Евгений Щепетнов - Возвращение грифона
— Не могу себе представить, что от Союза остался один обрубок — Россия, — усмехнулся Косыгин. — Как можно было растащить такую громадную страну! Уму непостижимо.
— Все постижимо, — тоже усмехнулся я, — ради денег, чего только не делали? А тут — БОЛЬШИЕ деньги. Гигантские. Да за них… Ваше поколение, руководство страны допустило одну, самую главную, громадную ошибку.
— Ну-ка, ну-ка, какую же? — улыбнулся Косыгин. — Как видит нашу деятельность будущее поколение, расскажите!
— Катастрофической ошибкой было разделение страны по национальному признаку. Катастрофической! Представьте себе, что Америка разделена на этнические группы — вот тут живут негры, тут мексиканцы, тут китайцы — что было бы? А было бы очень плохо. Как у нас. Страна развалилась на мелкие государства. Белоруссия. Украина. Азербайджан, Казахстан. Все, все те, кто были нам родными, близкими, стали вмиг чужими. И оказалось, что мы всегда были агрессорами, оккупантами. Вы можете себе хоть на миг представить, чтобы Россия вела войну с Грузией?
— Что, и ТАКОЕ было? — лицо Косыгина стало неподвижным и бледным, как гипсовая маска.
— Было. Оказывается, Россия всегда была оккупантом, угнетающим грузинский народ.
— И это после грузина, который правил СССР? — усмехнулся мой собеседник и положил ложку на стол. — Мдааа… похоже, стоит многое пересмотреть. Вы обязательно должны рассказать об этом Юрию Владимировичу. Заверяю вас, он не останется равнодушным. Впрочем, кто бы остался равнодушным, услышав такое? И что теперь с кавказскими республиками?
— Нет их, республик, — невозмутимо ответил я, засовывая в рот кусок бифштекса.
— Как нет? А куда делись?
— У нас была катастрофа, после которой Магия и вошла в мир. Упал гигантский метеорит. И после этого проснулся Кавказ. Сотни вулканов, землетрясения — Кавказ теперь гряда огнедышащих вулканов. Нет Грузии, Чечни, Абхазии. Нет всех, кто жил в этих горах. Оставшиеся в живых растворились в других народах — где-то образовали свои диаспоры и пока сопротивляются ассимиляции. Другие растворились бесследно, даже языка не осталось. После катастрофы очень много людей погибло. По всему миру.
— А как думаете, у нас метеорит тоже упадет?
— Неизвестно. Может, да, а может, и нет. Насколько я уже выяснил — параллельные миры не совсем идентичны. На некоторых этапах возникает какой-то фактор, и история этих миров начинает идти другим путем. Отличным от нашего.
— А наш мир… насколько он соответствует прошлому вашего мира?
— Не знаю. Я ведь не знаю вашего мира в достаточной степени и не знаю истории нашего мира. Я не историк. Я всего лишь парень двадцати с небольшим лет, волею судьбы заброшенный черт-те куда. И пытающийся выжить, сохранить свою жизнь и жизнь своих близких. Вот и все.
— Но вы ведь можете, например, слетать в свой мир и принести оттуда какие-то книги по истории. Можете?
— Нет. Я могу лишь запомнить. И то, что я запомнил, рассказать. Ничего материального принести из моего мира я не могу. Только свое тело. Или тела своих спутников, тех, что меня касаются.
Косыгин аккуратно вытер губы, положил ложку на стол и стал помешивать чай в стакане. Я усмехнулся про себя — чай в стеклянных стаканах и серебряных подстаканниках — откуда пошла эта мода? Но она мне нравилась. Единственное место, где такая традиция сохранилась, это поезда дальнего следования. И мне с детства нравилось пить чай из стаканов с подстаканниками. Ассоциация с дальним путешествием, чем-то хорошим… курортом, например. Забавно.
— А можно попросить вас вернуться — на время — в ваш мир и постараться запомнить как можно больше фактов из этого столетнего периода?
— А что именно? Вернуться, конечно, можно. Нет проблем. Но я не знаю точно, что вас интересует, а информации слишком много. Слишком.
— Нет проблем. Мы разделим интересующие меня вопросы на группы. Вначале вы узнаете информацию по одной группе, передадите мне. Потом по другой. Потом по третьей. Конечно, конечно, все будет оплачено, не сомневайтесь! (Он понял мою гримасу на лице неправильно, и я усмехнулся — не в деньгах дело…) Мы оформим это как расходы на исследовательские работы, и все. Впрочем — это не ваша забота, как мы их оформим. Если вам так нужны деньги — вы их получите. Столько, сколько нужно. Государство щедро платит тем, кто заботится о его благосостоянии. Тем, кто важен для страны. Тем же ученым, к примеру.
— Я не смогу принести чертежи какого-то оружия — если вы это имели в виду. Надеюсь, вы не думаете, что чертежи ракетных комплексов выложены во Всемирную паутину? Впрочем, вру. Кое-что и выложено. Но я все равно не смогу запомнить и перенести на бумагу.
— Что такое Всемирная паутина? — не понял Косыгин. — Куда выложено?
— Как бы это объяснить… это миллионы, десятки и сотни миллионов компьютеров, объединенные по всему миру через средства связи. Они обмениваются информацией, и оттуда можно взять все, что угодно. Если доступ открыт, конечно. И там есть все, что угодно. Называется эта штука «Интернет». У нас каждый ребенок может при желании поговорить с любым человеком в любом конце света, если тот находится у такого же компьютера. И никакой магии в этом нет. Ни-ка-кой. Только изобретения ученых.
— Мдаа… чувствую, нам придется многому учиться, — усмехнулся Председатель совета министров, то есть фактически — премьер этой страны.
— Многому. Очень многому. И надеюсь, я смогу вам помочь.
Косыгин задумался, потом неожиданно спросил:
— А зачем вам это нужно? Деньги? Мы вам дадим их сколько угодно, но зачем они вам? При вашем могуществе? Почему вы остаетесь здесь, а не улетаете в другую страну, например — США? Там — простор для богачей. Весь мир перед вами. Почему именно здесь?
— Почему? Я скажу почему. Я русский. И хочу помочь своей России. А еще хочу, чтобы мне было здесь комфортно. Мне, и моим женам, моим друзьям. И если для этого нужно, чтобы страна процветала — я это сделаю. Надо будет оружие, чертежи — постараюсь их добыть. Надо будет средства связи — найду их чертежи. Надо будет предостеречь вас от ошибок — это сделаю. Не собираюсь диктовать вам, как управлять страной. Я не умею этого делать — управлять страной. Дилетантство — это плохо. НО! Я знаю как НЕ надо. Знаю, что будет, если сделать так-то и так-то. Вообще, для меня пример — это Китай. В наше время эта страна стала чуть ли не могущественней США. Знаете почему?
— Почему? — глаза Косыгина блестели, и видно было, что он наслаждается нашим разговором. Он практик, технарь, реформатор, а какому реформатору не хочется узнать — что было бы, если бы его реформы прошли? Что было бы, если бы не задушили, если бы не выкручивали руки? И вот он — источник информации, жует пирожок и запивает из стакана с серебряным подстаканником. Разве это не интересно?
— Они ничего не ломали. Не разрушали. Они взяли все лучшее из всех строев, что есть в мире, и назвали это «социализм». У них есть миллиардеры, и никто не говорит, что они враги народа и что у них нетрудовые доходы. Но страной правит коммунистическая партия, ведется плановое народное хозяйство, и они процветают. И размножаются. Невероятно размножаются! Каждый второй на Земле — китаец. Когда мы, русские, еле-еле восстанавливаем свою численность. Превышение рождаемости над умиранием очень невелико. Скоро, очень скоро, весь мир будет желтокожим.
— Вы обязательно должны рассказать мне обо всем, обязательно! — невозмутимый и спокойный Косыгин был возбужден, глаза его блестели, и он, видно было, с трудом удерживался, чтобы не вскочить с места. — Это то, что я хотел! Мои реформы должны были привести к подобному результату! Если бы мне дали их сделать…
— Надеюсь, у вас все получится, — усмехнулся я, — помогу всем, чем можно.
— А все-таки, откровенность за откровенность, зачем вам столько денег? — блеснул глазами Косыгин. — Вот не поверю, что вы такой стяжатель! Раньше бы поверил, а теперь — нет. Итак?
— Нууу… деньги всегда пригодятся. Ну ладно — вы меня раскрыли. У нас считается — подозрителен человек, который не хочет денег. Ему трудно верить. Он опасен. Мне хотелось, чтобы вы мне верили, чтобы не опасались. Я ведь и вправду хочу помочь стране. И боялся, что вы мне не поверите.
— Мдаа… как все у вас там, в вашем мире… запущено! Вы сами подумайте над вашими словами — человек, который не алчет денег, который заботится о своей стране, не достоин доверия! Что сделали со страной, что сделали…
— Вась, ты как? С тобой все нормально? — Василиса заглянула мне в лицо, и я поднял на нее глаза. — Устал?
— Физически нет. Душевно устал. Сложная работа была. (Еще бы! Особенно последний этап — изменение внешности. Самый трудоемкий и сложный. Пока крови нацедили, пока эликсир сделал…) Как-нибудь потом расскажу. — Я перевел взгляд на затылки водителя и охранника. — Вы чего без меня делали?
