Бастарды Сибирской Империи (СИ) - Бунькова Екатерина

Дорога была знакомая: мы каждый день по ней возвращались из кабака в приют. И когда мы вышли из города, меня взяли сомнения.

– Ты что, ведешь меня в приют? – спросил я у пса.

В ответ тот что-то недовольно пробурчал и перешел на легкую трусцу. Мне ничего не оставалось, кроме как продолжать следовать за ним.

Вскоре пес вывел меня на знакомую развилку у заброшенного храма. Барон с друзьями заметил меня еще издалека, так что подошел ближе. Похоже, они до самого утра гоняли крыс, и как только взошло солнце, вышли на свет, куда эти твари не совались.

Пройдя по брусчатке столько, сколько было можно, Форрест остановился, сел на задницу и странно махнул мордой.

– Что? Мне пойти туда? – не понял я. – Я ж не смогу миновать границу.

Вместо ответа пес прикрыл глаза лапой, намекая, что я тупой. Я бы послал его подальше, но ситуация не располагала.

– Мне поговорить с Бароном? – сделал я другое предположение.

Пес дважды кивнул. А я глянул на него с опаской. Похоже, все это время он лишь прикидывался туповатой псиной, а на самом деле не только понимал человеческую речь, но и мог по-своему отвечать.

“Что ты за тварь?” – нахмурился я, но думать об этом было некогда. Кем бы пес ни был, сейчас он явно хотел того же, чего и я – отыскать Лизу.

– Привет, Барон! – громко сказал я и махнул рукой приближающемуся парню.

– И тебя туда же, – зябко обхватив себя за плечи, ответил тот. Похоже, ночью сильно похолодало, и теперь у бедолаги зуб на зуб не попадал. – Поиздеваться пришел?

– Что? – растерялся я.

– Когда ты нас выпустишь, что-что? – зло пояснил Барон. – Хотя, можешь не отвечать. Я уже и так понял, что ты просто козел и кинул нас, как сраных фраеров.

– Э… – я на мгновение смутился, а потом сообразил, что должен был сегодня выпустить их. – Барон, тут такое дело… Короче, все немного задерживается. Я Лизу потерял, она вчера с работы не вернулась. А без нее я вас никак не выпущу – просто не умею.

– Ну все, крындец! – в глазах парня вдруг мелькнуло искреннее отчаяние. – Значит, они ее уже забрали. Мы тут сдохнем!

– Они? Кто они? – тут же уцепился я.

– Много будешь знать, скоро состаришься, – сказал Барон, поняв, что сболтнул лишнего.

– А ты вообще тут от холода и голода окочуришься, если мы Лизу не найдем, – напомнил я. – Если знаешь, куда ее забрали, говори.

Барон еще некоторое время побуравил меня взглядом, но потом переглянулся со своими также замерзшими и измученными подельниками и начал рассказывать:

– Скорее всего, Палыч с Муратовым ее лично повязали, – сказал он. – Когда серьезное дело, Муратов его ребятам вроде нас не доверяет.

– Палыч? Наш Палыч из “Толстого кабачка”? – я сдвинул брови и сжал кулаки. Вот уж от кого не ожидал.

– Да, – кивнул Барон. – Но ты на него не бычь. Палыч свой парень. В смысле, и он, бывает, чернухой занимается. Но среди криминальных он самый нормальный. Да и девка твоя ему нафиг не нужна, так что у него можешь не искать.

– А кому нужна? – уточнил я. – Муратову?

– Не, вряд ли, – подумав, сказал Барон. – Я слышал, как он об этом обмолвился – ну, что девку “обработать” надо. А значит, у него просто заказ на нее был.

– От кого? – Я начал сердиться, что приходится вытягивать каждое слово.

– Ну-у… – протянул Барон, задумчиво на меня глядя, как будто решая, сколько можно выдать их ценной бандитской информации, чтобы его потом за это не прирезали.

– Если не найдем ее, я при всем желании вас отсюда не выпущу, – напомнил я. – Так что если что-то знаешь, говори. Иначе сдохнешь от голода.

– Да тут, собственно, и вариантов других нет, – вздохнув, пожал плечами Барон. – Точнее, их только два. Про “Трех Петров” слышал?

– Так два или три? – Я начал терять терпение.

– Два, – уверенно сказал Барон. – Третий – Петр Муратов, его не считаем. Остаются только Лужин и Подкорытов. Эти трое в городе всем заправляют. Все крупные темные дела – от них. Вот у кого-то из них свою девку и ищи.

– Уверен? – уточнил я.

– Сто пудов, – заверил меня Барон. – Муратов бы не взялся лично за похищение, если б не делал это для своих “друзей”. Он часто для Подкорытова людей уводит – ну, должников всяких. А ваши монашки, кстати, задолжали ему.

– Понял, – кивнул я. – Адреса не подскажешь?

Барон опять вздохнул, но выбора у него не оставалось, и пришлось рассказывать, куда идти.

***

– Ну и ну, – спустя полчаса протянул я, наблюдая за тем, как в мрачный домик рядом с богатой усадьбой заводят уже второго мужчину. Тот ломал шапку и пытался заверить сопровождающих, что “все вернет”, но его не слушали.

Барон сказал, что этот невзрачный домишко, что притулился подле забора большой и богатой усадьбы, на самом деле является ее пристроем, и через него можно проникнуть на территорию.

Усадьба принадлежала Подкорытову, местному ростовщику. А домишко использовался в основном для таких дел, о которых домашним Подкорытова и его гостям лучше было не знать: для выбивания денег последними способами.

Когда должники не могли расплатиться, их частенько притаскивали сюда, находя им другое применение: от оформления “крепости” – местной разновидности рабства – до “продажи на сырье”, что бы это ни значило.

– Что-то мне это место совсем не нравится, – бросил я псу. – Внутрь пойдем? Или поищем другой путь в дом?

Форрест не ответил, но как будто сдвинул брови и зарычал, глядя на подозрительный дом и еще более подозрительную в своей мнимой непорочности усадьбу.

Впрочем, я это спросил просто так. Понятно было, что пса с собой тащить неудобно: из всех доступных входов было только маленькое окошко на втором этаже, и собаку туда не забросишь. А вот человек забраться мог. По крайней мере, человек с “Пилигримом”.

Нет, “Пилигрим” не делал своего владельца волшебным воином: не отращивал крылья или дополнительные руки. Зато он мог компенсировать удары и травмы и увеличивал силу мышц, которыми человек пользовался постоянно. Так что я, прикусив губу, принялся карабкаться по дощатой обшивке пристроя.

Обшивка была свежая, и мои руки собирали все занозы. Да и не хватило бы мне одной лишь силы, поэтому приходилось царапать стену ногтями, отыскивая мельчайшие зазоры, и щепки впивались мне под ногти. И только мысль, что все это лишь мелкие травмы, которые нужно всего-то перетерпеть, и они заживут, помогала мне не орать.

“Пилигрим”, зафиксировав запредельную нагрузку на пальцы и руки, пустил туда все ресурсы восстановления. На некоторое время я будто превратился в обезьяну – очень ловкую обезьяну.

“Все, что не убивает, делает нас сильнее”, – повторял я, стараясь гнать от себя запредельную боль, от которой все плыло перед глазами. Я сейчас немного вышел за пределы человеческих способностей, и организм трещал по швам, пытаясь фактически на пальцах забраться наверх.

К счастью, мне нужно было лишь попасть на крышу пристроя. Сделав это, я выдохнул и, сдерживая ругательства, выдернул из-под ногтей щепки. “Пилигрим” тут же разогрел места повреждений, начав экстренное заживление: похоже, мой настрой убедил заклинание, что я сейчас рискую жизнью. Впрочем, так оно и было.

Подкравшись к окну второго этажа, я осторожно заглянул и, к своему неудовольствию, увидел там на диванчике человека.

Тут же отпрянув от окна, я прижался к стене. Сердце громко забухало в груди. Однако в следующее мгновение я услышал нечто, что заставило меня расслабиться – громовой храп. Человек внутри крепко спал.

Я заглянул в комнату еще раз, но никого, кроме спящего, не обнаружил. Проверив, хорошо ли вынимается кинжал из ножен, которые мне любезно (ну, почти) отдал Барон в комплект к отнятому у него оружию, я беззвучно скользнул внутрь комнаты.

Стоило мне очутиться внутри, как я окончательно убедился, что человек на диване не просто спит, он мертвецки пьян!

“Если они тут все в таком состоянии, то проникнуть в дом Подкорытова будет несложно”, – подумал я.