отрываться от чтения, только чтобы ответить на приветствие какого-то мальчишки.
Мистер Поуп служил в их доме лифтером. У него не было своих домашних питомцев, кроме Мо и миссис Поуп.
Финч направился к лестнице — ездить на лифте могли только взрослые, а склочной консьержке было только повод дай напомнить, что: «Дети ходят пешком!»
Мальчик не прошел и пары шагов, как его остановили:
— Еще раз! — раздалось визгливое из окошка. — Я вижу снег на башмаке!
Консьержка была просто помешана на чистоте в подъезде, и, если кто-то наносил снег с улицы, у нее случался приступ человеконенавистничества, который мог затянуться на целый месяц. Она и без того была крайне злобной особой, а в эти периоды становилась и вовсе невыносимой, превращаясь в настоящего тирана дома № 17.
Спорить с ней было бесполезно, и Финч нехотя вернулся ко входу — он прекрасно помнил, как она едва не оторвала ему уши, когда он занес снег в прошлый раз.
Тепло-решетка включилась, мальчик потоптался на ней, удостоверился, что все растаяло и высохло, а затем сорвался с места и ринулся к лестнице, пока Арабелла не вернулась и не устроила ему трепку за снежок. Свой побег Финч не считал чем-то постыдным или малодушным, ведь, случись драка, силы были бы не равны, и он получил бы как следует — девчонки очень опасны в своей ярости.
Финч уже преодолел один темный пролет, когда хлопнула входная дверь, и с первого этажа донесся крик:
— Где он?!
— Ноги, мисс Джей! — раздался ответный крик консьержки.
Финч рассмеялся. Причем намеренно громко, чтобы Арабелла услышала.
— Ты мне ответишь за это, Финч!
Мальчик не стал дожидаться, когда эта вредная девчонка воплотит свою угрозу в жизнь, и побежал вверх по лестнице.
*
Тревожное предчувствие. Это такое состояние, когда поворачиваешь ключ в замочной скважине, открываешь дверь, переступаешь через порог и откуда-то уже знаешь, что тебя ждет что-то очень неприятное. И никаких рупоров-вещателей не нужно. Ты просто откуда-то это знаешь. Внутри словно все повисает, образуется пустота, и что-то там, откуда-то со дна тебя, твердит: «Еще немного… подожди…»
Вот и у Финча появилось подобное предчувствие. Радость от маленькой мести Арабелле иссякла, словно ее и не бывало.
В квартире было темно и холодно. Лампа над зеркалом в прихожей не горела.
Финч посмотрел на вешалку. На ней угадывались очертания коричневого дедушкиного пальто; на крючок был надет котелок в тон пальто. Также рядом висел клетчатый шарф, без которого дедушка никогда никуда не выходил. Мальчик опустил взгляд — на стойке для обуви стояли темно-коричневые башмаки. Значит, дедушка точно дома.
Но почему тогда он никак не отреагировал на щелчок замка и скрип двери? Неужели он так крепко заснул?
А еще… почему же так холодно?
— Деда! — позвал Финч. — Я дома!
Он снял портфель со спины, повесил пальто, шарф и шапку на вешалку, стянул башмаки и направился в гостиную. Недоброе предчувствие усилилось: что-то стряслось. Дедушка был старым, часто болел, и Финч очень боялся того, что может обнаружить…
В гостиной, как и во всей квартире, было темно.
Беспокойство немного отступило. С одной стороны, мальчик не увидел дедушку, молчаливым и мертвенно-бледным, со съехавшими с носа очками. Но с другой… он вообще дедушку не увидел.
— Деда! — позвал Финч. — Ты где?
Лишь тишина в ответ. Даже напольные часы в углу не тикали. Маятник висел по центру с видом удачливого самоубийцы. Вероятно, дедушка забыл подтянуть гирьки, и часы остановились. Кресло, в котором дедушка обычно разбирал свою коллекцию почтовых марок с дирижаблями, пустовало, на нем лишь лежал аккуратно сложенный клетчатый плед. Рядом стоял круглый столик с радиофором, бронзовый рог которого угрюмо глядел в пол. Камин был закрыт решеткой и, судя по всему, вообще с утра не зажигался.
— Деда!
В кухне была та же картина: пусто, темно и мрачно. Дедушки не было и здесь. Печка погашена. Никакого обеда. Дедушка не мог не приготовить обед! Такого никогда не случалось. Он всегда говорил, что пропускать обед вредно для душевного равновесия. Неужели он так давно ушел?
«Но он ведь не ушел, — напомнил себе мальчик. — Его одежда — на вешалке!»
Неприятные подозрения Финча окрепли, когда он вошел в коридор. Дверь дедушкиной комнаты была приоткрыта. Мальчик испуганно направился прямо к ней.
— Деда?
Финч толкнул дверь и сразу же понял, почему в квартире так холодно.
Окно в комнате дедушки было распахнуто настежь. Снег залетал в него и падал на ковер. У подоконника сгрудился уже довольно приличный сугроб.
«Почему окно открыто?»
Кровать дедушки была застелена. Самого его в спальне не оказалось.
Финч пересек комнату и поспешил закрыть окно. Он взялся за ручку и уже потянул было створку на себя, когда увидел вдруг кое-что странное. На карнизе с той стороны окна в снегу отпечатался след башмака. След вел из квартиры.
Финч сперва даже не понял, что видит. Все это казалось просто абсурдным. Кому нужно выходить через окно на пятом этаже? Да и зачем?..
Мальчик вздрогнул от собственной ужасной догадки. Он перегнулся через подоконник и выглянул в окно. Внизу не было ничего необычного. Задний двор, огороженный ветхой кирпичной стеной. Разбитый фонарь на столбе. Сугробы, протоптанная дорожка от калитки, ведущая к черному ходу в дом, да развалюха-дирижабль «Дженни», из трубы которой поднимался одинокий дымок; единственный очищенный от снега иллюминатор горел теплым рыжим светом: мистер Хэмм был дома.
И никакого следа под окнами. Никаких занесенных снегом очертаний лежащего внизу дедушки.
Финч с облегчением вздохнул и пообещал себе спросить у дедушки, что это за странный след и почему окно открыто, — только бы его найти сперва.
Он закрыл окно, задвинул щеколду и направился к выходу из спальни, но не успел сделать и двух шагов, как вдруг увидел то, что заставило его встать на месте.
Дверца большого и тяжелого, как сотня беспокойных сердец, гардероба дедушки, которая всегда была заперта, — именно та, за которой должны были храниться носы любопытных детей, сейчас была открыта!
Финч впервые увидел содержимое шкафа. На вешалках висели старые костюмы: черный фрак, шинель, которую дедушка надевал в самые лютые морозы, багровая военная форма. Внутренние ящики были выдвинуты, как будто кто-то в спешке что-то доставал из них или искал там что-то.
