Евгений Щепетнов - Возвращение грифона
— Ты ж одетый? — не понял отец.
— Он в иллюзию одет! — торжествующе сказала мать, намекая на то, что отец такой болван и ничего не знает о сыне. — Ты не забыл, что наш сын маг?
— Не забыл, — хмыкнул папаня, — сынок, мойся, и ужинать. Кстати, у меня там пара бутылок пива холодного есть, попьем. И ты расскажешь, что с тобой случилось за это время. И кстати, где твоя миленькая подружка? Или жена… хорошая девушка. Если бы я не любил твою сварливую мать, я бы на такой женился — ух, какая она красотка!
Я прошел к себе в комнату, залез в шкаф, набрал белья, выбрал штаны, рубаху и поплелся в ванную, смывать следы похода по загаженным дорожкам лесопарка. Мать уже приготовила мне полотенце, и я заперся в ванной, с усмешкой слушая, как за дверью препираются мои родители. Они любили друг друга, так что эти мелкие скандальчики ничего не значили. Только бодрили их. Подозреваю, что этаким способом они пробуждали в себе поутихшую страсть — говорят, что после скандалов супруги очень сладко примиряются в постели. Так-то мои родители были еще совсем не старыми — какие-то сорок пять лет, свежачок!
Задумался, омолаживаю каких-то совершенно чужих людей — какого черта я своих родителей не могу омолодить? И бабку с дедом? Уж они-то заслужили это дело гораздо больше, чем любой другой человек в любом из миров — они произвели МЕНЯ, а важнее этого ничего нет. По крайней мере для меня.
— Орнития гурода! — есть, готово. Стою в первозданном виде. Посмотрел в зеркало — и похож на прежнюю физиономию, и непохож. Как-то раньше не задумывался — вот приду я к своим родителям, и… а что «И»? Как они меня узнают?
Узнали. По голосу… и чего там мать насчет сердца? Похоже, что они что-то подобное и ожидали. Все-таки молодцы у меня родители. Впрочем, а что, у других совсем плохие? Тоже бы начали защищать своих чад и прятать их под кроватью, укрывая от зоркого ока закона. Мы же не американцы какие-нибудь. Американская мать сейчас стояла бы передо мной и уговаривала сдаться властям, мол: «Они же тебе хотят помочь!» Ага. Помочь. Отправиться на тот свет.
Хорошенько намылился, вымылся как следует. Все знакомо, все родное. Хорошо все-таки дома. Дома? Задумался — а ГДЕ сейчас мой дом? Тут? Или там, где мои жены, мои друзья? Честно говоря, я уже так привык жить в 1976 году, что вернуться сюда насовсем мне как-то уже и не хочется. Почему? Да ясно почему: там я великий маг, прогрессор, уважаемая и важная личность. А кто я здесь? Гонимый властью преступник, негодяй, маньяк. Есть разница?
— О! Вот и он, наш блудный сын! Мамаша, ты зарезала тучного тельца?
— Зарезала, зарезала — банку говяжьей тушенки. Садись, сынок, я картошки нажарила с тушенкой, пока ты там мылся. Истощал как… а плечи-то, плечи какие стали! Как у отца! Только он на обезьяну похож, а ты — богатырь!
— Чегой-то на обезьяну? — слегка обиделся папаня. — Вот, обидит походя, и даже не заметит. Не разговариваю с тобой. Давай, сынок, хряпнем с тобой по стаканчику пивка за твое прибытие.
— Приучай, приучай ребенка к выпивке! Потом будет у магазина деньги стрелять, как твой друган Леха!
— Во-первых, как я понял из твоей предыдущей речи, — Леха твой друган. Аксельбанты там где-то навешал, на выступающие части тела. А во-вторых — Василий уже не ребенок, а мужчина! Вон, плечи-то шире, чем у отца! Жена где-то у него там есть… есть? Есть, ага. Вот! Кстати, ну-ка давай потягаемся с тобой на руках — сможешь меня положить? А то, может, тебе и вправду еще рано пиво пить, как мать говорит!
— Ну что творишь, что творишь?! Поломаешь ведь ребенка! Прекрати сейчас же, порвешь ему руку, лишенец!
Отец взгромоздил свою лапищу на стол — рука у него и вправду была впечатляющей. Громадная ладонь, мышцы перевили руку, как канаты. Подозреваю, что у него происходила мутация в лешего, но остановилась на каком-то этапе, и он не оброс, как положено добропорядочным лешим. То есть сила лешего и фигура, похожая на фигуру леших, а вот волос, как на них, нет. Вернее — шерсти.
Мать тоже мутировала — в детстве — слабенькая нимфа. В школе это ей сильно помогало работать — справиться со школьными детьми-отморозками без специального умения совершенно нереально. По крайней мере, на мой взгляд. Вот откуда у нее было столько поклонников — нимфы отличались любвеобилием, и не было отбоя от желающих продолжить свой род с зеленоватым созданием. Впрочем, если не приглядываться, и не заметишь, что она нимфа — волосы красит, а замаскировать зеленоватый цвет кожи нет никаких проблем — можно купить любые тональные кремы, в том числе иллюзорные. Сейчас по визору беспрерывно крутят рекламу всех этих чудо-средств. Иногда я думал, вот так познакомишься с красоткой, окажешься с ней в постели, а утром действие чудодейственных иллюзорных кремов закончится, и ты проснешься в постели с жабой. Так и импотентом стать недолго.
Впрочем — все наша жизнь иллюзия. Какая разница, что ты спал с жабой, если видел перед собой красотку? Тебе же было хорошо, так что нечего переживать. Это мое мнение.
— Ни фига себе! Это как это так? — отец смотрел на свою руку, прижатую к столу. Я даже почти не напрягся, положив первого силача микрорайона. А может, и города.
— Тренировки, здоровый образ жизни, отсутствие дурных привычек, — невозмутимо пояснил я, — следовал указаниям мамы — надевал шерстяные носки и теплые подштанники. (А еще — выкапывался из могилы, куда меня закопали менты! — чуть не добавил я. Но опомнился. Не надо родителям знать такие подробности моей непутевой жизни. Зачем им переживать?)
— Шутник! — проворчал отец, потирая руку, а мать радостно засмеялась:
— Умыл тебя сынок? Так-то! Будет меня кому на старости лет защитить!
— От кого? От твоих поклонников, что ли? Представляешь, сынок, до сих пор к ней мужики клеятся! Ну хоть метлой отгоняй! Узнаю чего, прибью вместе с хахалем слыхала? (Опять начали! Вечерняя разминка — матери нравится, что папахен типа ревнует, а он изображает из себя ревнивого самца. И все довольны. Кстати сказать, мать до сих пор красавица, это точно. Не все тридцатилетние так выглядят, как она. Ну что сказать — нимфа есть нимфа.)
— Ну тебя, — в этот раз мать не повелась на отцовские бредни, — сын сидит за столом, а ты ерунду какую-то несешь. Пусть расскажет, что с ним было, где пропадал. И где его девушка. Я так надеялась, что понянчу внуков…
— Понянчишь, мам. Скоро у тебя будет внук. Или внучка. Беременна жена. Только жена моя далеко отсюда, очень далеко.
— Где? В Москве?
— В Москве. Только не в этой Москве… — я вздохнул и начал свой рассказ. Рассказывать пришлось долго — родители перебивали вопросами, и я терпеливо на них отвечал. Даже на самые глупые. Например: «Ты перешел в мусульманскую веру?! Ты не радикальный исламист?!», или: «Хо-хо-хо! Молодец, сынок! Моя кровь! А ты как с ними спишь — по очереди или сразу?!» Понятно, кто тут чего спрашивал.
Конечно, рассказал не все. Многое оставил за кадром. Политические дела, страшные дела — вроде закапывания меня живьем. Постарался выстроить некую версию событий, не углубляясь в подробности. Зачем моим родителям знать лишнего? И все равно, даже с сокращениями, рассказ вылился в полуторачасовую балладу — «Хождение за три мира».
После того как я закончил рассказ, родители долго молчали, а потом отец, без обычного ерничества и игру в «простого парня», сказал:
— Потрясающе. Если бы я услышал это откуда-то со стороны, сказал бы — весело врет парень. Но тебе я верю. Ты никогда не умел врать как следует.
Он потер выпуклый лоб, зажмурился и с сожалением добавил:
— Ты понимаешь, в какой опасности находишься? И все мы — вместе с тобой? Понимаешь, ага. Так как ты думаешь все разрулить? Есть соображения?
— Есть. Не вмешиваться ни во что. Уйти в другой мир и вытащить туда всех вас. Вы моя ахиллесова пята. Впрочем, если вас до сих пор не тронули, значит, понимают, что, если я возьмусь за них как следует — полетят клочки шкуры. И многим не поздоровится. Лучше вас не трогать. (Это я нарочно — для тех, кто мог сейчас сидеть и слушать наши разговоры. А что их на 90 процентов слушают — я как-то и не сомневался. Сам бы я точно поставил прослушку в квартире родителей объекта. А спецслужбы что, глупее меня?)
— Не вмешиваться, говоришь? Мне не хочется никуда лететь. Меня тут все устраивает. У меня любимая жена, хорошая работа, друзья, какой-никакой авторитет — тут вся моя жизнь! Что я не видел в 1976 году? Не хочу туда. Даже если буду есть и пить на золоте. Кусок мяса не станет вкуснее, если его положить на золотую тарелку, а в могилу с собой ничего не заберешь. Надо как-то порешать с твоими делами тут. А не думал обратиться напрямую к Самому? А что — если ты можешь перемещаться в пространстве, — слетать, да и объяснить ситуацию!
— Ты хочешь, чтобы его пристрелили в кабинете президента? — раздраженно вмешалась мать. — Как только он появится в кабинете — тут же начнут стрелять. Вспомни прошлогодний случай, когда какой-то придурок прорвался к президенту на встрече с выпускниками университета! Тут же уложили снайперы. Потом оказалось — он обвязан взрывчаткой. Вот тебе и «порешать»! Порешат. Как пить дать — порешат.
