Евгений Щепетнов - Возвращение грифона
Не успели они упасть на пол, как я перегнулся через их падающие тела и резко ударил кулаком в сердце последнего, оставшегося на ногах, с неудовольствием заметив, что грудная клетка этого человека прогнулась и неприятно хрустнула. Все закончилось.
Странно. Очень странно. Мои спутники, полковник — все застыло, как будто я смотрел остановившийся ролик в Интернете — застывшие фигуры, застывшие лица, с выражениями удивления, страха и торжества — в зависимости от того, на чьем лице это было написано.
Интересно — пришло мне в голову — я что, умею управлять временем? То есть я могу остановить время? Или ускорять процессы в своем теле настолько, что весь окружающий мир кажется мне стоящим на месте? Ну-ка!
Я представил, что весь мир застыл — вообще застыл — и действительно, все окружающее превратилось в застывшую декорацию. Статуи падающих людей, удивленно смотрящий на происходящее полковник, Василиса, с радостным восторгом взирающая на бойню, Маша, довольно улыбающаяся, Сергей, иронично ухмылявшийся, как будто знал, чем это кончится. Петр, с легким страхом и удивлением наблюдающий за происходящим.
Все стояли — муляжи людей, декорации к огромной пьесе, под названием жизнь.
Я сделал быстрый шаг вперед — шагать было почему-то трудно, мышцы ног протестовали, кости как будто скрипели на каждом шагу, но так-то было вполне комфортно передвигаться, если не особенно стараться ускорить движения.
Подошел к полковнику, и, не удержавшись, выдал ему великолепный щелбан в лоб. Ощущение — будто я врезал в стальную балку. Палец заболел. Интересно — что потом будет со лбом гэбэшника. Чертыхнулся про себя — забыл, ведь меня точно снимают! А потом посмотрят в замедленной съемке… тьфу, черт! Не надо было этих экспериментов! И уж тем более щелбана… как пацан. Да ладно — поезд ушел. Теперь они знают, что я могу ускоряться в десятки, а может, в сотни раз. Ну и черт с ними. Больше ценить будут. Посмотрел на парней, падающих на пол, они так и висели в воздухе, как подвешенные на нитках. Прикинул, по моим ощущениям, я находился в состоянии ускорения уже минут пять. Сколько еще смогу тут удержаться?
Ответ получил тут же, секунд через тридцать: началось с того, что заболели мышцы ног и рук. Просто их заломило до судорог. Затем навалилась усталость, такая, будто я весь день таскал железо в тренажерном зале, а потом всю ночь кувыркался с подружкой. Слабость, испарина, даже небольшая трясучка. Заболела голова, а перед глазами заплясали золотистые искорки, и тут же мысль: «Болван! Больше минуты в Ускорении Фаральфа никто не может находиться! Ты сдохнешь, если не отпустишь время!»
И я отпустил. Пошатнулся, но удержался на ногах, облегченно услышав удар тел бойцов о пол, радостные крики моих спутников, чертыхание полковника, прижавшего ко лбу правую руку и с недоверием смотревшего на меня. (Потом у него сиял великолепный синячина, но он так никогда ни слова не сказал мне по поводу этого инцидента.)
Мышцы у меня дрожали от напряжения, в голову билась кровь, и ее толчки я ощущал где-то в затылке, руки слегка дрожали, а еще я страшно хотел есть. Просто до визга. С детства не испытывал такого голода.
Полковник задумчиво кивнул головой, потерев лоб, потом шагнул к лежащему на полу парню, которого я ударил в грудь. Тот не шевелился, и похоже, что он был мертв. Серов пощупал пульс, потом обернулся ко мне:
— Можешь что-то сделать?
Я подошел к лежащему, незаметно утихомиривая трясущиеся руки, и громко сказал:
— Все отошли! Все!
Потом устроил парня поудобнее рядом с двумя другими, лежащими рядом, и начал читать заклинание, больше не отвлекаясь ни на что. Заклинание оздоровления — то, что подталкивало организм высвобождать свои внутренние ресурсы и восстанавливаться.
Через пять минут парень начал дышать, синее лицо порозовело, а те, что лежали рядом, уже стали подниматься — сели и недоуменно обвели взглядами окружающих.
— Что… тут случилось? — спросил один из них, недоуменно поглядывая на стоящих рядом людей и на меня, стряхивающего со штанов пылинки.
— Чего-чего… вырубил он тебя. И меня, — ворчливо сказал второй боец, поднимаясь с пола, — такого я никогда не видал. Интересно, как называется эта борьба? Скорость нечеловеческая!
Я не ответил и прошел к тому парню, которого в самом начале метнул о стену. Тот так и лежал недвижимый, как труп. Увы, каковым, собственно, и являлся. Я ничего не мог для него сделать. При ударе о стену он свернул себе шею. Печально…
Впрочем, полковник, в отличие от меня, был абсолютно доволен происшедшим. Он чуть не мурлыкал, глядя на нас, и что-то прикидывал себе в голове. Затем, отдав распоряжение убрать труп и приказав бойцам разойтись, он повел нас в свой кабинет, где и усадил перед собой, внимательно разглядывая, как необычные объекты кунсткамеры.
— Ну что же, я увидел то, что хотел. Я удовлетворен.
— А я нет, — перебил я этого живодера, — в результате ваших действий погиб человек! Вас совесть не гложет?
— Ни в малейшей степени. Кроме того, стоит заметить, что в результате не моих действий он погиб, а твоих действий. Можно было с ним и понежнее. Но не расстраивайся — они знали, на что идут. И знали, что могут погибнуть на службе. Так что… хватит рефлексий.
— Не хватит, — упрямо сказал я, глядя в упор на полковника, — в дальнейшем я отказываюсь выполнять такие распоряжения. Сегодняшний экзамен был совершенно ненужным! Мы не собираемся выступать в качестве убийц, боевиков или чего-то подобного! Какого черта вы устроили это представление?!
— Вы будете выполнять те приказы, которые вам дадут. Я тебе ясно пояснил по этому поводу. Что касается сегодняшних исследований, я очень доволен тем, что вы сегодня продемонстрировали. Вы, трое. Надеюсь, что те мутанты, которых мы произведем с помощью вашей крови, будут обладать не менее замечательными способностями, чем у вас. Все! Закрыли этот вопрос! Вы сработали так, как надо, и я доволен. Я доложу руководству, что вы делаете то, что положено. Кстати сказать, сегодня вы продемонстрировали и свои врачебные способности. Это замечательно. Завтра будет предоставлен первый пациент из числа тех, кого нужно омолодить. Итак, задача такова: вы должны омолодить человека, а потом сделать ему лицо, похожее на лицо самого себя, только в том возрасте, с которого вы начали омоложение. Коряво сказал, да? Но этот вопрос уже поднимался ранее, относительно Брежнева. Вы прекрасно помните, уверен. Омолаживаете и делаете лицо. Все.
— А магические ингредиенты? Без них ничего не выйдет.
— А все уже готово. Списки этих предметов у нас есть, сотрудники уже добывают нужное. Под жестким контролем. Так что не сомневайтесь, ошибок не будет. Сейчас вы отправляетесь домой, отдыхать. Ваш автомобиль стоит у подъезда, ключи от него лежат на столе в квартире. Как и сберегательная книжка с вашими деньгами. Вам, парни, предоставляются квартиры, двухкомнатные, как вы и желали. Вот ключи и ордера, — полковник открыл стол и достал синие бумажки, в которых были вписаны фамилии Сергея и Петра, — вот паспорта на ваши имена, где стоит ваша прописка. А это трудовые книжки, где указано место вашей работы и должность. Вот ведомость, распишитесь. Вам полагается по триста рублей подъемных. Видите, государство умеет ценить тех, кто на него работает. Расписывайтесь, и я выдам вам деньги.
Домой ехали молча. Ребят — Серегу и Петра — отвезли на их квартиры в другом автомобиле, так что ехали втроем. (Не считая охранника и водителя.) Молчали. Говорить не хотелось. Меня все еще слегка потряхивало, как от долгого голодания, хотя нас и накормили в столовой воинской части, так что есть пока я вроде не хотел. Девчонки сидели притихшие, думали о чем-то о своем.
Уже когда подъезжали к дому, Василиса подняла глаза и тихо шепнула:
— А ты уверен, что все будет хорошо?
Смешной вопрос. Если бы мне и в самом деле было смешно. Что я мог ответить?
— Конечно. Все идет нормально! — как будто сам я был уверен в этом хоть на микрон.
— Вань, так хорошо с тобой… — Маша прижалась к моему боку и сопела теплым воздухом в плечо. Я поежился, мурашки пробежали по телу, щекотно — и она слегка отодвинулась.
— Я так переживала вчера, когда ты с Василисой… а потом подумала и решила — хоть как, хоть с кем — лишь бы оставался со мной. Делай что хочешь, только будь со мной.
— Ты как себя чувствуешь? Не тошнит по утрам? Слабость, головокружение?
— Ты знаешь, как ни странно, ничего подобного. Видимо, это связано с тем, что я мутантка, да? Многие на этом сроке просто помирают от тошноты. А я и мясо ем, и кофе пью — никаких проблем! Странно… Я помню, как вынашивала ребенка — меня полоскало, как из лейки. Даже посмотреть на мясо не могла. Ела только кашки и кисели.
— Ничего странного. Твой организм более вынослив, чем организм обычного человека. У нас об этом каждый ребенок знает. Ты менее подвержена болезням, ты легче выздоравливаешь, если заболеешь, раны быстрее заживают. Так что все в порядке.
