Извините, а герои городского фэнтези долго живут? (СИ) - "ReLiGiS"

– Я очень люблю сильных мужчин. Если переживёшь наказание, со мной сможешь делать что угодно.

Хотелось бы мне ответить, что нахрен не сдалось мне её «делай что хочешь», только вот мне было сложно даже рот открыть. Элли отошла ко мне за спину, а спереди подошла… Сильвер? Моя голая сестра. Только она была какой-то странной. Раньше, при взгляде на Сильвер, у меня возникало навязчивое желание забиться в уголок и не отсвечивать. Сейчас такого желания не было, и, хоть я и заметил его только что, это было непривычно. Сильвер осторожно прижалась ко мне своей небольшой грудью и сладко застонала, стоило её твёрдым соскам коснуться моей рубашки.

– Так не пойдёт. Раздевайте его, – скомандовала кицунэ. Сильвер тут же стянула с меня штаны и вопросительно уставилась на лису. Последняя ударила себя по лицу и сказала: – ты его плетью по заднице бить будешь? Мира, снимай верх.

Минотавр отцепила меня от оков, стащила рубашку и повесила обратно. Спустя секунду сзади послышался свист, и под дружное «Ах!» плеть ударилась о мою спину. Вот только я даже не вздохнул от боли, потому как последней не было. Вместо неё из глубины души, оттуда, где бушевал огромный океан из тьмы, поднималось чувство, которое я бы не хотел показывать. Это была ярость, которую обмакнули в чистейшую тьму. Она полыхала где-то в груди, раскаляясь всё сильнее с каждым последующим ударом, но выйти наружу не могла из-за проклятого ошейника. Наверное, это было даже хорошо, потому как мне не хотелось в какой-то момент понять, что я стою посреди побоища. Зрители не видели моих внутренних терзаний, их куда больше волновала плеть, рассекающая при каждом ударе мне спину.

– Вот это выносливость…

– Ты посмотри, раны сами затягиваются…

– Там только что показалась кость?..

– И это с подавителем. Я хочу забрать его!..

Их реплики доносились до меня отдалённо, словно они сидели не в нескольких метрах, а в нескольких сотнях метров. Подавитель? Это то, что блокирует способности? И эти дуры решили, что его будет достаточно, чтобы Гримм не смог им ответить? При том, что было прекрасно видно, что подавитель не работает?

– Элли, поменяйся с Мирой, а ты, – кицунэ посмотрела на Сильвер, – перестань изображать амёбу и займись делом. Элли, ко мне.

В отличие от эльфийки, от ударов Миры мне было больно, хотя не исключено, что не в перестановке дело. Сильвер тем временем немного помялась на месте и стала на колени, принявшись несмело стаскивать с меня штаны. Это стало последней каплей. Я же прекрасно понимал, что это слизь, а не моя сестра, но вот ярости было плевать. Они покусились на святое, значит они готовы сдохнуть!

– Надеюсь, ты поймёшь, что отказывать мне неприемлемо, – с самодовольной улыбкой произнесла кицунэ. Раздался свист, и очередной удар упал на мою спину. Вместе со свитом ошейник на моей шее отчётливо щёлкнул. Улыбка кицунэ сменилась гримасой ужаса, как и лица остальных девушек. Видимо, не попадание плети по ошейнику его раскололо. В любом случае, моё тело наполнилось такой силой, что пространство вокруг меня подрагивало, а моя Телиса без каких-либо приказов вышла из тени и смотрела на замерших от ужаса девушек, оценивая их пригодность в пищу. И насколько больше Телиса желала сожрать всех девушек в комнате, настолько сильнее на меня накатывала слабость, а тело переставало слушаться. Это меня так от плети накрыло или от подавителя?

Тем временем, мой ясный разум приближался к бескрайнему чёрному морю, пока тело достало тёмные когти и замахнулось на слизня, а моя теневая лисичка была в одном движении мускул от того, чтобы откусить Мире голову. Через мгновение, когда я уже мысленно послал всё происходящее в жопу и смирился с мыслью, что проснусь в окружении растерзанных тел, моё тело и тело Телисы замерли, а из тени за кулисами вынырнула безобразная огромная чёрная кошка с порванным животом и разными глазами. Её зубы были во много раз больше зубов нормальной кошки, как если бы у саблезубого тигра удлинёнными были все зубы, которые не могли стать так, чтобы кошка закрыла безобразную пасть. Когда я почти по грудь погрузился во тьму океана, откуда-то издалека послышался нежный голос Линкс. Что она говорила, я не понимал, да и не сильно хотел. Слушая её я всё больше и больше погружался в сон.

***

– Малыш, я с тобой, – я наконец очнулся. Меня, видимо, переложили на кровать. Линкс, сказав это, нежно сжала мою руку. Мне даже улыбнуться своей тёте не получилось, настолько было хреново. – Ты сейчас в клановом особняке, – Рысь, похоже, предсказала мой вопрос, который я был не в состоянии озвучить. – Дима, слушай внимательно. Мы, Гриммы, из-за своих способностей можем жить очень долго. Твой троюродный дедушка сейчас охраняет дочку Николая третьего, Елизавету, а при этом он был близким другом Александра третьего и помогал ему менять пелёнки Николаю второму. Не трудно подсчитать, что дедушка прожил намного больше, нежели обычный человек. И так может каждый Гримм. Нас могут убить только две вещи: другие Гриммы, правда тут кратко рассказать не получится, и использование всей тьмы. Если мысленно дать засосать себя в то море тьмы, то это будет твоим концом. Ни регенерация, ни медицина, ничего тебе не поможет. Ты там был очень близок к той точке невозврата, и, если бы я не примчалась, почуяв неладное, ты бы там и погиб. Но это только полбеды. Через минут двадцать травы Натрикса перестанут действовать, и тьма, осевшая в теле, начнёт выходить. Я буду с тобой, но не смогу облегчить твои страдания, – Линкс ещё крепче сжала мою руку. Я был бы не против положить на её руку свою, но для меня сейчас было нереально даже моргнуть.

Какое-то время мы просидели в тишине, Линкс нервно двигала ушами, я просто любовался ею, раз уж даже голову повернуть не мог. По прошествии двадцати минут я начал чувствовать. И чувства эти были очень неприятными, словно все мои органы заменили на камни. Потом появилась боль, как если бы каждая частичка моего тела пыталась отцепиться от остальных, нарушив межатомные связи, и рассыпаться в пыль, но тут же соединялась с остальными снова, прижимаясь так сильно, что от трения становилось нестерпимо жарко. Кровь натурально кипела, сердце бешено билось, выдавая по несколько десятков ударов в секунду, буквально ломая рёбра. Лёгкие жадно втаскивали в себя воздух, чтобы через мгновение разом выпустить из себя всё, толком не насытившись. Мышцы по всему организму сокращались в бешеном темпе, ломая кости, которые тут же срастались, повреждая мышцы, и вновь ломались. Сколько в таких пытках я пролежал, я не знаю. Знаю точно, что когда боль почти отступила, а тело начало работать в нормальном режиме, с меня слезла кожа, волосы на голове выросли на метр с чем-то, появилась пышная борода, хотя я позавчера брился, зубы очень сильно увеличились в размерах, неприятно давя друг на друга, ногти на руках и ногах выросли до неприличных размеров и начали закругляться. Когда я опустил глаза на руку Линкс, которую сжимал, обнаружил, что рука моей тёти сломана и превращена в какое-то красно-синее месиво с пальцами. Но на личике Рыси не было и намёка на боль.

Как оказалось, рано я расслабился. Организм, превративший сам себя в кашу, начал регенерировать. С противным хрустом кости вставали на свои места, срастаясь как нужно, зубы, волосы и ногти выпали и начали расти по новой, мышцы начали раздуваться до привычных мне размеров. Когда последний щелчок ознаменовал конец крайне болезненного процесса, тело наполнилось силой. Я тут же вскочил с кровати и меня вырвало смесью плоти, костей и крови. Вон тот кусочек чем-то напоминал почку. Ох мать! Я попробовал выругаться, но обожженное горло издало только нечленораздельный хрип. Навалилась усталость, и я вновь провалился в забытье. Всё это время Линкс сидела рядом с улыбкой, а ля "Всё будет хорошо". Надеюсь, она была права, а то я не готов был умереть после посещения борделя. А ведь так и не потрахался там. А ведь столько предложений было…