Дикий папочка (СИ) - Вечер Ляна

Чертыхнувшись, я решила заглянуть в магазин — творог Маше купить и прочую молочку. Но случился облом в виде пустых холодильников. Нет ничего. Переться на другой конец деревни к знакомой бабушке с коровой я поленилась — силы к вечеру закончились от слова совсем. Вернулась я домой без чувства выполненного долга.

Кормлю дочь овощным пюре на ужин и решаю переодеть, чтобы она перед сном во дворе поиграла. Натягиваю на мадам свежий подгузник, отворачиваюсь к комоду выбрать костюмчик, поворачиваюсь обратно… а Маши нет.

Сердце в пятки, кровь в голову — вылетаю на веранду. Малышка — деловая колбаса, в одних трусах ползком спускается по ступенькам крыльца. Ступенек немного, делает она это правильно — попой вперёд, и я решаю посмотреть, куда дочь намылилась. Маша кряхтит, встаёт на ножки и неуклюже топает к калитке. Я за ней. Дочка стоит у дверцы, держится за столбик и тычет пальцем в отцовскую машину.

— Па! — сообщает мне и куксится.

— Соскучилась? — беру Машулю на руки. — Ничего не поделать, придётся ждать папу.

Который ещё и телефон здесь оставил. Или забыл? Впрочем, без разницы. Позвонить ему мы не можем. Вон Полина сегодня пыталась уже… Она, конечно, пропела в трубку, когда я ответила на звонок, что случайно набрала Яну, но что-то верится с трудом. Зря я, наверное, расслабилась насчёт рыжей кошки.

— Па-па… па! — не унимается Маша.

Приходится вынести её на улицу и показать, что в «УАЗике» дикого папочки нет. Машуля от этой новости куксится ещё сильнее. Что ты будешь делать с этой дамочкой, а?!

— Привет! — у меня за спиной раздаётся голос Поли.

Она почему-то у Шуры во дворе с Борей на руках. Моя подруга её нянькой наняла или что?

— Привет, — отзываюсь не слишком дружелюбно. — А Шура где?

— Так Шура в город уехала, — рысь выходит на улицу с карапузом за руку. — Попросила меня за сыном посмотреть. Завтра вернётся. Я думала, она тебе сказала.

Странно, что подруга оставила Борю с Полиной, а не со мной. И вообще, чего она в город на ночь глядя умотала? Даже не заглянула «пока» сказать.

— Нет, Шура ничего мне не говорила, — хмурюсь и собираюсь свалить домой.

— Лер, погоди, — Полина встаёт у меня на пути. — Ты за тот звонок обиделась, да?

— М-м… — поджав губы, мотаю головой. — «Обиделась» сюда точно не подходит. Но выводы сделала.

— Да я без задней мысли! — рьяно берётся доказывать свою невиновность рысь. — Я просто хотела поговорить с Яном. Ни о чём конкретном, клянусь тебе! Просто Вася так и не объявился…

Вот кошара зеленоглазая! Как состряпает трогательную рожицу, так и хочется ей верить. А может, я просто слишком ревнивая? Раньше не замечала за собой такого. Да я раньше вообще много чего вокруг себя не замечала, зато теперь гляжу во все глаза и не всегда вижу картину объективно.

— Я заявление тоже не написала, — решаю не сбегать. — Участковый наш в город уехал. Утром к нему схожу.

— Спасибо, — Поля опускает взгляд в пол. — А может, прогуляемся по лесу с детьми перед сном? — поднимает на меня глаза и смотрит с надеждой.

— По лесу? — кривлюсь.

— Или на речку можно, — кошка пожимает плечами. — Пусть побегают, — косится на Борю. — Полетают… Короче! Чтобы спали лучше, детей надо вымотать, — наконец, оформляет мысль.

На речку сразу нет. Там «туристы» городские понаехали, полный берег машин и палаток. Рыбалочка, шашлычок и коньячок у них там. А в лес?.. На самом деле идея неплохая. Если Маша нагуляется как следует, есть шанс, что уснёт к одиннадцати, и мы спасём наш режим. Одна бы я с дочкой не рискнула, а с рысью не так страшно. Заодно можно на обратном пути к бабуле с коровой заглянуть — творог и молоко утром нелишние.

— Ладно, давай в лес сходим. Сейчас только соберусь…

Дома я переодеваю Машулю и сую в рюкзак, с которым ходила днём в центр, запасной комплект одежды для неё. Кладу телефон в карман, беру в одну руку дочь, в другую коляску — можно выдвигаться.

И только за калиткой понимаю, что сумка тяжеловата. Не выложила документы и кошелёк. Возвращаться откровенно лень — открывать замок, разуваться, потом снова обуваться.… Ну его на фиг. Тем более Полина уже ждёт нас с Машей на дороге.

— Часов до десяти погуляем? — спрашивает рысь, толкая коляску с сидящим в ней Борей по гальке.

— До девяти. Надо после прогулки за творогом зайти. Далековато топать.

Поля кивает и молчит. Вижу, что она напряжена — оборачивается, вздыхает. Рысь будто уходить не хочет. Сама ведь в лес нас потащила. Странная.

— Предчувствие нехорошее, — объясняет кошка. — Может, не пойдём?

— Собрались уже, пойдём, — фыркаю.

Но, похоже, плохие предчувствия — это заразно. Теперь и я испытываю тяжесть на сердце. Но остаться дома равно «танцевать» всю ночь с гуляющей Машулей. Это тяготит больше предчувствий. В конце концов, интуиция — штука эфемерная и нередко ошибается. Проёдёмся немного по лесу, купим творога в деревне и вернёмся домой. Всё будет хорошо.

***

— Я тебе говорила, мы не туда свернули! — трясу пакетиком с творогом, показывая Полине правильную дорогу.

— А я что?! Я вообще деревню не знаю толком! — возмущённо отзывается.

Капец. И добавить нечего.

Дети заигрались, мы загулялись — из леса вышли, когда уже темнело. Но я не отказалась от мысли сходить к бабуле за творогом. Она, в отличие от местных магазинов, работает круглосуточно, потому что не только творогом и молоком торгует, а ещё кое-чем покрепче. Купили мы творог, три литра молока и заблудились. Фонари в Любушках не предусмотрены. Как теперь найти родную улицу — непонятно.

— Знаешь, я тут выросла, — вздыхаю, — но ориентируюсь тоже не очень.

Прожив в городе несколько лет, забыла уже всё в деревне.

— Надо как-то выйти на главную дорогу, — ворчит Поля.

В лесу не заблудились, а в деревне — пожалуйста. Маша и Боря уже спят в колясках, им нормально. А мы, две курочки, кудахчем — в трёх соснах заплутали.

— Блин, кто тут рысь — ты или я?! — толкаю перед собой коляску.

— В человеческой ипостаси ни зрения, ни нюха звериного у меня нет. Предлагаешь превратиться?

— Нет, — мотаю головой, — не надо превращаться. Пойдём туда, — показываю путь рукой.

Только куда этотуда, в темноте совсем не понятно. Но мы идём. Собаки во дворах на нас глотки срывают, ещё и дорога в горку пошла — тяжко с колясками.

— Что за?.. — Полина впереди меня останавливается.

— Что? — совершив усилие, я забираюсь на пригорок и замираю.

Отсюда все Любушки как на ладони. Я, наконец, понимаю, где мы. Это место на одной из деревенских улиц называют «горбиком», он сравнительно недалеко от моего дома. И это плохо… Потому что я вижу офигеть какой яркий огонь и мигающие маячки машин МЧС, ползущие к месту пожара. В Любушках своя пожарная часть есть. У нас всё есть…

Сирены пожарные включают не сразу, а когда это происходит, я понимаю, что почти не слышу ничего из-за писка в ушах.

— Лера! — Полина трясёт меня за плечо. — Это возле нас горит!

Слабая надежда умерла, когда мы с Полей и детьми добежали до нашей улицы.

Горел мой дом. Ещё полыхала стайка с курами, баня и гараж. Мужики успели оттолкать «УАЗик» в конец улицы…

Народ, суматоха, пожарные. А я стояла и смотрела, как горит дом, который строил ещё мой дед. Здесь жили родители, росла я…

Непередаваемые ощущения. Будто вся моя жизнь полыхала в этом огне. Раз — и нет больше у нас с Машей ничего.

Единственная хорошая новость — ветер раздувал огонь в сторону построек, а не Шуриного забора. У соседки задело черёмуху и летнюю кухню. Остальное успели отбить пожарные.

…Несколько часов пролетели как несколько минут. Я наплакалась лет на десять вперёд и, наверное, поседела. Поля сначала была рядом — Маша с Борей на ней. Бедные дети проснулись от криков и шума. Испугались, конечно. Рысь скорей понеслась с колясками к себе. Васькин дом стоит в самом конце улицы и не по ветру. При пожарных огонь дотуда не дошёл бы в любом случае. Сравнительно безопасное место.