Закон охоты (СИ) - Васильев Андрей Александрович
— Да чего я могу-то… — отчего-то испуганно сказала девушка, но ружье взяла, а после пискнула. — О, глядите! Приготовления закончились, ритуал начинается!
И верно. Жрецы расположились вокруг валуна, задрали руки к луне и затянули какую-то тягучую песню на неизвестном мне языке, а один из них, похоже, старший, торжественным шагом подошел к камню и возложил на его вершину бронзовую фигулину.
— Слеза Рода, — прошептал мне на ухо шаман, — вот она!
Я хотел было сказать, что ничего такого не вижу, но в этот самый миг на камне вспыхнула пусть крошечная, но невероятно яркая звезда.
— Пора! — достав пистолет из кобуры и дослав патрон в ствол, сказал я. — Свет, наш выход!
— Нет, — мне на плечо легла рука Мискува, — рано! Жди!
В его голосе были такая мощь и убедительность, что я даже не подумал спорить.
Пение становилось все громче, луна лила на площадку, жрецов, валун и нас море красного света, и в какой-то миг из этих лучей сплелась сначала небольшая, а после начавшая стремительно набирать объем бесформенная тень, которая заложила петлю над площадкой, а после облаком повисла над Слезой Рода.
— Да ладно⁈ — выдохнула Марго. — А думала — звиздеж!
— Вот теперь! — хлопнул нас по спинам ладонями старый шаман. — Ваше время настало!
Глава 20
— Аркаша, помни: бей по тем, кто у валуна, — быстро произнес я. — Свет…
— Твои правые, мои левые, — договорила за меня оперативница. — Работаем!
Шаг — и вот серое марево осталось за спиной, причем, что любопытно, первой на территорию капища попали не мы со Светланой, а Марго. Стосковавшаяся по живой крови вурдалачка опередила нас, легкой тенью устремившись к тому здоровяку, на которого я ей указал.
Впрочем, не так сильно мы от нее и отстали. Марго не успела еще запрыгнуть на свою жертву и впиться клыками ей в шею, как грохнул мой первый выстрел, после чего один из стражей без криков и стонов рухнул на камни площадки. Метельская, впрочем, от меня не отставала, всаживая в противников пулю за пулей.
Сбоку хлопнул помповик, и вот тут уже начался ор, ибо Аркаша отлично справился с тем поручением, что было ему дано. Не знаю уж, уложил он кого, нет, но сутолока у валуна началась изрядная, что, безусловно, пришлось нам на руку.
И да, это не ведьмы, которые долго приходили в себя, пытаясь понять, кто же их убивает. Второму охраннику из числа тех, кто выпал на мою долю, хватило нескольких секунд для оценки ситуации, а следом он начал действовать. Если конкретнее — сначала метнул в меня копье, похожее на то, которым прикончили Беляну, а после сам кинулся вперед, вынимая на ходу из ножен длинный клинок, тускло блеснувший в свете луны.
Как он не попал в меня — не знаю. В каком-то сантиметре от моего уха копье прошло, с лязгом воткнувшись в камень столба. В камень! Это что же за металл такой на него пошел? Хотя, может, дело в рунах?
Выстрел — и на лбу почти добравшегося до меня стража появляется красная отметина от вошедшей в него пули. Причем он еще и умер не сразу, сначала застыл на месте, пару раз моргнул, взмахнул рукой с зажатым в ней ножом и только после канул в бездну, которая начиналась за пределами площадки. Без последнего крика, молча.
Марго тем временем разорвала горло своей жертвы, да так, что из него кровь хлестала, как из сифона, а после накинулась на одного из жрецов, который судорожно призывал своих собратьев немедленно нас убить, размахивая при этом изрядных размеров тесаком.
Вот только те не особо его слушали, истошно вопя после каждого выстрела Аркаши, который палил не останавливаясь. И ведь успешно, два тела уже валялись на камнях.
Прямо скажем — эту публику я переоценил. Стражи — те да, воины из настоящих, а тут… Клерки — другого слова не подберешь — суетятся, орут, руками машут. Вот только из-за их мельтешения и черных балахонов попасть в них труднее, на иных пришлось не по одному, а по два патрона тратить. Да и запал кое-какой в некоторых все же имелся, надо признать. Когда опустошенный магазин вылетел из рукояти моего пистолета и клацнул о камни, один из жрецов заметил это и бросился ко мне, причем в руке его сверкнуло лезвие ножа.
— Как посмели⁈ — не кричал, а, скорее, сипел он. — В эту ночь! Сегодня! Вы!
— Как-то, — ответил я, пропустил его мимо себя, а после коротким пинком отправил в свободное падение, не без удовольствия услышав быстро оборвавшийся крик. — Бывает!
Щелчок, магазин в рукояти, и первая же пуля свалила еще одного негодующего товарища. Правда, неудачно, не наповал, тот рухнул мне под ноги и забился, как рыба, вытащенная из воды, то ли в агонии, то ли в болевых конвульсиях. Да еще и с душераздирающими воплями.
Дед Мискув, заметим, тоже времени зря не терял. Он, неожиданно шустро для человека в его возрасте, подскочил к валуну, сначала, шаркнув ногой, стер один из знаков, потом повалил светильник, а затем и вовсе забрался на каменюку, затянув при этом песню на непонятном языке, да еще и на какой-то варварский мотив.
При этом все его манипуляции явно возымели действие, поскольку слеза Рода мигом перестала светить, а тень, все еще кружившая над валуном, начала корчиться так, будто ее некий великан в руке, точно пластилин, мнет.
Несколько оставшихся в живых жрецов перестали метаться, точно чайки над морем, и попробовали стянуть шамана с камня, но тем самым только облегчили нам задачу, став легкими мишенями.
— Я все! — крикнул Аркаша, впустую дергая цевье.
— Да и ладно. — Выстрел Метельской свалил очередного человека в балахоне. — А, ч-черт, я тоже пустая. Макс, гляди, уходят!
Капюшоны последних сторонников темного бога повернулись друг к другу, а после они слаженно припустили по тропе, ведущей вниз, в те самые лесистые предгорья, о которых нас предупреждал Глузд.
— Имя-то зачем называть? — пробурчал я, вскидывая вверх руку с пистолетом. — Вроде бы профессионал.
Выстрел — первый беглец, раскинув руки, делает еще несколько шагов и падает на камни носом вниз. Еще один — и, взвизгнув от пули, которая его чуть задела, последний оставшийся в живых жрец ушедшего бога ускоряет бег. Ей-ей, мужик идет на мировой рекорд, не иначе, вот только вряд ли его кто-то зафиксирует. Да и смысла нет, поскольку второй выстрел попадает точно в цель. Ноги незадачливого призывателя Куль-Отыра заплетаются, его тело кулем валится на тропу.
— Вроде все, — выдохнул я, выстрелив в голову все еще дергающегося жреца, того, что жутко орал, когда в него попала пуля. — Хотя надо будет потом пойти, проверить.
— Еще нет! — филином ухнул Мискув, размахивая своим посохом и пытаясь попасть по тени, которая всячески старалась увернуться от старого шамана. — Вот изживем эту пакость, тогда… Ага! Словил его! Ну-ка расступись! Под руку не попадите!
Он задел-таки тень, которая, похоже, была бы рада свалить отсюда куда подальше, но по какой-то причине сделать этого не могла и на моих глазах буквально втянулась в шаманский посох. Мне показалось в этот миг, что где-то на грани слуха, словно даже не в этом мире, кто-то гневно заорал, выказывая свое недовольство случившимся.
— Не зря жил, — сообщил нам старик, спустившись с валуна и сразу после этого на него же кладя свой посох. — Не всякий шаман может похвалиться, что такое смог сотворить.
Из своей сумки он достал мешочки, зацепил из каждого по горсточке то ли измельченных трав, то ли сушеных и перетертых в порошок мухоморов, а после, снова затянув какую-то тягучую песню, начал посыпать этим всем новое вместилище Куль-Отыра. Причем посох начал дергаться, словно заключенная в нем сущность стремилась покинуть нежданное узилище.
Мискув пел все громче, ритм заклинания (а это, без сомнений, было именно оно) становился быстрее, и оказывало оно влияние не только на посох, который вертелся на валуне, как юла, но и на нас. У меня, например, ноги стали ватными, а перед глазами появилась пелена.
Песня закончилась вдруг, когда этого ни мы, ни даже бог, заключенный в посохе, не ожидали. Мискув выкрикнул какое-то слово, хлопнул в ладоши, и в тот же миг деревяшка, лежащая на валуне, словно взорвалась, камень охватило багровое пламя, а к небесам устремился огненный вихрь, не сильно большой, но все же впечатляющий. Правда, высоко он не поднялся, поскольку его разметал на клочья внезапный сильный порыв ветра, превративший пламя в пепел, который в результате осыпал и площадку, и нас.
