Ошибка Выжившего 2 (СИ) - "Лемор"

Я поморщился.

— Надеюсь, эти ублюдочные ангелы не заметят нас.

Сразу было видно, что родился в семье верующих. В башни лучше было не идти.

— Ты понял, почему я привёл тебя именно сюда, Феликс?

Хмыкнул.

— Да, конечно, — ответил я, печально улыбнувшись. — Это лежит на поверхности.

Я вытянул руку, взмахнув ей. По пространству прошла рябь. Дышать стало намного легче, я чувствовал, что вновь вернулся в… скажем так, привычный для меня ареал обитания.

Океан. Он и так здесь был, но когда мы попали сюда в первый раз, его было меньше. Заметно меньше. Теперь же, спустя совсем недолгое время, он распространился.

И я знал, почему. Это было очевидно. Мы все это понимали, но отказывались принимать. Намеренно игнорировали, оттягивали момент неизбежного, прекрасно всё осознавая.

Главная логическая ошибка наших, осколков, действий, пытающихся спасти человечество, была в том, что мы, как бы ни хотели обратного, были неотделимы от океана. Мы и были частью океана, воплощали его, несли за собой в бесчисленные миры. Наши души нельзя было очистить от океана, ведь иначе от нас ничего не останется.

Стремясь остановить океан, мы лишь ускоряли его приход. Безумные утопающие, которые, желая спасти свои жалки души, топили всех, до кого дотягивались.

Жалкая, мерзкая, ничтожная судьба.

— Наши попытки изначально бесполезны, — сжал кулаки я. — Это всё лишь попытки спасти свою давно сгнившую в водах океана шкуру. Стремясь создать Атлантиду, мы приносим с собой океан. Океан же приводит в действие Судьбу, раз за разом уничтожая человечество. Если бы нас не существовало, то океан бы распространялся заметно медленнее. Если бы нас не было, у человечества был бы шанс изменить что-то.

Старик кивнул.

Он знал, что в моём нынешнем состоянии мне нужен был лишь небольшой толчок, и он его сделал.

Более того, возможно, до какой-то итерации океан бы вообще не добрался. Но само наше существование ставило крест на этом.

Логическая ошибка, которую мы все, порочные проклятые ублюдки, просто игнорируем. Слова Мистера Стивенсона про хобби становятся ещё более мерзкими и ужасными.

Я не верю, что он не понимал этой простой истины. О нет, он понимал её лучше, чем кто-либо другой. Неудачник, совершивший больше попыток, чем мы все вместе взятые.

Мы не принимаем мир без нас. Даже оказавшись на самой глубине, мы продолжаем стремиться на сушу.

К сожалению, когда океан стремится на сушу, начинается цунами, и чем сильнее стремление океана — тем больше это цунами приносит разрушений, унося за собой неисчислимое количество жизней.

В голове укололо. Так сильно укололо, что я схватился за голову, утробно зарычав.

Было больно. Безумно больно. Так больно, что я сжал до хруста иллюзорные зубы.

Я видел перед глазами образ. Безумный образ, наполненный мириадами красок.

Словно во сне наяву, я делал взмахи кистью. Я был везде, я был повсюду. Моим полотном была сама реальность. Я чувствовал отчаяние, и вместе с тем — вдохновение.

Я ненавидел то, что я создавал, но я уже не мог остановиться. Точка невозврата была давно пройдена, моя сущность разрушалась.

Мне столь безумно хотелось вырваться за пределы океана. Нам всем. Все так долго ждали этого, молили, просили не океан, но меня. Мы хотели свободы больше, чем чего-либо ещё, однако каждый раз у нас не получалось.

И в конечном итоге я создал ужасный шедевр. Не то совершенство, которого действительно жаждал, но которое должно было появиться под гнётом собственного отчаянного безумия.

Неотвратимое цунами, затапливающее берег, наполненный людьми. Гибель человечества, его рок, от которого невозможно скрыться. Сила извращённой природы, которая же и породила тех, кого сейчас обратно забирала на дно.

Мог ли осколок треснуть на ещё более мелкие осколки?

Я думал, что видел слишком много. Думал, что не могу ещё больше сойти с ума. Верил в то, что моё и без того крепкое сознание нельзя было вот так сломить, но увидев одну лишь идею «Этого»…

Зачем я решил это создать? Зачем? Почему у меня получилось?! Я не хотел, я не хотел этого, не хотел, это было не моё желание. Мне всего лишь хотелось выбраться и помочь тем, кто в меня поверил. Я могу принять, что облажался, стал тем самым неудачником, который провалился и потянул всех за собой, но это…

Я не хотел. Жалкий, жалкий нарцисс, Атлант, не выдержавший веса небосвода, возненавидевший себя больше, чем кого-либо ещё.

Чувство вины. Оно пожирало нас всех изнутри. Но это совершенно не мешало нам продолжать, раз за разом, раз за разом, в надежде на изменение, принося лишь больше разрушений. Погружаясь всё глубже и глубже в настоящую, непроглядную Бездну.

— Не забывай, что ты не Айзек, Феликс. Ты несёшь его грехи, но ты не он.

Голос профессора словно пробивался сквозь какую-то странную пелену. Он успокаивал меня и поддерживал, из-за чего я чувствовал себя только хуже.

Я знал, что профессор был прав и Художник давно был мёртв, но я уже не мог полностью разделять нас. Я угадывал ход мыслей этой твари, понимал её мотивы, накладывал на себя, отдавая себе отчёт, что сам мало чем от неё отличался, продолжая совершать одни и те же ошибки. Слишком мы были эгоистичными, слишком злыми, слишком отчаянными.

У мира есть шанс, но без нас? Нахер такой мир. Мы отказываемся принимать это. Мы всего лишь хотим освобождения. Мы не хотим нести зло, лишь исправить ошибки, спасти свои грязные, покалеченные, разбитые души.

Мы хотим создать настоящую Атлантиду. Мы хотим искупления. Однако наши же действия всё лишь усугубляли.

Я весело хохотнул.

Малышка Сэнди, она ведь просто была более крупным осколком. Заметно более крупным и полноценным. Она знала всё с самого начала. Но не стала пытаться. Решила просто уснуть, тем самым спасая сотни и тысячи миров. Одна из немногих осколков, что несла в себе ту немногую доброту, что оставалась в самовлюблённом ублюдке.

Всё ещё не идеальная, она была в сотни и тысячи раз лучше нас.

Я боялся Тёмного Бога, который мне даже зла никогда на самом деле не желал, не так ли?.. Я думал, что меня прокляли, наделив удачей притягивать к себе несчастья, но это была неправда.

«Тёмный» Бог, лишённый нашей злобы, просто хотел притянуть к себе другой покалеченный осколок. То, что я встретил за такой короткий период времени столько дерьма, обычный побочный эффект. С какой бы целью это не было сделано — сейчас я уже был уверен, что в этом изначально не было злого умысла.

Настоящим злом всё это время были мы с Мистером Стивенсоном. Я, Мистер Стивенсон, Клэйтон, Эмма, Ленз — вот настоящие «Тёмные Боги». Сэнди же им никогда не была, ни в одном из воплощений.

Все эти мысли давно проскакивали в моей голове. В разное время, с разным наполнением. Но лишь сейчас, когда я прошёл через тысячи смертей, преодолев очередное внешнее воздействие, когда хотел как можно быстрее вернуться к той, кто поймала меня в сети, когда оказался в месте, которое могло исполнить моё самое сокровенное желание, чтобы потом столкнуться с реальностью…

Загадок больше не осталось.

Нет, лишь одна, но и это больше не было для меня загадкой.

Мне нужно было встретиться с тем, кто всё это время незримо вёл меня к этой точке.

— Зря ты привёл меня в то место, старик, — негромко прошептал я, повернув голову на проекцию Гаррика. — Теперь оно погрузится в океан, как и всё, куда ступала моя нога. Мне жаль.

И мне действительно было жаль.

— Это слишком малая цена для рождения настоящей надежды, — не согласился со мной профессор. — Тебе так не кажется, Феликс?

Я непонимающе нахмурился.

— Настоящей надежды?

Старик подошёл ко мне вплотную, вытянув указательный палец. Я видел, как через этот палец проходили бесчисленные нити, соединяющие сотни вариаций безумного профессора.

Эти сотни вариаций, словно в едином порыве, ткнули меня в грудь.

Ощущения были, мягко говоря, непередаваемые, но моя проекция, по крайней мере, не умерла, что уже не могло не радовать.