Бич сновидений (СИ) - Пехов Алексей Юрьевич

— Андонис видел храм, который был здесь прежде. Его предсказание сбылось, — произнес Герард.

Я всегда знал, это место особенное. Три поколения сновидящих жили на древнем святилище. Оно защищало их, скрывало от врагов, давало возможность выхода в другие, самые защищенные сны. Теперь меня не удивляло, почему сюда отправили тех дэймосов. Логосы пытались проникнуть в наше убежище. Безуспешно. И лишь Хэл удалось.

По словам Герарда, дэймос с именем Полипемон, и прозвищем Прокруст, пытался убить его в волне времени. Умер Андонис, который увидел храм Хроноса. Все связано с временем… И Феликс должен знать, как именно.

— Я видел достаточно чтобы принять решение, — произнес Герард неожиданно и, похоже, мы с ним думали в одном направлении. — Я встречусь с ним.

Провожая оракула до калитки, я предупредил:

— Скорее всего, встреча произойдет во сне. Ему ни к чему появляться здесь.

Я не собирался посвящать никого в планы учителя. Пусть для всего Пятиглава в целом и для Герарда, в частности, Феликс остается далеким скитальцем.

Мой спутник кивнул. Его не интересовали такие мелочи, перед внутренним взором прорицателя рисовались картины совершенно других масштабов. Аякс сверкнул внимательными полуприкрытыми от ветра глазами — верный сателлит был на страже. Во сне и в реальности.

Машина Герарда уехала, а я продолжал смотреть сквозь падающий снег на реку, вновь чувствуя раздвоенность сознания между сном и явью. И когда из темноты, расчерченной белыми полосами пороши, выступил знакомый силуэт, я не удивился. Может быть он был здесь уже давно. А, может, появился только сейчас, это не имело значения.

— Он видел все?

— Да.

— Тогда идем. У нас много работы.

Глава 16

ВОЛНА

Феликс сидел за столом в моем… нашем рабочем кабинете. Перед ним были разложены карты снов, которые я изучал до этого. Танатос обращался с ними довольно оригинальным образом: складывал из одних бумажные треугольники или квадраты, чтобы приложить к другим, собирая запутанные системы, все более напоминающие объёмные звездные карты.

Я повесил на прежнее место картину со спящими, предварительно спрятав письмо Лиатонг между холстом и подрамником. Оглянулся.

За столом сидел человек с чертами бэйцзинца из высокого рода… нет, за столом был мой вернувшийся учитель. Я узнавал его решительные движения, наклон головы тоже был хорошо знаком.

— Феликс, что ты ищешь?

— Подходящее место, — ответил он, не отрываясь от размышлений над старыми пожелтевшими листами.

— Подходящее для чего?

Его быстрый взгляд скользнул по мне. На чужом бэйцзинском лице — знакомые желтые глаза. Единственное, что осталось от прежнего Феликса. Оказавшись в этом доме, он снял линзы.

— Где оракул может сделать свое предсказание.

Я подтащил стул, поставил его с другой стороны стола и сел напротив.

— Оракулы обычно делают предсказания в собственных домах. Они привязаны к своему жилищу, как вдохновители или хариты.

— А если это предсказание еще не произнесено? — Феликс сложил еще одну карту ромбом, в его руках безобидная фигурка выглядела опасным лезвием.

Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, он выжидающе, я с недоумением. Озарение пришло после того как сложились все факты:

— Он может стать оракулом где угодно. Ты говоришь про Адриана.

Танатос довольно улыбнулся.

— Именно.

— Ты заблокировал его дар для того чтобы лично подыскать подходящий дом?

Феликс усмехнулся, приложил ромб к остальной схеме. Окинул ее оценивающим взглядом и взял карандаш.

— Мне нужно чтобы он был… здесь.

Черный грифель поставил яркую точку на бумаге. Я взял карту Полиса с пригородами, начерченную на кальке, и положил поверх расчетов учителя.

— Пророчество Адриана связано с твоим поиском?

— Твоего друга Герарда спас Аякс, — ответил Феликс. — Ни у Фидия, ни у Андониса не было рядом защитника. А сколько еще известных и безымянных прорицателей погибло.

Вся глубина интриги, которую задумал Феликс, начала постепенно раскрываться передо мной.

— Защитником Адриана собираешься стать ты?

— Но сначала мне нужно убедиться кое в чем.

Он отодвинул стопку листов и я увидел книгу, которую уже видел два раза в мире снов. Учебник дэймосов выглядел точно таким, как я его помнил, но сейчас дотрагиваться до него мне совсем не хотелось, словно он действительно был сделан из кожи живого кошмара.

И я задал, наконец, вопрос, который не стал задавать сразу. Но ответ на который интересовал меня уже не первый день.

— Феликс, почему, на самом деле, ты не дал Амине полностью вернуть моего дэймоса?

Он помолчал, потом произнес:

— Таких, как ты, надо держать на поводке. Слишком много власти.

Теперь молчал я.

Вероятно, он понял, как это прозвучало. Потому что решил все же расшифровать свое вполне однозначное послание.

— При полном наборе силы, Аметист, ты — угроза. Чрезмерно высокий градус… опасности. Сначала я контролировал тебя, потом Тайгер. И я планировал никогда не отпускать тебя в свободное плавание. Мне кое-что известно о твоем даре… Прости. Но такую власть над собой никто тебе не даст.

Психология танатоса, которая мне хорошо знакома. Он всегда считал: поводок должен быть надет на другого. А сам Феликс знает, что делать со своей свободой. Остальные, в том числе я — нет. И либо он сам будет держать за ошейник. Либо хоть кто-то должен этот ошейник на меня надеть.

…Сначала я был ограничен влиянием учителя, потом перековкой, теперь частичным освобождением моего дэймоса.

Феликс оценивал гипотетическую угрозу, исходящую от меня, как реальную. Уже свершившуюся. Практически как нападение. И не видит никаких других вариантов вообще.

Мелькнула ассоциация… Мышление военных. Они всегда начинают защищаться до того, как угроза реализована и ее последствия невозможно исправить. Всегда нападают, если есть всего лишь перспектива опасности. Потому что, для них, следующий шаг врага — «свершившийся» факт.

Он мыслит, как воин. Это мне понятно.

История его жизни, специфика дара, его предназначение по рождению — все эти объяснения… правда. Однако, они — лишь фон… на котором происходят реально затрагивающие меня вещи.

Я чувствую себя оскорбленным. Это понятно тоже.

Должен ли я быть, одновременно, благодарен, что он не отказывает мне в том, чтобы отвечать честно?

Феликс поднялся.

— Идем.

Выйдя из кабинета, танатос закрыл дверь и, спускаясь по лестнице, произнес:

— Дэймос никогда не оставит свою жертву. Ты много раз убеждался в этом.

— Да. Последний — на Мороке. Впрочем, и Альбинос угодил в ту же ловушку.

— Азарт, кураж, неутоленная жажда крови. — Учитель остановился на пороге нашей с Хэл комнаты для занятий, постоял и пошел в спальню Нестора.

Я вспомнил невольно, как моя ученица не смогла спать там в первый вечер, ей было страшно, душно и муторно. Не исключено, что Феликс сам через сон выставил ее оттуда.

Хотелось спросить, испытывал ли он подобный азарт, но я сам же себе ответил на этот вопрос. Однозначно да, и настолько сильный, что решил умереть, чтобы достать своего врага.

— В отличие от большинства дэймосов, я умею ждать, — сказал Феликс, садясь на старый, скрипучий диван. Взял из моей руки пуговицу Герарда, которую я подготовил для него, и велел: — Вези Адриана. Я вас встречу.

Прежде чем отправляться в Полис, я прихватил с собой бутылку красного вина. И это был не подарок хозяевам, ждущим гостя к обеду, в моем случае к чрезвычайно позднему ужину. Во-первых, меня не ждали, более того, вряд ли хотели видеть. Во-вторых, этот презент мог стоить Адриану жизни. Хотя он об этом еще не знает…

Такси мчалось по темному шоссе, его обгоняли другие машины или ехали рядом. В металлических капсулах сидели люди. И совсем недавно я чувствовал себя одним из них. Но вот только что моя судьба двигалась по одной дороге, а теперь свернула в другую колею…