Александр Мазин - Мумия и Тролль
— Валар, хе-хе. Забавно.
Кате показалось, он что-то понял или вспомнил. Но ей не сказал. Выспрашивать она не стала. Из гордости.
…И тут случилось нечто действительно ужасное.
Дверь упаковочной распахнулась с жутким скрипом, и в помещение вошел — нет, ворвался мужчина в траурном черном костюме. На груди у него висел такой же, как у Нафани, зеленый пропуск, гласивший, что его обладатель — не кто иной, как старший научный сотрудник отдела Северо-Запада Г. В. Панихидин. И рожа у старшего научного сотрудника была под стать фамилии: бледная, с глубокими залысинами на лбу и какая-то зомбоподобная. Хотя это, наверное, от синеватого искусственного освещения.
Панихидин резко остановился и уставился на Катю неподвижным змеиным взглядом.
Катя рефлекторно спряталась за спину Нафани.
— Доброй… э… ночи, — выдавил тот.
— Лаборант Нафанаилов! — Шипящий голос вошедшего оказался под стать взгляду. — Вы вполне осознаете, что сейчас делаете?
— Ставлю научный эксперимент, — быстро ответил Нафаня.
— А ну марш отсюда! Чтобы духу вашего здесь не было! Завтра напишете объяснительную на имя Самого. А это что за существо там притаилось?
В Кате взыграла гордость. Она выступила из-за спины Нафани, задрала подбородок и сообщила:
— Меня зовут Екатерина Малышева! С кем имею честь?
Вопрос был дурацкий, потому что на беджике всё было ясно написано.
Панихидин придирчиво оглядел Катю с головы до ног. Не как симпатичную девушку — как… экспонат. И, как показалось Кате, несколько растерялся. Может, ому виной был Катин деловой костюм?
Затянувшуюся паузу прервал Нафаня:
— Госпожа Малышева — крупнейший специалист в Петербурге по кельтским языкам…
На лице Панихидина явственно отразилось сомнение.
— Мне ее в Британском Совете порекомендовали. Я туда специально ходил, можете проверить!
Панихидин еще раз изучил Катю. Как вивисектор — лягушку.
— Так уж и крупнейший?
Катя приняла оскорбленный вид и попыталась лицом и фигурой изобразить из себя крутого эксперта.
— Позвольте поинтересоваться, где трудится крупнейший эксперт? — ехидно осведомился Панихидин.
— На филологическом факультете СПбГУ, — нахально заявила Катя.
А что? Чистая правда! Разве учеба — это не труд?
А чтобы закрепить имидж, добавила по-шведски:
— Är du glad, gammal stubbe?[5]
Панихидин кивнул. Надо полагать, шведского он не знал. Но тут же поинтересовался весьма глумливо:
— Что вы имеете сказать по интересующему нас вопросу?
Снова влез Нафаня. И опять — кстати.
— Госпожа Малышева только что расшифровала часть надписи на крышке! Вот тут написано «власть»…
— Да что вы говорите! И какой же это язык?
Катя примолкла.
Нафаня бросил на Катю выразительный взгляд: «Да соври ты уже хоть что-нибудь!»
— Вы хотя бы можете назвать языковую группу? — издевательски настаивал Панихидин. — Как крупнейший в Петербурге специалист? Догадки есть?
— Кельтская группа, — небрежно бросила Катя, вспомнив то, что говорил Нафаня. — А от догадок я пока воздержусь. Не хочу озвучивать непроверенные теории!
И усмехнулась, очень гордая собой.
— Может, вам требуется какая-то помощь? — не отставал Панихидин. — Не стесняйтесь, все, что нужно, мы вам предоставим.
— Не надо, — решительно отказалась Катя. — У меня дома найдется всё необходимое.
«То есть Карлссон», — мысленно добавила она.
Тут Кате кое-что пришло на ум. Она вытащила мобильник.
— Что вы делаете?! — всполошился Панихидин. — Не положено!
Но Катя уже отщелкала надписи и быстренько спрятала мобильник в карман.
У старшего научного сотрудника был такой вид, будто он сейчас полезет к Кате в карман и отберет мобильник…
Но рядом стоял Нафаня, который, несмотря на свой стрёмный имидж и глуповатую улыбочку, выглядел парнем крепким. И Панихидин не рискнул применить силу.
— Позвоните мне утром в понедельник, — высокомерно произнесла Катя. — Мой телефон у вашего сотрудника. А теперь, если позволите…
И Катя величественной поступью двинулась прямо на Панихидина, поскольку тот стоял как раз между ней и дверью. Тот неохотно посторонился.
— Я провожу, — подскочил Нафаня, распахивая перед Катей дверь.
Оказавшись в коридоре, он показал Кате большой палец. Та весело подмигнула в ответ.
— Легко отделались, — прошептал Нафаня, быстрым шагом устремляясь в сторону «выхода для сотрудников». И через несколько минут задумчиво добавил:
— Одного не пойму. Что этот упырь сам-то делал ночью в упаковочной? — и сразу, без перехода: — Слушай, давай я тебя провожу. А ты где живешь, кстати?
— Здесь, на Невском. Проводи, если хочешь.
Конечно, Катя не возражала. Нафаня — занятный. И Катя ему понравилась, это точно. Интересно, будет за ней ухаживать? А ведь точно будет. Такие не откладывают на завтра то, что можно съесть сегодня.
Насладиться вниманием нового знакомого Кате не удалось. Только они вышли на Миллионную, как мимо с грозным ревом промчалась кавалькада мотоциклетных всадников. Самый последний вдруг осадил чоппер, соскочил лихо и перегородил Кате дорогу.
Нафаня гордо расправил плечи и сунулся защитить, но байкер, который ростом не уступал Нафане, а шириной превосходил вдвое, небрежно отодвинул его кожаным плечом, скинул шлем… и оказался Катиным знакомцем Бараном, сподвижником Коли Голого.
— Малышка! — воскликнул Баран диаконским басом. И распахнул объятия, в которых легко уместилась бы дюжина таких девушек, как Катя. Обнимать, однако, не стал, а гостеприимно предложил: — Подвезти?
Катя покосилась на Нафаню… Нафаня взирал на Баранов байк. С восхищением. О Кате он, похоже, забыл. Ну и ладно.
— Подвези, — разрешила девушка. Бросила небрежно: — Нафаня, до понедельника. Звони!
И полезла на широкое кожаное седло чоппера.
Миг — и ее уже нет. А Нафаня остался. С открытым ртом. А так ему и надо!
* * *— Чё сидишь, гони! — Тусклый, как осенняя морось, мужчина плюхнулся на сиденье «девятки».
Водитель, такой же невыразительный, похожий на тысячу человек одновременно, лениво воткнул передачу и тронулся плавно, как инструктор автошколы.
— Куда гнать-то? — пробормотал он. — Этих не достанем, а она никуда не денется. Слыхал же: домой едет.
«Девятка» миновала растерянного Нафаню и неторопливо покатила к Невскому.
Нафаня на невзрачный «жигулек» даже не посмотрел. Что и требовалось.
Глава третья
КОСТИ И КРОВЬ
В горах Тибета два молодых тролля увидели на одной из вершин йога. Местные жители утверждали, что йог просидел на этой вершине уже более сотни лет. Интересно, сколько еще просидел бы йог, если бы его не сожрали тролли?
Задача из эльфийского учебника по математикеЧерное небо с красноватым отливом, низкое, набухшее тяжестью, словно вот-вот рухнет и придавит насмерть. В плотных тучах где-то на севере шарит луч мощного прожектора. Словно Недремлющее Око Саурона. Кого оно там высматривает?
Сырая пустошь, вся в кочках и рытвинах, в гнилых корягах и обломках ржавой арматуры, перепаханная так, словно много веков назад именно тут встретились в решающей битве силы Света и Тьмы. Причем силы Света проиграли.
Слева — однообразные, наводящие тоску дома с тусклыми окнами и корпуса заводов, вызывающие памяти фильмы на тему Апокалипсиса. Справа маслянисто блестит вода Обводного канала. Цепочка фонарей, половина разбита или перегорела, сутулые фигуры прохожих с потухшими лицами, опасливо оглядывающихся. Мелкая морось и запах гари.
Одним словом — Мордор.
— И такое — почти в центре Питера, — пробормотал Тэм, окидывая взглядом мрачный пейзаж.
Лу никак не отреагировал. Он был занят.
Англичане стояли в центре обширного пустыря посреди старинной промзоны, на гладком пятачке, с трудом найденном среди усеивавших землю кусов бетона, ржавых железяк и рваных покрышек, рыхлой земле был прочерчен круг. В центре круга лежал знакомый черный чемодан, как никогда напоминающий гроб. Над чемоданом возвышался Лу и нараспев читал заклинание, время от времени сверяясь с бумажкой.
Тэм стоял за кругом, опираясь на черенок ржавой лопаты, поглядывал по сторонам и терпеливо ждал.
— Уф! Ну, вроде все! — объявил Лу, переводя дух и убирая бумажку в планшет. — Никто за нами не следит?
— Я не заметил.
— Надеюсь, произношение не слишком важно. Младшие руны не передают всех тонкостей речи Детей Дану. Что хмыкаешь? Я не уверен, что ничего не переврал… А тут одна ошибка, и провалимся под землю вместе с этим пустырем!
— Да мне поровну, — отозвался Тэм. — Что дальше делать?
— Надо похоронить кости.
