Ворожей Горин – Зов крови (СИ) - Ильичев Евгений
Странное дело — люди вроде меня, то есть не шибко верующие, в критические моменты своей жизни почему-то предпочитают не на себя самих полагаться, а сваливать всю ответственность за свое благополучное будущее на некие высшие силы. В храмы не ходят, ковыряться в собственных грехах не хотят, не каются, не исполняют элементарных заповедей, но при этом в критические моменты бегут к богу со словами: «Господи, спаси и сохрани!» Интересно, это свойство человека или же свидетельство любви всепрощающего бога? Надо будет подумать на досуге. Если выживу.
На пути к выходу из отеля мне не встретилась ни одна живая душа. Видимо, распоряжение Пелагеи. Боится, похоже, ворожея моих внезапных шагов, и в целом я ее понимаю. Вдруг я сейчас одну из ее марионеток покалечу, а потом скорую помощь вызвоню на травму? Врачи СМП на поножовщину обязательно полицию вызовут, а это если и не сорвет планы Пелагеи, то сильно их осложнит. Очень я сомневался, что у них есть влияние на силовые структуры. Хотя при тех вводных, что я уже имел, ворожеи должны были править если и не целым миром, то как минимум возглавлять правительство Российской Федерации или даже иметь влияние на президента. Однако такой расклад мне почему-то казался слишком уж фантастическим. Вывод — власть знает о тайном мире, к которому я теперь имею непосредственное отношение. А раз так, то есть и какой-то надзорный орган, вопрос лишь в том, какой именно. Думаю, если бы я на полном серьезе планировал свою семейную жизнь с Пелагеей, она бы мне рассказала обо всех нюансах их тайной жизни. Не в ее интересах утаивать подобное, а ну как ее новоиспеченный муженек кому проболтается или же не на тех нарвется? Расхлебывать-то всю кашу, которую я потенциально по неопытности мог заварить, ей придется.
К счастью, у меня уже имелся один источник информации. Да, я о Василии говорю. Кот у меня, хоть и своенравный, но думаю, все же простит меня за то, что я его прогнал. Он же не дебил какой. Дебилам частицу собственной силы не передают, как мне кажется. А значит, Василий поймет, что я так пытался его уберечь. Поймет и вернется ко мне. И уж тогда-то я у него все-все выведаю.
— При условии, что ты, Гриша, выживешь сегодня, — сказал я сам себе, накидывая на плечи свою куртку, бережно приготовленную гардеробщиком, видимо, еще с вечера. Затем я сделал пару вдохов и вышел в морозное утро.
Передо мной стоял тот самый черный лимузин, но ворона на его крыше уже не было. Автоматически распахнулась задняя пассажирская дверь. Я огляделся по сторонам, в надежде углядеть хоть одну уличную видеокамеру — нынче их по Москве было много установлено, и с каждым годом цифровой контроль над жителями мегаполиса все усиливался и усиливался. Не могу сказать, что меня это сильно тревожило, я человек законопослушный и скрывать мне нечего. Пусть голова болит у тех, кому есть что скрывать от закона. Поговаривали, что лет через десять Москва в этом сегменте цифровых технологий будет опережать все ведущие мегаполисы мира. Если верить слухам, камеры планировалось установить на всех станциях метро прямо в турникетах. Уж не знаю, как, но власти планировали привязать камеры и к личным электронным кошелькам, и тогда можно будет вовсе не платить за проезд, достаточно будет просто улыбнуться в эту самую камеру. Как по мне, удобная штука, а там посмотрим. С учетом того, как пилятся наши бюджеты на подобные инновации, таких технологий можно ждать еще долго. Хотя кто его знает? На дорогах же получается внедрять подобные системы, уже сегодня каждая улица, проспект или шоссе в столице и ее окрестностях находятся под наблюдением камер. Водители, конечно, ругаются — уже не полихачишь, как прежде, но и порядка на дорогах, как по мне, стало куда больше.
К сожалению, вся эта цифровизация конкретно в моем случае никак не сработала — я не увидел ни единой уличной камеры. Так что, если я и пропаду, никто толком даже не узнает, где и когда это случилось. В последний раз, полагаю, на камерах видеонаблюдения я засветился еще вчера в больнице, а там все считают, что я на больничном. Так что искать меня начнут не раньше, чем через две недели, а до тех пор записи видеонаблюдения нашей службы охраны могут и не сохраниться. Так что вероятность, что кто-то свяжет мое исчезновение с эффектной женщиной на «Ягуаре», бог знает за каким хреном крутившейся на нашей парковке, была минимальна.
— Да уж, гражданочка Пелагея, и все-то вы предусмотрели, как я погляжу… — пробубнил я, забираясь в комфортабельное авто. — Давай, шеф, поехали к дому! Дорогу сейчас покажу…
Лимузин рванул с места так, что его прыти иной обладатель спорткара позавидовал бы. Уж не знаю, что там за двигатель стоял, в подобных машинах я не разбираюсь от слова совсем, но, судя по всему, под капотом этого стального жеребца хоронился целый табун лошадей.
Не скажу, что хорошо запомнил убранство салона этого роскошного авто, слишком уж я нервничал перед важным делом. Помню лишь, что перегородка между водителем и пассажиром в лимузине была заперта, а кнопка, ее опускающая, не работала. Более того, после начала движения заблокировались и двери. Так что если до этого момента я еще бодрился, то сейчас понял, что уже точно обречен оказаться там, где меня принудят к странному ритуалу венчания ворожеи на моей силе, то есть поженят нас с ней. О том же, что ждет меня после этого «радостного» события, и думать не хотелось.
Как технически происходит передача силы, я не знал — вполне возможно, меня попросту убьют, причем не факт, что сделают это гуманным способом. После Пелагея, разумеется, устранит и единственного свидетеля преступления — мою сестру. Так что вывод, который я сейчас мог сделать, был таков: мой сумасшедший план — единственный шанс на спасение. Оставалось лишь правильно его реализовать.
Глава 22
Ехали мы долго, я даже успел задремать. Расслабился, когда понял, что едем мы как раз в том самом калужском направлении. Направлялись, видимо, туда же, куда меня хотела свозить и Радмила, дабы совершить надо мной некий ритуал передачи силы.
Я вдруг вспомнил о том, как ворожея Радмила выглядела в нашем мире, как сильно меня к ней тянуло и какой безобразной она оказалась на самом деле. Интересно, Пелагея такая же страшная в своем реальном облике или же она еще сохранила свой нормальный человеческий вид? Если верно последнее утверждение, то выглядит она, должно быть, так себе. Варваре на момент смерти лет около ста было, так что, по скромным прикидкам, ее внучке должно быть лет шестьдесят-семьдесят. Правнучка же, в таком случае, не должна была быть старше сорока или сорока пяти лет, а при определенных условиях Пелагея могла быть и моложе расчетных цифр. Куда там! Мы с ней теоретически могли быть даже ровесниками, а это уже совсем другой коленкор, от такой нос можно уже и не воротить. Вот как прикажете эту мысль из головы выбросить?
«Кобель ты, Григорий. Жизнь на волоске, а он мыслишки влажные в голове распускает».
На этой мысли я и задремал. Мне даже успел присниться полуэротический сон, в котором ворожея Пелагея буквально умоляла заделать ей наследницу. До дела, правда, не дошло — пришлось просыпаться, когда я ощутил, что мы больше не движемся.
— Ну, наконец-то! — проворковала с крыльца небольшого сруба Пелагея, пока я выходил из машины. Она была одета во все домашнее: тапочки с имитацией меха на босу ногу, длинный домашний халат, потертая безрукавка из овчины. Ее гетерохромные глаза лукаво смотрели на меня. Было ощущение, что она точно знает, о чем именно я только что грезил во сне, знает и совсем того не стесняется. Хотя, с другой стороны, она мне уже намекала на возможность нашей с ней близости, да и вероятность того, что этот сон она же мне и подослала, я бы исключать не стал. С них станется.
— Хлеб да соль, гости дорогие! — продолжила ворожея свой маленький спектакль. — Лето — для старанья, зима — для гулянья, верно говорю⁈ У нас есть стог годовалый, а у вас жеребенок неезжалый…
— Не к лицу вам, Пелагея Батьковна, ёрничать, — сухо отозвался я, оглядывая двор, в котором оказался. На снегу я заметил следы от инвалидного кресла — стало быть, не блефовала ворожея, моя сестренка у нее. А это уже похищение. Нельзя так с моей семьей, ох и нельзя… Одному богу известно, чего мне стоило сейчас сохранять хладнокровие.
