Мэри Флауэрс - Фантазм 1-2
Я смотрю на надпись, и сердце мое останавливается так надолго, что я не знаю, жива я или мертва. Зато волосы на голове шевелятся и становятся дыбом. Над дверью написано: «КРЕМАТОРИЙ».
МАЙК
Я не мог услышать Лиз.
Напрасно я мысленно взывал к ней, напрасно кричал в глубине души и сходил с ума — она молчала.
Но чего я в таком случае лежу? Так или иначе, я должен сейчас вскочить и броситься к Длинному. Я не успел спасти ее — но я могу отомстить. Этот подонок должен заплатить за ее смерть. Я больше ничего не боюсь — мне нечего теперь терять. Месть — вот последняя и единственная цель моей жизни!
Спину сзади припекает — пламени от машины достаточно, чтобы растопить лед на каком-нибудь полярном островке.
Реджи чертыхается и встает. Взгляд у него совершенно ошалелый…
Лиз!!! Ну почему я опоздал? Я так хочу быть с тобой! Только это! Все остальное — выдумки и никому ненужная чепуха.
Любовь — вот ради чего должны жить люди. Не умирать — жить, чтобы она могла расти, подниматься до неба и светить ярче солнца, даря свой свет другим. Мой свет погас, Лиз… Только костер горит в душе, сжигая и уничтожая все подряд. Я ненавижу. Это ненависть бурлит во мне, заставляя вопреки усталости и боли подниматься на ноги.
— О черт, — вырывается у Реджи.
Мы совсем рядом с кладбищем — отсюда хорошо видны его знакомые ворота. Оружие тоже при нас, так что нам остается немного — дойти и сделать свое дело. Наш путь хорошо освещен кровавым и злым светом бушующего огня.
— Ладно, идем, — бормочу я. — Покажем ему!
Реджи кивает.
Позади с треском догорает машина. Как жаль, что мы не можем поджарить на ее огне ублюдка Длинного! Ну ничего, свой огонь он еще найдет… Нет той цены, которую бы я не уплатил за его гибель!
Лишь ради одного я пожертвовал бы большим — если бы смог вновь увидеть Лиз…
ЛИЗ
Огонь… Как я боюсь его! Он прекрасен, когда приручен, но всегда, даже в камине, он казался мне дремлющим хищником. Зазеваешься — и он выскочит, вонзит в тебя прозрачные оранжевые клыки и начнет раздирать плоть на части, стараясь выдавить из нее максимальное количество боли. Даже легкое прикосновение к нему невыносимо — что же чувствует тот, кого пламя охватило со всех сторон? От одних мыслей об этом можно сойти с ума: ведь именно эту смерть приготовил для меня Длинный.
Да, быть карликом противно — но зато вряд ли так мучителен будет уход на тот свет. Ну что такое одна игла по сравнению с тысячами огненных иголок, сдирающих кожу, отъедающих мышцы, пока все тело не превратится сперва в уродливое бесформенное нечто, а затем в пепел? Во все века смерть в огне считалась самой мучительной… Но за что эти страдания выпали мне? Я не могу больше думать ни о чем другом — передо мной стоят три печи, одна из которых скоро примет меня в свое ненасытное брюхо… Ну за что, спрашивается? За что?!!
От этих мыслей можно сойти с ума… Да я и рада уже потерять рассудок — слишком страшный конец ждет меня через несколько минут…
А если попробовать все-таки выбраться? Я окидываю комнату взглядом. Здесь нет ничего даже похожего на оружие: какая-то аппаратура, довольно хрупкая на вид, колбы, ступки… Все бесполезно. Кроме того, как-то забыла о ремнях, намертво прикрутивших мое тело к каталке.
А что на полу? Я поворачиваю голову и замечаю лопату. Вот если бы я была свободна… Хотя что мне это даст? Даже с лопатой в руках мне не потягаться с мужчиной. Нет сомнений, что он сильнее меня — даже если не обладает обычной для этих выродков нечеловеческой силой.
Я погибла… Жаль, что я не могу умереть от страха, — это было бы куда приятнее, чем мучиться в огне…
На соседней каталке стоит гроб. Служитель морга поворачивается в мою сторону — я тотчас прикидываюсь, что все еще не пришла в себя. Он поднимает гроб, ставит его на наклонную дорожку из свободно вращающихся деревянных валиков, сообщающих разгон положенному на них предмету.
Почему он не начал с меня? Неужели он ждет, чтобы я пришла в себя и прошла через все муки в полном сознании? Похоже на то…
Служитель морга нагибается и убирает заслонку, до сих пор удерживавшую гроб на месте. Гроб начинает катиться. Быстрее… еще быстрее… Как быстро крутятся под ним круглые валики! Внутри печи гудит пламя. Гроб въезжает в него, и служитель морга тут же захлопывает дверцу. Я сжимаюсь и чувствую, что вот-вот заплачу. Значит, моя смерть будет выглядеть вот так…
У меня есть еще какие-то минуты — я постараюсь протянуть их подольше. Каждая секунда кажется мне теперь целой жизнью, и поэтому каждая из них бесценна. Я не хочу умирать! От одной мысли об этом мне уже больно… Я тысячу раз могу спросить: за что? Ну чем я провинилась, что со мной поступают вот так?!
Не знаю, чем я выдала себя, — может быть, тем, что мои волосы стояли дыбом? Служитель морга внимательно посмотрел на меня и передвинул каталку к красной дорожке.
Нет. Я не хочу! Не хочу!!! Я не могу даже кричать — пластырь закрывает рот. Все потеряно, мне не спастись!
Служитель снова смотрит на меня, потом подходит к печи. Вот сейчас он зажжет огонь, потом переложит меня на дорожку из крутящихся валиков, а дальше — нечеловеческая боль… И все.
Но что это? Огонь не включен — служитель морга достает из печи какой-то плоский ящичек. Пепел… он зачем-то собирает пепел… Нет, снова возвращается…
Я не хочу!!! — вся моя душа рвется на части от беззвучного крика. Он зажигает огонь! Нет! Пощадите!!!
Я дергаюсь, напрягаюсь — но это бесполезно. Вот сейчас он подойдет ко мне и…
Служитель морга приближается… Почему я называю его так? Он — палач!..
Палач равняется со мной, но проходит мимо. Мне кажется, что я чувствую на расстоянии его довольную ухмылку (она — внутри, снаружи его лицо безжизненно). Он в восторге от моих страданий и сделает все, чтобы их продлить.
Итак, отсрочка… Надолго ли?
Я мечтаю только об одном: как можно скорее потерять сознание. Вот когда мне понадобилась бы слабость… Но ее нет. Я сама приучила себя быть сильной. И расплачиваться мне придется по тарифу сильных.
МАЙК
И вот уже в который раз мы подходим к вражеской цитадели. Хоть смейся, хоть плачь — из-за всех этих дел мы стали чуть ли не профессионалами: с такой подготовкой нас, пожалуй, вполне могли бы взять в какие-нибудь спецвойска…
Один — впереди, другой — прикрывает. Их тактика нам уже хорошо знакома, хотя о возможных сюрпризах тоже не следует забывать. У меня в руках пистолет. Приятная игрушка. Реджи весь перевязан лентами патронов. Десантники…
(Лиз… Ну почему ты не с нами? Почему это могло произойти? Нет, не думать об этом. Чувства расслабляют. Для того чтобы сражаться, голова должна работать предельно четко. К черту сантименты! Плакаться будем позже — а то некому станет плакать.)
У нас нет определенного плана. Если бы я был уверен на сто процентов, что она мертва, — тогда было бы немного проще; но пока есть шанс, что тогда Лиз просто потеряла сознание. Шанс слабый, почти иллюзорный: времени прошло довольно много, — но нельзя отказываться и от такого. Иначе простить себе уже не смогу никогда. Но если она жива — куда ее потащили? В комнату, где людей превращают в зомби? Разумеется. Значит, с нее и надо будет начинать наш поиск. Благо, она совсем недалеко. Если же Лиз там нет…
Не думать об этом! Не думать!!!
Вот и дверь. Реджи достает аккумуляторную электродрель — тоже неплохой инструмент. И оружие.
Я трогаю ручку: само собой, дверь заперта. Мы не нужны Длинному внутри раньше времени. Интересно, а что если он считает нас погибшими? Нет, это все досужие размышления, которыми заниматься не время.
— Готов? — спрашиваю я Реджи.
— Готов! — и сверло начинает жужжать.
Я надеваю маску и выставляю вперед огнемет. Как мне хочется поджарить на его огне Длинного! Как знать, может, судьба и доставит мне такое удовольствие?
Сверло вгрызается в дверь. Опилки летят во все стороны.
— Готов?
— Готов! — и просверленный замок вылетает от удара ноги. Вход открыт! Я направляю огнемет в проем. Тоже почти профессиональное движение. Проход свободен. Можно вваливаться внутрь.
Входим. Нас никто не встречает. Ну, ничего, это тоже не в новинку. Главное — не нарваться на летающие шарики. Если Лиз не ошибается, их тут по меньшей мере парочка. Вот что еще любопытно — используют ли они один и тот же шар дважды? Ладно, посмотрим. Главное, что эту штуку можно спокойно подстрелить. Если, конечно, уметь хорошо стрелять.
До лаборатории мы добрались без всяких затруднений. Конечно, по пути мы вовсю напрягали слух и замирали при каждом шорохе, даже если его издавало наше собственное оборудование, — но без таких мелочей обойтись было невозможно. Главное, что на нас никто не напал и никаких неприятных неожиданностей в пути не встретилось.
