Битва за Изнанку (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

Суть была в том, что сейчас Леопольд находился в подвешенном состоянии. Наверное, потому и отправился за Матвеем. Не чтобы обезопасить рубежника, тому едва ли угрожала опасность. Потому что сейчас он уж очень был нужен Великому Князю. И вряд ли найдется кто-то, кто рискнет пойти против Святослава.

Еще можно сказать, что Дракон шагнул на Изнанку, а затем пошел по следу хиста, чтобы хоть что-то делать. Сидение в четырех стенах квартиры, которая была усеяна «жучками» от людей Князя, угнетало Дракона. А тут какая-никакая, деятельность. К тому же в Выборге он не был лет пятьдесят, а то и больше.

Однако напор, с которым встретил его Матвей, легко убежавший от Скугги, а после сам нашедший Дракона, обескуражил Леопольда. Даже не обрадовал, в просто сбил с ног.

Вот как понимать этого рубежника? То он чуть ли не змеей шипит, чтобы его не трогали, а в следующее мгновение уверяет, что все устроилось. Ну или почти все. Осталось сущая мелочь — переговорить с чурами.

Этого Леопольд тоже не понимал. Всем известно, что эта нечисть (если вообще позволительно их так называть) себе на уме. И в дела людские не лезут, как бы их ни упрашивали. Кто учился в рубежных школах, знают о попытке подкупа норвежским королем Рагнаром (не чужанским, а настоящим), когда он сулил чурам полцарства.

И это не дурацкая присказка. Он действительно свез столько сундуков лунного серебра, что можно было выплавить из него собственную статую. И все для того, чтобы чуры открыли проходы в крепости его врагов. Иными словами, поспособствовали выигрышу в войне.

И что же? Чуры не только не согласились, они жестко наказали всех норвежских рубежников, закрыв проходы в их земли. А следом (связано это было или нет) северное королевство и попросту перестало существовать, уйдя под власть Швеции.

Поэтому к тому, что Матвей пытался «пообщаться» с чурами, Леопольд отнесся не просто с огромным сомнением, а даже с опаской. Как бы после подобных аудиенций не усугубить собственное положение. Да и кто такой Матвей, чтобы выдвигать такие предложения?

Однако еще больше Леопольд удивился, когда чур не просто выслушал слова рубежника, а кивнул и исчез. А вскоре появился. И не один.

Судя по огромным лбам и остаткам седых волос на могучих головах, прибыли не самые последние существа. Многие были так стары, что еле передвигались: кто опираясь на трости, кто на на плечи товарищей. Можно подумать, что прямиком из дома престарелых прибыл автобус с чурами.

Так казалось только на первый взгляд. В чем нельзя было ошибаться, так это в силе, исходящей от существ. И тогда Леопольда охватило нечто, что можно было сравнить с благоговением. Перед ним оказалась вся верхушка тех, на чьих плечах лежала ответственность за проходы между мирами.

Чуры по-хозяйски прошли в ближайший номер сауны, где тяжело и медленно расселись за большим столом. Кряхтя и помогая друг другу устроиться поудобнее.

— Давайте только без выпивки, и девочек вызывать не будем, хорошо? — улыбнулся Матвей.

Леопольд, прежде и так находившийся в состоянии натянутой струны, покраснел. Как там чужане называют это: «Иберийский стыд»? Когда говорит какой-то другой человек, а некомфортно чувствуешь себя именно ты. Вот что-то подобное сейчас происходило и с Драконом.

Чуры, понятно дело, никак не отреагировали на неуместную шутку. Они прибыли сюда не для того, чтобы оценивать остроты рубежника. Поэтому в затянувшейся тишине стало ощущаться неприкрытое напряжение.

Дракон тем временем все смотрел на чуров. Он удивился тому, что ему позволили сейчас присутствовать здесь. То ли забыли, то ли думали, что Леопольд — человек Матвея. Собственно, в какой-то мере так оно и было.

Сейчас рослый рубежник внимательно и цепко разглядывал собравшихся. С одной единственной целью — он тщетно пытался выявить самого главного из всех. Ведь известно, что у каждой группы людей, облеченных властью и силой, должен быть кто-то, возвышавшийся среди остальных. И это будто бы получилось. Точнее, главный выдал себе сам.

— Мы много наслышаны о тебе, рубежник. И только потому пришли. Но не стоит злоупотреблять нашим любопытством.

Говоривший чур был старым, с пигментными пятнами на лице, но вместе с тем голос его звучал удивительно бодро. Да и трости у него не оказалось. Единственное, его голова заметно покачивалась, как пустая тыква, насаженная на штакетину.

— Да, простите. Если вы хотите, можем сразу перейти к делу.

Леопольд ожидал снова каких-то шуток и кривляний. Он вообще не понимал, как в Матвее уживается эта серьезность и дурашливость. К месту и не к месту. Однако именно сейчас рассудительность рубежника взяла верх. Потому что он стал говорить. Да не просто говорить, а спокойно и связно развивать свои мысли относительно дел в Княжестве, планов Святослава и глобальной катастрофы, которая за этим последует.

Матвей напоминал сейчас какого-то чужанского политика, который медленно и четко рассказывает о своей программе на выборах. Разве что Лео был более чем уверен — его союзник придумал все это не так давно. Может, даже меньше получаса назад.

Чуры слушали без всяких попыток перебить, пусть многие и морщились. То ли у них не вызывали большого восторга слова Матвея, то ли они были не согласны с тем, что тот говорил. Однако в номере сауны, меньше всего подходящей для серьезных встреч, звучал лишь голос одного рубежника.

И даже после, когда Бедовый замолчал, никто не торопился сразу ответить ему. Разве что дряхлый, почти лысый старик, с двумя небольшими пучками седых волос на висках, подал голос:

— Чуры не вмешиваются в дела людей.

— Вам в любом случае придется вмешаться, — ответил рубежник. И Леопольд с удивлением для себя отметил, как тверд голос Матвея. — Если не сейчас, то после, когда Великий Князь все же доберется до… того, чего я не могу назвать, благодаря данной клятве. Что будет, если еще и этот мир разлетится на части?

Судя по взглядам чуров, которые те стали бросать друг на друга, это явно не входило в их планы.

— Правила хороши, — продолжал Матвей. — Правила и законы — это то, что удерживает нас от хаоса. Но наступает время, когда их нужно изменить. Иначе существующий порядок рухнет. Что вы будете тогда делать на руинах этого мира со своими правилами и законами?

Леопольд покачал головой. Ему казалось, что за четыре сотни лет он научился видеть людей насквозь и разбираться в них. Что-то вымывалось за это время из его жизни, чем-то он обрастал заново. Казалось, он прожил несколько жизней. Но таких, как этот рубежник, прежде встречать не доводилась. Как в нем сочетался острый ум с перманентной, часто излишней веселостью, а умение проникнуть внезапно в суть вещей с беззаботной поверхностностью?

— Ты не понимаешь, рубежник, — сказал теперь другой чур. Хромой, с кривым носом. Леопольд опять задал себе вопрос: «Кто же из них главный?а». — Мы физически не можем изъять то, о чем ты просишь.

— А, вот оно что, — улыбнулся Матвей. — Вопрос формулировок. Обожаю эти рубежные штучки. Просто пир для филологов. Ладно, давайте тогда разбираться по пунктам. Возможно ли это осуществить, если, скажем, всю основную задачу выполнят мои люди. А вы просто предоставите нам проход?

Чуры и рубежник разговаривали долго. У Леопольда давно затекли ноги и спина, потому что он стоял, вытянувшись по струнке. Но это была не та беседа, где можно пошевелиться и тем самым обратить на себя внимание. Само понимание того, что чуры шли навстречу рубежнику, — уже не укладывалось в голове. Вместе с тем Матвей вел диалог так, словно ничего особенного не происходило. Он развязно оперся на стол, с интересом переводя взгляд с одного говорившего на другого.

Лео даже задумался, может, так и надо было жить? Не слишком серьезно задумываться над невозможностью чего-то, а просто делать. И добиваться успеха? Он всегда скрупулезно подходил к планированию чего-бы то ни было. А вот Матвей просто делал.

Наконец чуры и рубежник пришли к единому знаменателю. Условия были понятны и просты. По крайней мере, для Лео. Но вот что произошло после, удивило Дракона. Каждый из чуров медленно поднялся на ноги, подошел к Матвею и пожал ему руку. А после вся делегация неторопливо отправилась обратно в коридор, оставив их наедине.