Джоан Роулинг - Гарри Поттер и испорченный ребёнок
ХАГРИД поворачивается к ДЯДЕ ВЕРНОНУ с угрожающим видом.
ХАГРИД: Хочешь сказать, что этот мальчик — этот мальчик! — не знает ничего о… не знает НИ О ЧЁМ?!
ДЯДЯ ВЕРНОН: Я запрещаю вам рассказывать мальчишке что–либо ещё!
ГАРРИ-ПОДРОСТОК: Да что рассказывать?!
ХАГРИД смотрит на ДЯДЮ ВЕРНОНА, затем на ГАРРИ-ПОДРОСТКА.
ХАГРИД: Гарри, ты — волшебник. И благодаря тебе всё изменилось. Ты — самый знаменитый волшебник во всём мире.
И вдруг каждый находящийся в комнате слышит шёпот, который доносится откуда–то из глубины хижины. Эти слова произносит голос, который нельзя спутать ни с одним другим: голос ВОЛАН–ДЕ–МОРТА.
Га–а–арри Пот–т–т-т-тер…
АКТ ПЕРВЫЙ, СЦЕНА ДЕВЯТАЯ
ДОМ ГАРРИ И ДЖИННИ ПОТТЕРОВ, СПАЛЬНЯ
ГАРРИ внезапно просыпается посреди ночи, тяжело дыша. Некоторое время лежит, успокаиваясь, и лишь затем ощущает, как сильно у него болит лоб — в месте шрама. Вокруг ощущается Тёмная магия.
ДЖИННИ: Гарри…
ГАРРИ: Всё хорошо. Спи давай.
ДЖИННИ: Люмос!
Комната наполняется светом, льющимся из её палочки. ГАРРИ смотрит на жену.
Кошмар приснился?
ГАРРИ: Ага.
ДЖИННИ: Какой?
ГАРРИ: Семья Дурслей… ну, по крайней мере началось с них, а потом превратилось во что–то другое.
Пауза. ДЖИННИ смотрит на него, пытаясь определить, о чём он думает.
ДЖИННИ: Может, тебе попробовать Глоток Сна?
ГАРРИ: Нет, со мной будет всё хорошо. Ложись спи.
ДЖИННИ: Мне не кажется, что с тобой всё хорошо.
ГАРРИ ничего не отвечает.
(Видя, как он переживает.) А с ним благополучно и не могло всё пройти — с Амосом Диггори, я имею в виду.
ГАРРИ: Да с гневом я могу справиться; гораздо хуже то, что он прав. Амос потерял сына из–за меня…
ДЖИННИ: Ты не особенно честен по отношению к себе.
ГАРРИ: …и я ничего не могу ему сказать. Ничего из того, что могу ответить любому — разумеется, справедливо ответить…
ДЖИННИ понимает, что — или, скорее, кого — он имеет в виду.
ДЖИННИ: Значит, тебя гложет именно это? Ночь перед отъездом в Хогвартс всегда была трудной, если ехать не хотелось. Насчёт твоего решения отдать Алу одеяло — ты правильно решил.
ГАРРИ: С этого момента всё пошло наперекосяк. Джинни, я ему кое–что сказал…
ДЖИННИ: Я слышала.
ГАРРИ: И после этого ты можешь со мной разговаривать?!
ДЖИННИ: Потому что я знаю, что, когда придёт время, ты извинишься. Знаю, что ты имел в виду совсем иное. Знаю, что за тем, что ты ему сказал, скрывается… кое–что другое. Ты можешь быть честным с ним, Гарри. Это всё, что ему надо.
ГАРРИ: Я просто хотел бы, чтобы он был больше похож на Джеймса или Лили.
ДЖИННИ (с иронией): Да уж, лучше не до такой степени честным…
ГАРРИ: Да нет же, я бы ни на грамм не изменил своё мнение о нём! Но их я могу понять, а его…
ДЖИННИ: Альбус — другой. И не такой лапочка. И, знаешь ли, когда он видит, как у тебя на передний план выдвигается этот твой внутренний герой Гарри Поттер, то может сказать тебе об этом. Он хочет видеть настоящего тебя.
ГАРРИ: «Правда — это прекрасная и страшная вещь, поэтому она требует большой осторожности в обращении».
ДЖИННИ смотрит на него удивлённо.
Слова Дамблдора.
ДЖИННИ: Странно такое говорить ребёнку.
ГАРРИ: Совсем не странно, если ты считаешь, что ребёнок должен умереть, чтобы спасти мир.
ГАРРИ опять начинает дышать с трудом — и изо всех сил старается не коснуться лба.
ДЖИННИ: Гарри, что такое?
ГАРРИ: Ничего. Со мной всё хорошо. Я всё понял. Я постараюсь.
ДЖИННИ: Шрам болит?
ГАРРИ: Нет, нет. Со мной всё в порядке. Ладно, утро вечера мудренее, давай хоть немного поспим.
ДЖИННИ: Гарри, сколько времени прошло с тех пор, как твой шрам перестал болеть?
ГАРРИ поворачивается к ДЖИННИ, и выражение его лица говорит само за себя.
ГАРРИ: Двадцать два года.
АКТ ПЕРВЫЙ, СЦЕНА ДЕСЯТАЯ
ХОГВАРТСКИЙ ЭКСПРЕСС
АЛЬБУС быстро идёт по вагону.
РОЗА: Альбус, а я тебя искала.
АЛЬБУС: Меня? Зачем?
РОЗА не знает, как сформулировать то, что должна сказать.
РОЗА: Альбус, это уже будет четвёртый класс, для нас новый год начинается. Я хочу, чтобы мы опять стали друзьями.
АЛЬБУС: Мы никогда не были друзьями.
РОЗА: Ну ты даёшь! Ты же был моим лучшим другом, когда мне было шесть лет!
АЛЬБУС: Это было давным–давно.
Собирается уходить. Она затаскивает его в пустое купе.
РОЗА: До тебя уже дошли слухи? Несколько дней назад была большая министерская облава. Твой отец вроде бы проявил невероятную храбрость.
АЛЬБУС: И как так получилось, что ты это всё знаешь, а я — нет?
РОЗА: Вроде бы у него — у волшебника, на которого устраивали облаву, его зовут Теодор Нотт, по–моему — были всевозможные артефакты, нарушающие все законы, и среди этих артефактов — незаконный Маховик времени. И при этом какой–то усовершенствованный; они на него до сих пор слюнки пускают.
АЛЬБУС смотрит на РОЗУ; всё становится на свои места.
АЛЬБУС: Маховик времени? Отец нашёл Маховик времени?
РОЗА: Тс–с–с! Да! Я точно знаю. Здо́́рово, правда?
АЛЬБУС: Ты уверена?
РОЗА: Абсолютно.
АЛЬБУС: Мне надо срочно найти Скорпиуса.
Идёт по вагону. РОЗА следует за ним, горя желанием закончить рассказ.
РОЗА: Альбус!
АЛЬБУС поворачивается с решительным видом.
АЛЬБУС: Кто тебе сказал, чтобы ты со мной поговорила?
РОЗА (всплёскивает руками): Ну хорошо, может, твоя мама и прислала сову моему папе, но только потому, что волнуется за тебя. А я просто думаю…
АЛЬБУС: Роза, отвяжись.
СКОРПИУС сидит в своём привычном купе. АЛЬБУС входит первым, за ним увязывается РОЗА.
СКОРПИУС: Альбус! О, привет, Роза! Чем это тут запахло?
РОЗА: Запахло?!
СКОРПИУС: Нет, я в хорошем смысле! От тебя запах, как от букета из свежих цветов вместе со свежим… свежим хлебом…
РОЗА: Альбус, если что — я здесь, хорошо? Если понадоблюсь — зови.
СКОРПИУС: Я имел в виду прекрасный хлеб, вкусный хлеб, хлеб… Да с хлебом–то что не так?
РОЗА выходит, крутя головой от возмущения.
РОЗА: Что не так с хлебом, видите ли…
АЛЬБУС: Я тебя везде ищу.
СКОРПИУС: Ну вот и нашёл. Та–дам! Я круто спрятался. Ты же знаешь, как я это люблю — раннее пробуждение, любопытные взгляды, крики, надпись «сын Волан–де–Морта» на своём сундуке… Всегда всё одно и то же. Слушай, неужели я и правда ей не нравлюсь?
АЛЬБУС с жаром обнимает друга; на несколько мгновений они застывают. СКОРПИУС удивлён.
Н-ну, хорошо… Привет… Хм… Разве мы раньше обнимались? Это между нами принято?
Мальчики отстраняются друг от друга, ощущая неловкость.
АЛЬБУС: Просто последние двадцать четыре часа были немного странными.
СКОРПИУС: И что же за эти двадцать четыре часа произошло?
АЛЬБУС: Позже объясню. Нам надо сойти с поезда.
Снаружи доносится свистящий звук. Поезд начинает двигаться.
СКОРПИУС: Слишком поздно — поезд тронулся. Привет, Хогвартс.
АЛЬБУС: Тогда нам надо сойти с тронувшегося поезда.
ВЕДЬМА С ТЕЛЕЖКОЙ: Ребятки, хотите купить что–нибудь на этой тележке?
АЛЬБУС открывает окно и осматривается, ища возможность выбраться.
СКОРПИУС: С тронувшегося волшебного поезда.
ВЕДЬМА С ТЕЛЕЖКОЙ: Тыквенный пирог? Котелковый кекс?
СКОРПИУС: Альбус Северус Поттер, прекрати смотреть на меня так загадочно!
АЛЬБУС: Вопрос номер один. Что ты знаешь о Турнире Трех Волшебников?
СКОРПИУС (счастливо): Вау–у–у-у-у, викторина! Три школы выдвигают трёх защитников для выполнения трёх заданий, чтобы получить один Кубок. Ну и при чём тут это?
АЛЬБУС: Ты знаешь, что ты — ужасный заучка?
СКОРПИУС: А то.
АЛЬБУС: Вопрос номер два. Почему Турнир Трех Волшебников не проводился более двадцати лет?
СКОРПИУС: В последнем турнире участвовали твой отец и мальчик по имени Седрик Диггори — они решили выиграть вместе. Однако Кубок оказался портключом, и их перенесло к Волан–де–Морту. Седрика убили. Сразу после этого турнир решили больше не проводить.
АЛЬБУС: Хорошо. Вопрос номер три: нужно ли было убивать Седрика? Легкий вопрос — легкий ответ: нет. Тогда Волан–де–Морт сказал: «Убей лишнего». Лишнего. Седрик погиб только потому, что был с моим отцом, и мой отец не смог его спасти. А вот мы можем. Это была ошибка, и мы собираемся её исправить. Мы собираемся воспользоваться Маховиком времени. Мы собираемся вернуть Седрика.
